Он относит камень к рукомойнику и кладет его на пол.
— Подайте лампу, — приказывает фермер, — воду и щетку… Коли считается, что те, у кого нет языка, говорят глазами, надо посмотреть, правда ли это…
Моарк'х смеется. Остальные подхватывают смех, хотя их сердца не расположены к веселью. Все чувствуют необходимость расслабиться за счет этой каменной головы, которая покорно лежит у ног хозяина. Такие находки столь непривычны, что надо воспользоваться случаем. Антуан крепко сжимает лампу, пока Моарк'х оттирает глину, а Галиотт поливает голову из ведра. Вначале щетка очищает губы. От воды глина размокла и легко смывается. Появляются тонкие длинные губы. Лицемерный рот неумеренно широк. Потом открывается нос. Его кончик съеден веками, как и подбородок. Теперь бретонец убирает глину с невидящих глаз. Вода, которую льет служанка, стекает на пол и разбегается коричневыми, охряными и пурпурными струйками.
— Она словно кровоточит, — ворчит Антуан, перекладывая лампу в другую руку.
Никто не откликается на его шутку. Каждый ощущает непонятное стеснение в груди. Антуан не произносит больше ни слова. Громадные каменные глаза широко открыты и устремлены в глаза присутствующих. Зрачки глубоко высверлены в камне. И именно оттуда выплескивается жизнь, которая вдруг оживляет все лицо. Теперь видна сила челюстей, нежность щек и лба, упрямство и двуличие рта… Вдруг проявляется то, чего не было.
— У нее злобный вид, — бормочет Анриетта. — Смотрите, она словно собирается нас обругать… и все же она красива…
Анриетта опускается на колени, чтобы коснуться камня. Гладит ладонью лицо. Оно еще мокрое, но нежное и холодное, как мрамор.
— Дотронься вот так, это приятно… — обращается Анриетта к Моарк'ху.
Бретонец не слушает ее. Тогда она поворачивается к Антуану и берет его за руку.
— Коснись, — настаивает она.
Слуга чувствует, что руки Анриетты обжигают его ладони, словно женщину вдруг охватил приступ лихорадки, но Антуан не касается камня. Фермерша встает. Галиотт не двигается с места. Похоже, ее смущает каменный взгляд. Антуану уже не до шуток, от которых чесался его язык. Люка с беспокойством оглядывает всех. Приближается к Антуану. Моарк'х стоит на коленях, охваченный маниакальной мыслью. Ему кажется, что он читает осуждение в застывших глазах, выражение которых меняется от нежности до гнева. Он думает, что, пожалуй, зря принес голову в дом, где ей нечего делать. Наконец фермер медленно выпрямляется. Суставы его трещат.
— Анриетта, — говорит он, — надо, чтобы ты в воскресенье сказала кюре…
Потом прикусывает губу.
— …нет, не говори ему ничего, а то поставит ее в церковь или заберет себе…
И обращается к Галиотт:
— Сами видите: я нашел что-то ценное. Когда поеду с товаром в Обиньи, покажу голову торговцу стариной. Он даст за нее несколько луидоров. Наверное, не каждый день ему приносят такие прекрасные находки, живые, хоть и из камня.
— Правильно рассчитал, малыш, — вздыхает Галиотт. — Честно говоря, не знаю, что делать этой голове здесь, а кроме того, я бы побаивалась, если бы она весь год попадалась мне на глаза. На мой взгляд, у нее не очень-то честный вид, а потому чем быстрее ты от нее избавишься, тем спокойнее я буду себя чувствовать…
— Она права, — вступает в разговор Антуан, — но все же событие надо отпраздновать.
И бросает взгляд на пустые стаканы на столе.
— Конечно, конечно, — кивает бретонец. — Анриетта, принеси крепкого вина…
Фермерша отправляется за бутылкой спирта, которая стоит в нижнем отделении напольных часов, чьи деревянные бока подрагивают от движения медного маятника. Анриетте вдруг кажется, что та же дрожь охватывает и ее. Виски покрываются бисеринками пота, струйки текут по шее, груди, спине, иссякая на бедрах. Она уже давно не испытывала подобного наслаждения.
Моарк'х возвращает щетку Галиотт. Затем переносит голову к огню. Он ставит ее прямо на шею, прислонив к плите очага. Присаживается на колченогий табурет спиной к находке. Антуан усаживается за стол. Анриетта наливает мужчинам по доброму глотку спиртного.
— Пейте.
Голос ее изменился. Он звонок и буквально дребезжит в ушах. Губы приоткрыты, и виден ровный ряд белых острых зубов. Анриетта склоняется между Моарк'хом и Антуаном. Корсет ее платья широко раскрывается. Удивленный бретонец смотрит на жену, хмуря лоб, но потом его захватывает другая мысль. Антуан смущен новым запахом фермерши и хрипло смеется. Мужчины поднимают стаканы и выпивают сливовицу. Галиотт наконец стащила с огня котел с водой. Она убирает тарелки с помощью Анриетты. Жирная вода от посуды смывает глиняные потеки. Моарк'х пьет маленькими глотками и обсуждает с Антуаном будущие работы. Люка, похоже, заснул, склонившись на стол. Иногда мальчик лениво поднимает веки в ожидании, когда отправится спать Антуан. Без него он никуда не двинется, даже если придется ждать всю ночь.
Вдруг Люка подпрыгивает и толкает стол. Звенят почти пустые стаканы. Моарк'х свирепеет.
— Парень, ты никогда ничему не научишься… Иди помоги Галиотт… отнеси объедки Патьо…
Но, видя перепуганное лицо Люка, побледневшее так, словно из него выпустили кровь, фермер прикусывает язык. Все замечают, что парнишка не может выговорить ни слова. Он застыл, и глаза его уставились в одну точку позади Моарк'ха.
Наконец бретонец заставляет его заговорить.
— Эй ты… что с тобой?.. Отвечай!
Мальчик отвечает не сразу. Его словно сразила внезапная непонятная болезнь. И все же ему удается выжать несколько слов из пересохшей глотки:
— …Камень… он… Голова… она…
Больше Люка не в силах произнести ни слова. Ноги его подкашиваются, и он падает на скамью.
— Камень… голова — что? — спрашивает Моарк'х, быстро поворачиваясь к очагу.
— …она сдвинулась… — наконец произносит Люка.
Бретонец опирается о стол. От внезапной бледности резче становятся морщины на его лице. Взгляды присутствующих обращаются к голове. И всем кажется, что она отодвинулась от огня. Пустые каменные глаза пристально смотрят на стол. Они полны ненависти и угроз. Губы подрагивают. Жизнь одушевляет сделанную из камня голову женщины, заставляя дрожать щеки. Каждому кажется, что она вот-вот заговорит. Все присутствующие охвачены тоскливым страхом. Но в очаге вспыхивает уголек, накрывая голову тенью. И тут же гнев камня улетучивается.
Видя это и понимая ошибку пастушка, бретонец отгоняет от себя страх. И первым начинает смеяться. Остальные подхватывают смех. Парнишка тоже возвращается к действительности. Его щеки розовеют. Моарк'х подходит к очагу, хватает голову и выносит ее наружу, чтобы поставить рядом с собачьей конурой. Возвращаясь, он видит, что женщины все еще бледны. Они пытаются успокоиться, расставляя посуду. Люка сидит, тяжело опершись локтями о стол. Он все еще во власти страха. Бретонец пожимает плечами. Антуан протягивает хозяину стакан со спиртным. По его губам бродит непонятная улыбка.
— Послушайте, выпейте это, чтобы прийти в себя. Похоже, вы слишком переволновались…
— Не говори глупости…
Моарк'х хватает стакан, который слуга подвинул к нему. И опустошает его одним глотком. От крепкого напитка его глаза загораются. Он подходит к Анриетте. Страстно обнимает ее за талию. Женщина застывает от удивления и переводит взгляд с Галиотт на Антуана. Рука мужа, крепкая и неловкая, поднимается к округлым нежным плечам. Бретонец наклоняется к Анриетте.
— Разве не правда, — шепчет он ей на ухо, — что тебе хочется поскорее остаться со мной вдвоем…
Этой ночью Галиотт никак не может заснуть. Собака трясет и тянет цепь, та звенит и скрипит, словно несмазанная телега. Служанка всегда слышала этот звук и всегда легко переносила его, как и прочий шум на ферме. Сегодня она обеспокоена — звон звучит иначе. И только этот звук раздражает слух. Его не
