— голова, а это — хвост, — показывает она старику на отдельные слоги слова «ватап».
Теперь старик и вовсе ничего не понимает. А дети, ухватившись за такое сравнение, легче осваивают механику словообразования.
— А скажи, Таня-кай, бывают такие слова, которые имеют и голову, и туловище, и хвост? — спрашивает Таграй.
— Бывают, бывают! — весело отвечает Таня.
— Назови одно! Интересно узнать, — говорит он.
Таня ищет это слово, но на скорую руку никак не попадается подходящее. Наконец она останавливается на слове «А-ли-хан» и расставляет его на классной доске по слогам. Самые бойкие ученики читают, и вдруг в классе проносится:
— Алихан! Алихан!
Разом все оглядываются на мальчика и довольно смеются.
— Вот оно, какое туловище!
— Это — голова, это — туловище, это — хвост, — с холодной рассудительностью, не позволяя отклоняться в сторону смешного, говорит Таня. — Только это не настоящая голова, туловище и хвост. Это все равно что начало, середина и конец. Первый слог, второй и третий.
Но никакое серьезное отношение учительницы не помогло. Как только урок кончился, немедленно Алихана окружили ученики. Маленький Рультынкеу ухватил его за ноги и говорит:
— Смотрите на его «ханы». А это у него «ли»… — И, показывая пальцем на голову: — Это его «А».
Долго потом звали Алихана «по частям».
— Ну и дела! — сказала Таня, войдя в учительскую. — В словах разыскали какие-то хвост, голову и туловище. Наверно, в следующий раз захотят найти руки, уши и глаза. Так как-то само собой получилось.
И Таня со смехом рассказала подробности проведенного урока.
— Удачно! Удачно! Можно сказать — все средства хороши для достижения поставленной цели. Придется и мне воспользоваться этим методом, — сказал Володя, — а то у меня что-то не клеится со слиянием слогов.
Так, с многочисленными, часто совершенно непредвиденными казусами, протекали классные занятия.
К чести чукотских ребят нужно сказать, что, несмотря на все сложности обучения их грамоте на незнакомом им русском языке, малыши к концу учебного года свободно читали и списывали простые фразы.
Уроки арифметики чукотские дети любили не менее «разговора на бумажке». Но здесь помехой являлся их обычный счет пятерками, по числу пальцев на каждой руке и ноге. Взрослые чукчи таким счетом пользуются очень хорошо в пределах тысячи. Они редко ошибаются, хотя считают довольно долго. Для большего удобства они иногда снимают обувь, и счет производится на двадцати пальцах рук и ног. Пять человек составляют сотню.
Проезжая однажды по кочевым стойбищам, я заметил на склоне горы небольшое стадо оленей. Сидя на нарте, я легко пересчитал его. Оленей было сто двадцать восемь. Когда я спросил хозяина, владельца стада, сколько у него оленей, он не мог мне ответить.
— Мы не считаем. Но если хоть один олень пропадет из стада, глаза мои узнают сразу.
— А можешь ты посчитать?
— Если тебе нужно, посчитаю. Только долго буду считать. Поезжай пока в ярангу, а потом я принесу счет.
В яранге мы успели попить чаю, закусить, переговорить с хозяином обо всем, а часа через два пришел наш «подсчетчик». Он назвал цифру — сто двадцать восемь. Старик крайне удивился такому множеству оленей.
— Наверно, ты ошибся. Так много оленей никогда у нас не было.
Старик решил проверить. Он знал каждого оленя и поэтому немедленно, не выходя из яранги, занялся подсчетом. Для этого он разулся и через три часа сообщил, что подсчет произведен правильно. Натуральный «арифмометр», состоящий из пальцев рук и ног, был для подсчета такой цифры недостаточен. Старику оленеводу потребовались для этой цели все члены семьи, состоящей из пяти человек, кроме того, он пригласил двух человек из соседней яранги.
В школе детям приходилось считать десятками. И успевали они не хуже детей в обычной школе.
Урока арифметики ребята ждали с огромным интересом и занимались с удовольствием.
В начале занятий, пока учителя не изучили ребят, были большие осложнения с решением простых задач. Учителям трудно было толково и понятно объяснить условие задачи, а главное — все задачи были вымышлены, и дети считали их «лживыми».
Услышав условие задачи, школьники непременно спрашивали:
— Когда и где это было?
И когда выяснялось, что этого факта в действительности не было, они говорили:
— Эта задача, которую ты нам даешь, — лживая задача, и решать ее мы не будем.
Они требовали, чтобы в основе задачи лежал факт, и обязательно правдоподобный.
— Охотник Уквылькот, — читает учитель условие задачи, — в первый день убил пять тюленей. На другой день он убил еще шесть. Сколько всего за два дня убил Уквылькот тюленей?
— Это какой Уквылькот? Яндагайский, что ли? — немедленно раздаются голоса со всех сторон.
— Ну, хотя бы яндагайский.
Дети начинают смеяться. Потом выясняется, что яндагайский Уквылькот очень ленивый охотник и что больше двух тюленей он никогда в жизни не убивал. И то это такие тюлени, которые сами лезли ему под ружье.
— Как же мы будем решать такую лживую задачу?
В первые дни совершенно невозможно было преодолеть конкретное мышление чукотских детей. Отвлеченное мышление раздражало их. Они считали учителя по меньшей мере выдумщиком, вернее — лгуном.
Подбор правдивых задач отнимал много времени. Их надо было искать на чукотских промыслах.
Учителя специально выезжали в чукотские стойбища, вели разговоры с охотниками и там «составляли задачи». В поисках задач учителя хорошо познакомились со всеми видами промысла, узнали многих охотников. Часто учителя составляли задачи на пушной фактории, присутствуя при торговых операциях.
— Нет, это невозможная вещь! — с легкой досадой говорила Таня. — А дальше как? Ведь искать задачи для второго класса будет еще сложнее. Надо будет тогда включить в штат специального искателя задач!
К концу года решено было все же пойти на обман. Условия задач начали составлять на материале дальних охотников, которых дети плохо знали. Таким образом постепенно ребята привыкли мыслить отвлеченно.
ИЗ ДНЕВНИКА ДЕЖУРНОГО ВОСПИТАТЕЛЯ
«
Все острей и острей чувствуется незнание чукотского языка. Мы совершенно безоружны. Мой переводчик Алихан не всегда под рукой, к тому же он часто и сам не уясняет себе все то, что я хочу сказать.
Алихан устает от постоянных переводов.
