Ктуге продолжал читать.
— Остановись! Кто этот разговор сделал?
— Старик один в Ленинграде.
— Чей старик? Русский?
— Да, русский.
— А слышал ли ты хоть от одного русского наш правильный разговор? Как мог сделать такие правильные слова русский старик? Не мог он сделать!
— Так вот же — сделал.
— Нет! Не он это сделал. Если учить наш народ, надо разговор делать самим, в горах. И не на этой рвущейся бумаге, а на оленьей шкуре. Пусть наш старик из оленеводов сделает такой разговор. Ты слыхал про Тынневиля? Он тоже в Анадырских горах сделал разговор свой. Этот человек хотя и наш, но бродяга, он нищий. Его разговор мне тоже не нужен[54]. Я сам найду старика и скажу, чтобы он сделал разговор такой, какой нам нужен. Я ему дам за эту работу одного оленя целиком. А такого ученья нам не надо. И про Ленина не надо. Ленин происходит от луны.
— Почему от луны?
— Потому что раньше был Тирк-эрым[55]. Его Ленин убил. А что дает свет яркий? Солнце. Ленин не может происходить от Тирк-эрыма, раз он его убил. Значит, происходит от луны, от тьмы.
— Что за чепуху ты говоришь! — вскрикнул Ктуге.
— Не надо, не надо! — замахал руками шаман. — Безумец! Я узнаю в тебе племянника Ульвургына. От волка родится волк, от лисицы — лисенок, от зайчихи — заяц. Или ты не знаешь, что русский не может сделать правильного разговора? Эта книжка твоя сделана совместно с «келе». Она на погибель чукотского народа. Уйди от меня! Прочь! Женщины! — закричал шаман. — Оставьте меня одного. Чтобы на расстояние голоса человека никто из живых не приближался к моей яранге. Я буду сноситься с духами.
И едва Ктуге вышел на улицу, как тотчас же послышались глухие удары бубна. Араро начал шаманить.
Между тем Ктуге, воспользовавшись замешательством в стойбище, собрал всех детей и провел с ними беседу. Ведь сам шаман учился у Ктуге!
Дети слушали его, рассматривали буквари. Это было так интересно! Ктуге рассказывал увлекательно. Беседа шла при тусклом свете жирника несколько часов подряд. Лишь под конец Ктуге вспомнил, что он привез с собой целый ящик стеариновых свечей.
Стойбище погружалось в сон. Мрачные яранги темными силуэтами вырисовывались в долине безыменной реки. Издали доносился топот проходившего в стороне стада оленей.
В яранге Араро все рокотал бубен, и звуки его летели в тундру, как невидимые черные вороны.
Ктуге стоял на улице и молча прислушивался к звукам бубна.
Он прошел мимо яранги Араро, и сейчас же, словно из-под земли, появились женщины и замахали своими широкими рукавами, думая, что он идет к шаману.
Ктуге вернулся обратно, но, сделав несколько шагов, не оглядываясь на женщин, остановился. Он услышал пение и выкрики шамана. Ктуге стал прислушиваться. Слов разобрать было нельзя.
Постояв, Ктуге махнул рукой и, сказав: «А ну тебя к черту!» — пошел спать.
Лишь к утру шаман угомонился. Но едва он заснул, как страшный сон разбудил его. Еще все стойбище спало. Он быстро оделся, приказал заложить оленей и покатил в стадо. Олени мчались под ударами его хлыста, как обезумевшие. Во сне шаман видел, как волки загрызли много оленей в его стаде. И действительно — сон в руку. В эту ночь два оленя пали от набега волков. Пастухи с волнением докладывали ему о происшедшем несчастье.
— Ух! — облегченно вздохнул Арапо, вытирая с лица выступивший холодный пот. — Пусть. Эго ничего. Во сне видел я множество пропавших оленей.
Облегченно вздохнули и пастухи. Чомкаль выступил вперед и сказал:
— Теперь ночь кончается. Волки убежали, пурги нет, и мы тоже, как и ты, стали учиться вот по этой… — он вынул из-за пазухи букварь.
Глаза Араро налились кровью. Он выхватил из рук Чомкаля букварь и сильно ударил пастуха книжкой по лицу.
— Где ты взял эту нечисть? Как она попала к тебе? — закричал он.
Пастухи в испуге отступили. Чомкаль стоял с покорным лицом. Он молчал, не решаясь ни заговорить, ни двинуться с места.
— Зачем молчишь? Или волки съели твой язык?
Чомкаль тихим голосом стал рассказывать.
Выслушав его, Араро сказал:
— Я прогоню вас всех, и вы сдохнете с голода на третий день. На своих дохлых оленях вы не доедете даже до берега.
— Араро, мы не знали. Мы соберем их все и отдадим, чтобы не смотреть на них больше, — сказал Чомкаль.
— Он оставил их пять, — почти в один голос проговорили пастухи и тут же вытащили из-за пазухи буквари.
— Сложите их в кучу и подожгите. С подветренной стороны только, чтобы поганый смрад от них не шел на стадо.
Разорванные буквари, перемешанные с вереском, запылали в костре. По тундре пошел запах горящей бумаги. Пастухи, подражая Араро, с отвращением зажали носы и перешли на другую сторону.
— Араро, пусть я вернусь с тобой и сам прогоню его из своей яранги, — сказал Чомкаль.
— Поедем.
Занятия Ктуге с детьми с самого утра шли полным ходом. От зажженных стеариновых свечей в пологе было светло, как весной на улице. Занятия рано начались, потому что ярангу скоро разберут и женщины будут выбивать из шкур образовавшуюся за ночь наледь.
Ктуге спешил уложиться в тот распорядок дня, какой существовал в стойбище.
Каждый из его учеников был уже вооружен карандашом и кусочком бумаги. Дети, как нерпы, лежали на неровном полу прямо на животах. Перед ними были раскрыты буквари, и все они с жадностью пытались срисовать оленя. На неровном полу карандаш протыкал бумагу, но Ктуге это не смущало.
«Разве дело в этом? Пусть рвут. Без этого не может быть учения», — думал Ктуге.
Вдруг меховую стенку полога кто-то с силой рванул, и все увидели разъяренного Чомкаля. За ним с перекошенным от злобы лицом стоял Араро.
Чомкаль кричал:
— Уйди из моей яранги! Я не хочу, чтобы твой запах оставался здесь!
— Что ты, Чомкаль? Или ты мухомора объелся? — спросил Ктуге, стараясь быть спокойным.
— Уйди, уйди! — настаивал Чомкаль. — Поскорей уйди!
— Постой, Чомкаль, — взяв его за руку, сказал Араро. Он выступил вперед и, обращаясь к Ктуге, сказал со всей злобой, накипевшей на сердце: — Ты зачем приехал сюда, безумный щенок? Разве я тебе вчера не сказал, что не нужно нам учения русского? Ты зачем тут портишь детей оленных людей?
— Я ведь уже говорил тебе, зачем я приехал, — несколько настороженно ответил Ктуге, продолжая сидеть на шкурах.
Араро взбесился, схватил Ктуге за ногу и волоком протащил его в сенцы.
Ктуге вскочил, толкнул Араро в грудь и крикнул:
— Ты меня не трогай своими лапами! Я тебе не пастух! Я не боюсь тебя!
Задыхаясь от злобы, Араро побежал к своей яранге и быстро вернулся с винчестером в руках. Чомкаль оробел и подался в сторону.
— Ты не пугай меня ружьем, — сказал Ктуге. — Если ты мне отстрелишь хоть один палец, приедет Чельгы Арма и Андрей Андрей пробьет тебе пулей лоб.
— Эта земля, на которой я стою, Чельгы Арма земля? — вскричал Араро. — Это моя земля! Я здесь хозяин, а не Чельгы Арма!
