ни одного пальто. Зато по-прежнему сидели два дюжих молодца в форме охранников.
— Добрый вечер! — Он подал им ключ от кабинета, расписался в тетради и направился к выходу.
И тут его окликнули.
— Капитан!
От окна откачнулась борцовская фигура босса. О, как давно, словно в прошлой жизни видел он этого мощного человека! Ведь это ему он сдавал привезенный груз в течение нескольких лет там, на Севере! И ехал с ним в одном вагоне навстречу неизвестной судьбе. Потом потерял из виду, как многих и многих знакомцев, сотрудников, даже друзей. Такова жизнь.
А вдруг такая встреча! Словно со своим прошлым.
— Привет! — подошел к нему Клим. — Какими судьбами?
Мужчины обменялись крепким рукопожатием.
— Что, арбузы сопровождаешь на сухогрузах, или еще чем занялся? — Клим похлопал Магомеда по мощному плечу.
— Не совсем, — переступил тот с ноги на ногу.
— А чем?
— Да вот, интересуемся прямыми перевозками из Балтики в Москву. С кем поговорить, не подскажешь?
Клим изучающе посмотрел на него, качнул головой и усмехнулся.
Усмехнулся и тот.
10
Прошло пять лет.
Роль «зрелой женщины» Ирине удалась еще лучше. Ее удостоили наградой на Берлинском фестивале, отметили в Каннах. Но Костя на этом не остановился. Теперь у Ирины был свой режиссер, который и впредь хотел снимать ее в своих картинах. В быстром темпе, один характер за другим, в самых головокружительных сюжетах. Успеть, успеть, пока актриса молода и любима публикой.
Но главное для Ирины было не в этом, главное было в другом. Полная мера человеческого счастья наконец-то осветила ее жизнь: они с Климом нашли друг друга.
Но и это еще не все.
Киска вышла замуж за Шука, за Александра Ковалева, с которым познакомилась в собственном доме, когда Клим переехал к ним жить. И уже успела родить сына.
— Здравствуй. — Пятнадцатилетняя Киска протянула ему тогда загорелую руку. — Ты Шук, сын Клима?
— Да. Я — Александр Ковалев, действительно его сын.
— Похож.
Она с интересом разглядывала его.
Шук изо всех сил старался не быть по-провинциальному робким. Он знал, что нравится девчонкам. Уже на первом курсе его заметили веселые, раскованные москвички. Но эта девушка...
— Ты студент? — Она независимо подняла свой носик.
— Первокурсник, — ответил он, кашлянув.
— Занят по горло, да?
— Вообще, да. Сейчас у нас самые зачеты. А что?
— Да ничего. Просто у меня еще не было знакомых студентов.
— Значит, я первый, — небрежно улыбнулся Шук и дернул плечами.
Киска, уловив что-то недосказанное, удивленно подняла брови.
«И буду первым, — вдруг понял он. Сколько угодно стану ждать, но такую девчонку упускать нельзя!»
— Пойдем поедим, — предложила Киска. — У мамы на кухне много вкусного. Любишь сырую морковку?
— Не знаю, — растерялся он.
На кухне она взяла со стола свежую морковку и принялась ее грызть.
— Бери, бери, не стесняйся, — предложила Шуку.
— Не хочу.
В каждом ее движении сквозила расцветающая прелесть. У него перехватило дыхание.
«Спокойно!» — приказал он себе. Впереди еще много вершин, которые придется брать одному, а может, и лететь вниз головой, тоже никому не жалуясь. Такую девушку завоевать непросто.
И он повел себя на удивление по-мужски. Откуда в нем оказалось столько дальнего расчета и выдержки? Порой он словно забывал про нее, уезжал со студентами в турпоходы, дальние экскурсии, не звонил, даже не объявлялся дома, оставаясь у ребят в общежитии, и ей, уже привыкшей к его вниманию, не хватало чего-то, она скучала, обижалась. В другое же время они не расставались неделями. Катались на лыжах, уезжали в пригородные леса, где находилась институтская лыжная база, или носились по Москве, точно два школьника, ели мороженое, заваливались домой голодные и подметали все, что было на плите и в холодильнике.
Так бежали месяцы, годы. Один, другой, третий.
Родители работали, жили в любви и дружбе, и дети, глядя на них, задумывались о своей встрече.
Ирине нравился Шук. Конечно, она подкармливала сыночка домашними обедами, ездила на Речной вокзал, чтобы приготовить ему щей и котлет, но времени не хватало, и Шук обходился тем, что покупал на улице или в институтском буфете.
— Кем ты станешь, Шук? — спросила его Киска, когда перешла в десятый класс, а он на второй курс Пищевого института.
Ответил Шук не сразу. Он уже несколько раз менял специализацию и теперь вот увлекся космической медициной.
— Я хочу быть специалистом по космическому освоению Вселенной, — сказал он серьезно. — А для этого необходимо такое питание, чтобы энергия людей превращалась из одного вида в другой с наименьшими затратами.
— О-о, — покачалась на стуле Киска. — Ты будешь сам летать или давать советы?
— Возможно и полечу, — скромно улыбнулся Шук.
— Ты станешь известным и богатым человеком. Как моя мама. — Они уже привыкли друг к другу, но не настолько, чтобы она не ощущала в нем, рослом, плечистом, мужчину. Друг-то друг, но... Ему же стоило немалого труда сдерживать свои порывы, так хорошела Киска с каждым днем.
На третьем году пришла телеграмма от Зойки. Сестра Шука выходила замуж. Конечно, она приглашала их обоих, отца и брата, но помчался только Шук. Клим не поехал, не смог оставить работу или не захотел — Бог ему судья. Послал с Шуком дорогие подарки...
Шук уехал. Во внутреннем кармане его пиджака лежало письмо от отца другу — капитану рыболовного сейнера с просьбой взять сына-студента в практиканты в любом качестве. Там это было несложно, зато какая жизнь начиналась для молодого человека! Климу это было яснее ясного. Море, работа, рассветы- закаты.
— Ты уезжаешь на свадьбу или на практику? — недоверчиво спросила Киска, в мечтах которой Шук уже занимал первое место. — Когда я тебя увижу?
— Через три месяца, я полагаю. Зато по возвращении...
— Что?
— А то... в общем, жди меня.
— Я-то буду ждать, — проговорила семнадцатилетняя красавица, — но помни песенку.
— Какую? — насторожился Шук.
