— Вы же не оставите ее здесь?.. Быть может, излишняя тяжесть от нее!..
Моарк'х уже забыл об этом куске камня, сейчас статуя его совсем не заботит. И все же он отвечает:
— Оставь камень там, где он лежит… Если Бог есть, то за потерю времени мне дадут ту цену, которую я хочу… Я эту статую не украл!
От улыбки щеки фермера покрываются морщинами. Но, ощущая взгляды остальных, Моарк'х принимает озабоченный вид. Он не хочет, чтобы его считали слишком легко примирившимся с неприятной задержкой.
Выгрузив мешки в Обиньи, Моарк'х принимается за поиски магазина, торгующего стариной. И наконец замечает жестяную вывеску в виде красного фригийского колпака с белой надписью:
Бретонец останавливает телегу в стороне от магазинчика. Соскакивая на землю, он уже пытается выговорить про себя те слова, которые придадут больше веса его находке, а чтобы справиться со смущением, подтягивает подпругу лошади. Наконец после долгих колебаний Моарк'х решается толкнуть застекленную дверь. Вдали раздается звон колокольчика. Бретонец закрывает за собой дверь, не соображая, что тем самым приводит в движение звонок. Фермер сразу замечает, что дневной свет не в силах разогнать мрак в глубине лавочки. Полная тьма царит уже в десяти метрах от него. Въедливый запах старого дерева, плесени и воска приводит Моарк'ха в состояние трепета. Бретонец машинально снимает фуражку, словно оказался в церкви. Он не чувствует обычного нетерпения, а с покорностью ожидает прихода антиквара. Его взгляд обегает внутренность магазинчика. Вначале глаза останавливаются на высоких запыленных шкафах с давно заржавевшими петлями и ручками. Их штук десять, если не больше, но остальные прячутся в темноте. Затем Моарк'х замечает рядом с витриной плиты для очага, украшенные лилиями и закаленные жаром и холодом. Он сразу прикидывает, что хорошо бы приобрести одну из них для Лану. Фермер уже видит ее в глубине очага, похожую на донышко подгорелого пирога. Но тут же одергивает себя — он пришел не давать, а брать деньги.
Моарк'х вскидывает голову к потолку, под которым висят вышедшие из моды лампы, потом начинает искать что-нибудь похожее на его находку. Не найдя ни единой статуи, ни даже куска камня, он уже собирается удалиться, когда его останавливает сильный певучий голос, доносящийся из тьмы:
— Прошу меня извинить, подождите еще минутку…
И хотя фермер по-прежнему стоит в одиночестве, он послушно кивает. И молчит. Его мысли вернулись к чугунным плитам, на которых отлита и дата изготовления. Одной из них уже двести лет — на ней читается «1697». Моарк'х присвистывает от удивления и удовольствия. Это говорит в пользу его камня, который по меньшей мере столь же стар, а может, и еще древнее. Плиты украшены рисунками — амурами, арабесками и коронами. Бретонец покачивает головой: наверное, они из какого-то замка и в замок же попадут. Такая плита стоит, пожалуй, не меньше трех луидоров. Торговец купил ее за десять франков, а хочет продать за сотню. Моарк'х подумал, что если и купит самую дешевую, то поставит ее обратной стороной к огню. Зачем его людям рассматривать всякие картинки. Коли за камень дадут, как он надеется, луидоров пять, можно будет заплатить и двадцать франков. Моарк'х подходит ближе и осторожно касается одной из плит. Толщина ему подходит. Такая стоит двадцати франков. И одной хватит. Чтобы утвердить себя в решении, фермер слегка ударяет ногой по плите — та глухо гудит.
Моарк'х не заметил, как подошел антиквар. Услышав за спиной его голос, он вздрагивает и тут же оборачивается.
— Мне кажется, вы уже выбрали, — произносит торговец.
Видя, что имеет дело с крестьянином, антиквар старается избежать излишней вежливости.
— Если вам нравится эта плита, отдам ее за пятьдесят франков…
И торговец ударяет ногой по плите, как бы желая показать, что это хороший товар. Бретонец машет рукой от разочарования, словно защищаясь.
— Я пришел не за этим, — бормочет он, отступая к двери.
Антиквар, часто объезжающий сельскую местность и знающий своих клиентов, понимающе и с хитрецой улыбается.
— …Конечно, я понимаю, вы хотите сделать покупку в чисто практических целях, а не ради коллекции… — Он откашливается, довольный собой. — …В таком случае могу снизить цену… скажем… до сорока франков…
Моарк'х понимает, ему нельзя медлить и пора сказать о цели своего визита. Этот краснобай может обвести его вокруг пальца и навязать ему плиту. И кто знает, может, и одну из древних люстр, которые, не дай Бог, свалятся вам на голову и пришибут до смерти. Или один из громадных шкафов, где поместится вчетверо больше белья, чем имеется в Лану.
— Так вот, — произносит Моарк'х, — я нашел одну старинную штуковину, когда пахал поле, и принес ее вам на продажу… Это вас интересует?..
Фермер выглядывает на улицу, пользуясь случаем проверить, стоит ли телега на том месте, где он ее оставил. Потом с внезапным опасением смотрит на торговца, как бы тот не выставил его за дверь, заявив, что магазин и так полон старья и что античные каменные скульптуры не имеют такой ценности, как новые. Бретонец тут же решает сбавить цену. Ему не хочется отправляться назад с этой головой. Но, заметив в глазах торговца любопытство, Моарк'х понимает, что удивление и нетерпение владельца магазина сулят многое. Мужчины выходят на улицу и направляются к телеге. Бретонец отодвигает мешок, за которым лежит голова, и показывает свою находку. Антиквар с видом знатока покачивает головой.
— Давайте отнесем ее внутрь, — говорит он, — там спокойно и поговорим…
Фермер поднимает камень и перетаскивает его в лавочку.
Он ставит голову на угол комода, куда падает свет из витрины. Статуя на темном фоне выглядит как живая. Моарк'х чувствует гордость, словно сам изваял это чудо.
— Хорошая работа, хотя у нее и злобный вид, — наконец роняет торговец.
Рассмотрев камень издали и вблизи, прищуривая то один, то другой глаз, антиквар поднимает голову.
— Какое странное произведение, — бормочет он себе под нос.
Торговец с трудом переворачивает каменную голову. Заметив свежий излом, он не скрывает внезапного раздражения.
— Да… отличная работа… очень хорошая… но вы сломали первоклассное произведение античности… Посмотрите на излом на шее… Надо было работать поосторожнее…
Антиквару это кажется настолько очевидным, что он подчеркивает свое негодование недовольным покашливанием. Затем приступает к расспросам. Он говорит тоном судьи, осуждающего акт вандализма.
— А вы не нашли остатки самой статуи?.. У нее, безусловно, имелось и тело… Этот излом не древний скол, не так ли?.. Там, где вы нашли статую, скорее всего, остался еще кусок… надо было извлечь его…
При каждой фразе антиквара обеспокоенный Моарк'х выдавливает из себя: «Честное слово». Наконец он понимает, что пора вступать в спор, чтобы его не обманули, как школьника.
— Я пришел продать только эту голову… Сколько вы за нее дадите?
Но антиквар никак не может остановиться. Он настойчиво допрашивает крестьянина, пытаясь вытянуть из него подробности.
— …Люди ходят в это место с паломничеством? Не рассказывают легенд, которые помогли бы идентифицировать находку? Это очень важно… и может поднять ее в цене… — Опомнившись, торговец становится мягче. — Хм! Конечно, под этим надо понимать археологическую ценность, поскольку в данный момент перед вами стоит не антиквар, а археолог.
Бретонцу наплевать на различия. Однако он с осторожностью сообщает о злокозненности мутных и бесполезных вод Мальну. Слова фермера заставляют торговца задуматься, и он снова склоняется над каменной головой.
— Странно, — бормочет он. — Мальну переводится как Дурная Вода… Этот источник явно был обожествлен галлами, потом галло-римлянами, а позже, быть может, и христианами… Вполне возможно,
