тебе.
Моисей решил, что старик наверняка умалишенный и совсем неплохо будет принять его предложение. Пусть охрана уведет этого «вавилонянина с севера» куда-нибудь, где он своим присутствием не станет докучать предводителю, на которого сам Бог возложил ответственность за спасение тысяч евреев. Он подозвал к себе двоих вооруженных мечами людей и, указывая им на старика, попросил, не причиняя тому вреда, проводить, куда он пожелает. Однако стражники повели себя совсем не так, как того ожидал Моисей. Они, потупясь, стояли перед ним, неловко переминаясь с ноги на ногу, пока наконец один из них, именем Савл, не посмел сказать, что он никого, кроме Моисея, не видит и потому не понимает, что жрец имеет в виду, когда просит кого-то увести.
– Мы не в силах понять тебя, предводитель. Ты мудр и, должно быть, решил говорить с нами с помощью каких-нибудь особенных знаков, которые нам неведомы. Объясни, что мы должны делать, и мы все исполним, ибо верим и подчиняемся тебе всецело, – с подобающей вежливостью произнес Савл, и Моисей, с трудом совладав с собой, приказал ему и другому стражнику удалиться. Адат же по-прежнему стоял рядом, не выказывая никаких попыток уйти куда-либо.
– Не пугайся, что сошел с ума или видишь перед собой бесплотного духа. Этим я лишь хотел доказать тебе, что твоя магия без моей науки недостаточна, для того чтобы ты мог привести евреев в Землю обетованную. Магии знакомо лишь три измерения, о четвертом она учит, предполагая его существование, но никак его не трактует. Египетский маг бессилен проникнуть в тайну четвертого измерения, ему невдомек, что оно отделено лишь тонкой стенкой, которую можно толкнуть и просто сломать. Вы все объясняете действием чуда, и такое толкование завораживающе действует на простаков вроде тех двоих стражников – я прошел мимо них, находясь в четвертом измерении, а они даже не почувствовали моего присутствия. Это не волшебство – вот, я могу прикоснуться к тебе, чтоб ты не только видел меня, но и понимал, что я такой же, как и ты, человек.
– Кто же ты? – Моисей был в смятении. Он никогда не видел ничего подобного, и это с его-то опытом и знаниями, выше которых, как он думал, ничего в мире уже не существует! – Если ты столь великий маг, то почему я не могу почувствовать силу, от тебя исходящую?!
Старик усмехнулся:
– Тебе так хочется почувствовать мою силу? Уверяю, что ее демонстрация вряд ли оставила бы тебя в живых, а я здесь с совершенно иной целью. Слышал ли ты когда-либо о каббале? Я в отличие и от египетских кудесников, и от тебя не маг, но учитель, который сам несет свет знания впереди себя. Я владею тайной наукой – той, что передал я Аврааму, прародителю всех евреев. Ты покинул Израиль совсем еще юным и ничего не мог слышать о знании, которым владеют лишь немногие посвященные…
– Простите, учитель Адат. – Моисей с почтением поклонился старику. – Я всегда чувствовал присутствие этого знания там, в мирах, где вершатся судьбы людские, я незримо ощущал его, как ощущают в сухой пустыне вдруг дошедшее дуновение морского бриза. Я еврей по роду своему, и все, чем живет мой народ, есть во мне, пусть лишь только в неосознанных ощущениях…
Старик внимательно посмотрел на сорокалетнего Моисея. Высокий, статный человек с широкой грудью воина и сильными ногами. Одобрительно покачал головой, словно в чем-то сам себя убедил, и продолжил свою речь:
– И у каббалы есть свои жрецы, их называют еврейскими мудрецами, каковым и стал пророк Авраам после встречи со мной. Тогда я носил иное имя, ибо жил прежней, далекой теперь от этого времени жизнью, в которой называли меня Мельхиседек.
Такое представление вызвало у Моисея резкий переход от почтения к ничем не прикрытой ярости. Имя Мельхиседека было ему известно с самой неприглядной стороны: в Египте тот считался слугой черного бога и самым безжалостным, самым отвратительным его жрецом. Рассказами о Мельхиседеке пугали и детей, и взрослых, вот почему Моисей, не боявшийся ни живых, ни мертвых, обратился к старику совсем иначе, чем еще мгновение тому назад:
– Ты демон пустыни? Я слышал о тебе, лукавый бес-разбойник, взиматель десятой части от каждого каравана и несущий смерть несговорчивым, тем, кто решил с тобой не делиться! – Все это время Моисей стоял, опираясь на копье, и теперь направил его в грудь старика. – Ты явился, чтобы помешать мне? Так я убью тебя, кем бы ты ни был! От меня ты никогда ничего не получишь!
Но старик спокойно отодвинул копье рукой и посмотрел на Моисея так, будто перед ним стояло неразумное дитя:
– Меня нельзя убить даже твоим копьем, и вовсе не потому, что я демон, как ты изволил назвать меня. Я лишь могу проходить сквозь время и через прошлые и будущие свои воплощения, помнить некоторые события из тех, что уже случились, и те, которым свершиться еще предстоит. Я хочу помочь, предупредить об опасности, которая грозит и тебе, и всем, кто идет за тобой. Армия Египта вот-вот выступит следом и уничтожит каждого десятого, не пощадив ни детей, ни женщин, по приказу, который был отдан сегодняшней ночью фараоном, чье коварство не знает предела. Его смогли убедить в том, что он совершил роковую для Египта ошибку, позволив тебе увести отсюда евреев. Я, Адат, изначальный носитель бины – мудрости, прошу тебя принять мой совет и мою науку, ибо ты никогда не вступишь на Землю обетованную, не постигнув каббалы, не став ее адептом и пахарем, посеявшим семена соединенного в тебе тайного знания среди гениальных мудрецов еврейских. Евреи – мост меж эпохой ушедших в небытие атлантов и нынешней эпохой людей, именно евреи должны получить это знание, ибо все народы, живущие теперь, изменятся и смешают свою кровь, но кровь еврейская останется неизменна. Не случайно ты выковал это копье. Даже мне не дано в точности предсказать его судьбу в будущем, я лишь чувствую, что оно не раз сыграет в истории этого мира великую роль. Металл, из которого оно сделано, был закален светом звезды – он и сам звезда, упавшая с неба, и вовсе не твоя магия послужила тому причиной, не магия призвала звезду пасть на землю. Все предопределено, даже твоя встреча со мной. Хочешь научиться узнавать об этом без помощи кофейной гущи и заклинаний? Хочешь к своей силе добавить всю мощь знания, величие и точность которого даже ты не в силах сейчас постичь? Так прими мои слова на веру и следуй моим советам. Доверься мне, как когда-то Авраам доверился Мельхиседеку. – Старик подошел вплотную к Моисею и взял его руку в свою. – Я лишь хочу помочь, – повторил он, и Моисею, обезоруженному откровенностью старика, не оставалось ничего иного, как согласиться.
Дальнейший переход под палящим солнцем, сделанный почти без остановок, позволил евреям достичь берега моря в два дня, но финикийских кораблей, которые они смогли бы нанять для переправы, оказалось слишком мало, чтобы перевезти одним разом многотысячную толпу. Лишь три галеры оставались в бухте, прочие корабли были отброшены недавним штормом далеко от берега, а многие потонули. Армия Египта была уже на подходе, ее передовые части показались на горизонте. Среди людей началась паника. В горе и ужасе метались они вдоль берега, не желая становиться жертвами коварства вероломного фараона, в воздухе раздавались мольбы и проклятия. Адат, не покидавший Моисея с момента их первой встречи у шатра, велел тому взойти на самую высокую прибрежную скалу, и Моисей повиновался. Евреи увидели своего предводителя, одиноко стоявшего на вершине скалы, и людские вопли постепенно стихли. Взоры каждого из тысяч стоявших под скалой людей, горящие безумной надеждой, были обращены к нему.
– Они так верят мне, а я впервые не знаю, что мне делать, ведь с тех пор, как встретил тебя, я перестал жить своим умом, утратил веру в собственные силы.
– Скажи, чего бы ты хотел сейчас более всего? – Старик внимательно наблюдал за Моисеем, ожидая его ответа.
– Чуда. Чтобы воды расступились и мы смогли бы пройти по дну, убежать от египтян. – Моисей сжимал в руках копье, скрежеща зубами. – Я должен прибегнуть к магнесу и…
– И он не подействует, – перебил его Адат. – Ты должен использовать знание, которое я предлагаю тебе.
– Но как?! Ведь я незнаком даже с самыми простыми его началами! – Моисей выглядел отчаявшимся, где-то в глубине сознания мелькнула мысль: а может, вот так же, как когда-то Кафи, не дождавшаяся его, броситься вниз, разбиться об острые скалы…
– Ты знаешь так много, что даже мне впору завязывать ремешки твоих сандалий, о Моисей. Просто задумайся: ведь ты просишь Бога о чуде? Но весь вопрос в том, как ты собираешься его просить. Ты используешь запретное имя – это подлинный способ творения, но именем Творца станешь ты просить о
