– Парень.
– Она упоминала, как его зовут?
– Да, сэр.
– Как?
– Дуглас Хепнер.
– И что за предложение сделала вам обвиняемая?
– Она хотела переехать в мою квартиру и проверить, на самом ли деле Дуглас Хепнер заходит к Сьюзен Грейнджер. Элеонора Корбин утверждала, что Дуглас Хепнер говорил ей, что у него чисто деловые отношения со Сьюзен Грейнджер, однако обвиняемая считала, что он изменяет ей, и хотела в этом убедиться. Она обещала заплатить мне двести долларов за помощь и арендную плату за две недели – по восемьдесят пять долларов за каждую.
– Вы согласились на ее предложение?
– Конечно. Девушка, с которой мы раньше вместе снимали квартиру, переехала в другой город, арендная плата высоковата для меня одной, да и, в общем-то, скучно без компаньонки. Мы полтора года вместе снимали эту квартиру, потом я продолжала платить одна за целую квартиру, потому что хотела подыскать кого-то, с кем мы сразу же найдем общий язык и не станем действовать друг другу на нервы. Это оказалось не так просто, как я надеялась. Поэтому я не могла отказаться от предложения Элеоноры Корбин.
– И обвиняемая переехала к вам?
– Да.
– Сейчас я покажу вам план вашей квартиры и соседней, принадлежащей Сьюзен Грейнджер. На нем все правильно изображено?
– Что касается моей квартиры – да, но я никогда не заходила в квартиру мисс Грейнджер.
– Хорошо, я попрошу другого свидетеля идентифицировать квартиру мисс Грейнджер. Но что касается вашей квартиры, здесь все соответствует действительности?
– Да, сэр.
– Правильное соотношение всех частей квартиры?
– Да, сэр.
– Обвиняемая говорила вам, что хочет жить в какой-то конкретной части квартиры?
– Да. Раньше я спала в комнате с большим шкафом, она примыкает к спальне мисс Грейнджер в триста пятьдесят восьмой квартире. Обвиняемая попросила меня перенести мои вещи в другую спальню с меньшим шкафом, чтобы ей разместиться у стены, общей с квартирой мисс Грейнджер.
– Взгляните, пожалуйста, на вещественное доказательство «Ж» со стороны обвинения, – сказал Гамильтон Бергер, поднимаясь со своего места, – револьвер тридцать восьмого калибра системы «смит и вессон», номер С четыреста восемьдесят восемь ноль девять. Вы когда-либо видели его раньше?
– Минутку, – перебил Мейсон. – Я возражаю. Задан наводящий вопрос.
– Свидетельница может ответить «да» или «нет», – заметил Гамильтон Бергер.
– Конечно, может, но вы точно показали, какой ответ хотите получить. Если вы намерены спросить о каком-либо револьвере – спрашивайте, но не суйте оружие в лицо свидетельнице, не давайте никаких характеристик, не указывайте номер. Если она просто видела какой-то револьвер тридцать восьмого калибра, то пусть дает об этом показания.
– Но это очевидно! – закричал Гамильтон Бергер. – Возражение адвоката защиты имеет единственную цель…
– Технически возражение сделано правильно, – заявил судья Моран.
– Хорошо, – согласился Гамильтон Бергер с решением судьи и с отвращением бросил револьвер обратно на стол секретаря суда. – У обвиняемой был револьвер?
– Да, сэр.
– Какой?
– Тридцать восьмого калибра.
– Вы в состоянии его описать?
– Он был с коротким стволом. Из вороненой стали. Внешне очень похож на тот, что вы только что держали в руках.
Гамильтон Бергер повернулся к присяжным с победной улыбкой, потом посмотрел на Мейсона.
– Обвиняемая показывала вам тот револьвер? – продолжил окружной прокурор допрос свидетельницы.
– Я видела его у нее в сумочке.
– Какой багаж был при обвиняемой, когда она к вам переехала?
– Сумка и два чемодана очень яркой, запоминающейся окраски – красные и белые клетки в шахматном порядке.
– Куда делся ее багаж?
– Она мне позвонила насчет него.
– Кто?
– Обвиняемая.
– Вы разговаривали с ней по телефону?
– Да, сэр.
– Вы узнали ее голос?
– Да, сэр.
– Вы обращались к ней по имени?
– Да, сэр.
– Она обращалась к вам по имени?
– Да, сэр.
– Когда происходил разговор?
– Семнадцатого августа.
– Что вам сказала обвиняемая?
– Этель, тебе придется мне помочь. Я притворяюсь, что потеряла память. Никому ничего не говори о том, что я у тебя жила. Не связывайся ни с полицией, ни с журналистами. Сиди тихо. Я пришлю за своими вещами, когда решу, что это будет безопасно.
– Вы уверены насчет разговора?
– Ну, конечно. Да, сэр.
– Обвиняемая призналась, что притворяется, что потеряла память?
– Да, сэр.
– Семнадцатого августа?
– Да, сэр.
– В какое время?
– Примерно в половине девятого утра.
Весь вид Гамильтона Бергера указывал на то, что приближается драматическая развязка.
– Вы поинтересовались у обвиняемой, почему все нужно держать в секрете и почему она притворяется, что потеряла память?
– Да, сэр.
– И какое объяснение подобного поведения она представила?
– Я в состоянии точно передать ее слова, потому что они засели у меня в мозгу: «Этель, я попала в переделку, мне необходимо себя обезопасить».
Гамильтон Бергер стоял, повернувшись к присяжным, слегка разведя руки, и многозначительно молчал, что еще больше усиливало драматизм ситуации.
Судья Моран, в конце концов разобравшийся, что за тактику избрал окружной прокурор, приказал раздраженным тоном:
– Продолжайте допрос, господин окружной прокурор, если вы еще не закончили с этой свидетельницей, а если закончили, сообщите об этом адвокату защиты, чтобы он приступал к перекрестному допросу.
– Нет, ваша честь, я еще не закончил. Еще далеко до завершения – я просто собирался с мыслями.
