Осмелюсь просить вашего содействия в прописке, чтобы выкроить несколько дней для отдыха.
Пока Франц устанавливал мольберт, пока раскладывал кисти и краски, Павел подавал одну бумагу за другой. Натренированным взглядом Шрайэдер просматривал их, остановился перед прошением и щелкнул пальцами. Павел догадался: ему понадобилась авторучка. В углу листа появилась надпись: «Капитану полиции Каппе. Оформить немедленно».
В полицейском управлении Павел нашел Каппе. Магическое «немедленно» сделало капитана расторопным. Документы пробежали по конвейеру с десятками других с той лишь разницей, что проверялись «немедленно», и их обладателю не пришлось потратить много времени на ожидание. Вместе со штампом на жительство были выданы продовольственные карточки на хлеб, мясо, маргарин, сахар, мыло и табак, распределяемые в рейхе по строгим нормам.
В воскресенье Йошка снова появился на почте. Ингрид сказала, что передала Беру все, о чем он просил. По ее словам, тот страшно заволновался, однако обещал быть. В шесть вечера Йошка сел на лавочку в сквере напротив Новой ратуши, развернул газету «Дойче иллюстрирте». Вдруг к нему подошли двое в шляпах. Йошка похолодел. Неужели девицы на почте на него донесли?! Как же он не учел, что служащие почты, несомненно, связаны с полицией!
— Документы! — рявкнул один из полицейских.
— Нельзя ли повежливей? — пробормотал Йошка, чтобы выиграть время и прийти в себя.
— Проверка, — снизил тон верзила, увидев на отвороте френча бело-красную ленточку Железного креста.
Слухай подал солдатскую книжку со штампом остановки в Розенхайме.
— А зачем приехали в Мюнхен?
— Да мало ли какие у меня тут дела?! — возмущенно воскликнул Йошка. — Может, встреча с подружкой! Может, на родину поглядеть!
— Ладно-ладно, — успокоил его полицейский, возвращая документ. — У нас тоже хоть и не фронт, а служба не приведи господь.
Полицейские ушли. Минут через двадцать Йошка увидел Березенко, прошел мимо, шепнув: «идите за мной!» Еще в прошлый раз, осматривая город, он облюбовал один тихий погребок и сейчас направился туда. Березенко пошел следом. В погребке Йошка заказал кофе на двоих.
Без лишних слов Слухай достал из бумажника письмо матери, пододвинул Березенко. Тот стал читать, то и дело протирая очки. Наконец медленно свернул листок, вложил в конверт, сунул его в карман:
— Как к вам попало это письмо?
— Долго рассказывать. Да и ни к чему.
— Неужели мама пошла в услужение… — Березенко замялся.
— Нет, к немцам она не пошла.
— А вы кто?
— Я чех. Для нас немцы те же завоеватели, что и для вас, — Йошка решил играть в открытую.
— У мамы довольно-таки странная просьба: полностью доверять человеку со шрамом на правой руке. Это вы?
— С тем человеком я скоро вас сведу, — Йошка понял, что Березенко ему не верит. — Хотите, я расскажу о вас то, чего не могут знать немцы и не скажет мать ни под какими пытками? Ну, например, как ухаживали в институте за Оксаной Полищук?..
Березенко почувствовал себя свободней:
— Кстати, где она сейчас?
— На одном из заводов в Нижнем Тагиле… Вам ничего не говорит имя Грач? — Йошка назвал кличку подпольщика, который давал задание Березенко, когда его отправляли в Германию.
— Говорит, — после паузы проговорил Березенко.
— Тогда ответьте на мой вопрос: где вы живете?
— В Мюнхене, в общежитии для иностранных рабочих.
— В лагере?
— Нет, мы, специалисты, пользуемся относительной свободой. С некоторых пор я живу в Розенхайме.
— В Розенхайме?! — удивился Йошка.
— Да. В пансионе фрау Штефи.
Йошка взволновался:
— В мансарде?
Этот вопрос в свою очередь удивил Березенко, но он не подал вида.
— Кто за вами приглядывает?
— Здесь — арбайтсфюрер Лютц, а там капитан Вилли Айнбиндер и, по-моему, Франц Штефи.
— Он же художник!
— И соглядатай по велению долга. Они с Лютцем друзья с давних лет.
Йошка допил кофе:
— Мне пора. Если встретимся в Розенхайме, мы не знакомы.
Ему не терпелось быстрей сообщить Павлу, что Березенко, на поиски которого они потратили несколько дней, оказывается, проживает под боком в мансарде пансионата фрау Штефи. Вести разговор дальше не решился. Березенко и так открылся достаточно полно. Теперь ему нужно доказать, что именно он и Павел связаны с матерью и Грачом, стало быть, с Родиной.
…Известие о том, что жилец в мансарде не кто иной, как Березенко, заставило Павла задуматься. Получалось как в сказке, а это настораживало. Но поразмыслив, он пришел к выводу — ничего страшного пока нет. Йошка расспросил служанку более подробно, и Франтишка припомнила, что жильца поселял щеголеватый человек лет тридцати, потребовал поставить в мансарде письменный стол, затем спустился к Францу. Жилец питается отдельно, в столовую спускается редко, ни с кем из обитателей пансиона не общается. По утрам за ним приезжает на «опеле» капитан спортивного склада. Он же привозит его вечером. Павел дал Йошке задание — любыми путями сблизиться с капитаном, который, по-видимому, имел какое-то отношение к фаустпатрону.
Когда к подъезду подкатил «опель» и в дом вошел статный, широкоплечий капитан, Йошка находился неподалеку в кустах. Немец видеть его не мог. Из окон дома тоже никто не смотрел. Из наборного складного ножа он открыл острое шило, прошел мимо «опеля». Несколько мгновений хватило ему, чтобы всадить шило в резину заднего и запасного колеса, что крепилось у левого крыла.
Он исчез так же быстро, как и появился. Прошел во флигель и стал из окна наблюдать за машиной у парадного. Капитан и Березенко появились минут через пять. Едва «опель» тронулся, как спустило заднее колесо. Офицер открыл багажник, достал ключи и домкрат, заменил старое колесо запасным, но и это тут же спустило.
Йошка вышел на дорожку. Он шагал неторопливо, будто прогуливался. Капитан рассмотрел на рукаве ефрейторский угольник, крикнул:
— Эй, ефрейтор!
Йошка прибавил ходу. Краем глаза заметил вытянувшееся лицо Березенко, тот вылезал из кабины.
— Как ты попал в этот пансион?
— Я живу во флигеле с хозяином.
— Кто он такой?
— Бывший майор вермахта, сейчас сотрудник фирмы «Демаг» — в отпуске. Фрау Штефи сама предложила флигель, поскольку господин Виц друг ее сына Артура.
— Того, кто на фронте?
— Да. Того.
Капитан наморщил лоб, обдумывая, как поступить дальше.
— Разбираешься в машинах?
— Как в самом себе. На фронте был шофером, а водить «татры» и «бюссинги» по русским дорогам — это надо уметь.
