Бабинича, — сказал он пажу, появившемуся на пороге.
Паж исчез, и через минуту двери открылись, и в них появился пан Андрей. Володыевский не узнал его сразу, так как рыцарь очень изменился, похудел и еще не оправился после битвы в ущелье.
Пан Михал смотрел на него и не узнавал.
— Странно, — сказал он, наконец — если бы не худое лицо и не то, что ваше величество назвали другую фамилию, я бы сказал, что это Кмициц.
Король улыбнулся и сказал:
— Этот маленький рыцарь только что рассказывал мне об одном страшном повесе, который так назывался; но я как на ладони доказал ему, что он ошибается, и надеюсь, что и пан Бабинич подтвердит это.
— Ваше величество, — быстро ответил Бабинич, — одно слово ваше гораздо скорее восстановит честь этого бездельника, чем самые торжественные клятвы.
— И голос тот же, — говорил с возрастающим изумлением маленький полковник, — только у него не было этого шрама на лице.
— Мосци-пане, — сказал Кмициц, — лицо шляхтича — это реестр, на котором каждый раз все иная рука пишет саблей. Но здесь есть и ваша заметка, узнайте же, кто я…
Сказав это, он наклонил бритую голову и указал на белый шрам около чуба.
— Моя рука, — крикнул Володыевский, — это Кмициц!
— А я тебе говорю, что ты Кмицица не знаешь, — заметил король.
— Как так, ваше величество?
— Ты знал знаменитого солдата, но, вместе с тем, своевольника и сообщника Радзивилла в его измене. А здесь перед тобой стоит ченстоховский Гектор, которому Ясная Гора, после Кордецкого, обязана спасением; здесь стоит защитник отчизны и мой верный слуга, который защищал меня собственной грудью, спас мне жизнь, когда в ущелье я попался шведам. Вот каков этот новый Кмициц! Узнай же его поближе и полюби его, он этого стоит.
Пан Володыевский, не зная, что сказать, стал шевелить своими рыжими усиками. А король продолжал:
— И знай, что он не только ничего не обещал князю Богуславу, но первый захотел отомстить Радзивиллам за их измену, так как схватил его и намеревался выдать его вам.
— И предупредил нас о выступлении князя-воеводы виленского, — воскликнул маленький рыцарь. — Какой же ангел обратил вас на путь истины?
— Обнимитесь! — сказал король.
— Я с первого взгляда полюбил вас! — проговорил Кмициц.
И они упали друг другу в объятия. А король, глядя на них, весело улыбнулся и, по обыкновению, вытянул нижнюю губу. Кмициц так сердечно обнимал маленького рыцаря, что поднял его, как котенка, и не скоро поставил на ноги.
После этого король отправился на совет, так как во Львов прибыли и оба коронных гетмана, которые должны были сформировать войска и вести их на помощь Чарнецкому и конфедератским отрядам, действовавшим во всей стране.
Рыцари остались одни.
— Пойдемте ко мне, — сказал Володыевский, — там вы найдете и Скшетуских, и Заглобу, которые будут рады услышать то, что мне рассказал о вас король. Харламп тоже там…
Но Кмициц быстро подошел к Володыевскому и с беспокойством спросил:
— Много людей вы нашли при Радзивилле?
— Из офицеров был только один Харламп.
— Я не об офицерах спрашиваю. Были ли там женщины?
— Я угадываю, в чем дело, — ответил маленький рыцарь, слегка вспыхнув. — Пану Биллевич князь Богуслав увез в Тауроги.
Кмициц побледнел как полотно, потом покраснел и снова побледнел еще больше. В первую минуту он не в состоянии был слова вымолвить и только ловил воздух губами. Наконец схватился обеими руками за голову и стал метаться по комнате.
— Горе мне, горе, горе!
— Пойдемте ко мне, Харламп вам все расскажет. Он был при этом, — сказал Володыевский.
XXXII
Выйдя от короля, оба рыцаря шли молча. Володыевский не хотел говорить, а Кмициц не мог: его душили боль и бешенство. Они пробирались сквозь густые толпы народа, которые собрались на улицах, чтобы посмотреть на первый отряд татар, который, согласно обещанию хана, должен был прибыть в город, представиться королю. Маленький рыцарь шел впереди, а Кмициц шел за ним, как безумный, толкая всех по дороге.
Когда они выбрались из тесноты, пан Михал взял Кмицица под руку и сказал:
— Успокойтесь! Ведь отчаяньем не поможешь!
— Я не отчаиваюсь, — ответил Кмициц, — но только жажду его крови.
— Можете быть уверены, что вы найдете его среди врагов отчизны!
— Тем лучше! — лихорадочно проговорил пан Андрей. — Я не пощажу его, даже если найду в церкви.
— Не кощунствуйте! — поспешно прервал его маленький полковник.
— Этот изменник доводит меня до греха!
Они на минуту умолкли; наконец Кмициц первый спросил:
— Где он теперь?
— Может быть, в Таурогах, а может быть, и не там. Харлампу лучше знать.
— Пойдемте скорей.
— Теперь уж недалеко. Полк стоит за городом, а мы здесь, и с нами Харламп.
Вдруг Кмициц стал дышать так тяжело, словно он поднимался на высокую гору.
— Я очень слаб, — проговорил он.
— Тем более вам нужно быть спокойным. Помните, что вы будете иметь дело с таким рыцарем, как Богуслав.
— Я уже раз имел с ним дело, и вот след.
Сказав это, Кмициц указал на шрам на лице.
— Скажите мне, как это случилось? Король говорил лишь вскользь.
Кмициц стал рассказывать, и хотя он скрежетал зубами и даже шапку швырнул на землю, но мало- помалу успокоился и отвлек свои мысли от несчастья.
— Я знал, что вы удалец, — сказал маленький рыцарь, — но схватить Радзивилла среди его войска… этого я и от вас не ожидал!
Между тем они дошли до квартиры. Оба Скшетуские, пан Заглоба, арендатор из Вонсоши и Харламп были заняты рассмотрением крымских полушубков, принесенных торговцем-татарином. Харламп, знавший Кмицица лучше всех, тотчас же узнал его и, бросив полушубок, вскрикнул:
— Господи!
— Да прославится имя Господне! — воскликнул арендатор из Вонсоши. Но, прежде чем все пришли в себя от удивления, Володыевский сказал:
— Мосци-панове, позвольте вам представить ченстоховского Гектора, верного слугу его величества, пролившего свою кровь за веру, короля и отчизну!
И когда изумление офицеров возросло еще больше, пан Михал с большим жаром начал рассказывать то, что слышал от короля о заслугах Кмицица, и то, что слышал от него самого о похищении князя Богуслава.
— Богуслав не только оклеветал этого кавалера, но даже больше: Кмициц его первый враг, и князь
