В город прибыли далеко заполночь. Пашка дремал на сиденье, склонив голову набок. Вооружившись двадцатикратным биноклем, Вилен Михайлович принялся за знакомое дело. Он наблюдал. После почти сорока лет еще несколько дней не имели почти никакого значения. Просто где-то в сердцевине свербило, подсказывая, что эти дни являются самыми важными. Он, естественно, не успел за вертолетом, но встретил на полпути джип Шепелева, возвращавшийся с аэродрома. Врубив скорость, он двинул следом. Внимательнейшим образом рассматривал объект сквозь окуляры бинокля, боясь и надеясь... Родионова среди выходивших из джипа не было.
– Пашка, – толкнул он кулаком задремавшего сына, – все в наших руках.
– Чего ты, батя? – очнувшись, не понял тот.
– Родионов ушел, – радостно сообщил ему отец.
Три здоровенных снегохода едва втиснули в вертолетное нутро. Потратили на это много сил. Вспотели как негры на плантации. Карагодин наблюдал за погрузкой, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
Ему не хотелось даже вспоминать о разговоре с Шепелевым. Он был весь как на иголках. Предчувствовал удачный день. Сегодня они возьмут этого беглого полярника. Ему просто некуда уйти. Не семи же он пядей во лбу. Обыкновенный мужик, приспособившийся к северным условиям. Баки снегоходов были до предела залиты бензином. Успели приготовить и очки, чтобы защищать от холодного ветра глаза.
Лопасти вертолета начали медленно вращаться, превратившись в сверкающее призрачное колесо.
– Садимся, – показал он и первым двинулся к дрожавшей в нетерпении машине.
Но, опередив его, к вертолету первым подошел Захаров. Длинный как веретено, он неуклюже поднялся по трапу и забрался в вертолетное брюхо. Сегодня их снова было шестеро. Илья Александрович Захаров выполнял обязанности облеченного верховной властью соглядатая в этом их рейде. Карагодин клял себя за уступчивость, что не смог устоять против указаний Шепелева, приказавшего взять Захарова с собой. В качестве кого? Черт его знает. По должности он выше Карагодина, но в этой экспедиции Карагодин чувствовал себя вожаком и ни перед кем не хотел приседать.
Владик с Эдиком, Белый, майор забрались следом за Захаровым. Николай Павлович поднялся по трапу последним. Как и вчера, еще не рассвело. Солнце лишь осторожно нащупывало краски на утренней палитре. Горизонт стыдливо подернулся химерическим золотом и розоватой пылью.
– Пошел. – Карагодин все еще воспринимал себя как главное действующее лицо.
Захаров как бы не возражал.
До места вчерашней стоянки добрались довольно быстро. Раскрыв карту, Карагодин ткнул пальцем в отмеченную точку. Пилот, сделав круг над болотом, повел машину по указанному маршруту.
Захаров, согнувшись в три погибели, молча наблюдал за действиями начальника охраны. Карагодин ощущал это холодное внимание кожей. Он пытался не смотреть на Илью Александровича, но глаза то и дело натыкались на худое аскетичное лицо зама Шепелева.
«Хорошо еще, что Сам не поехал», – саркастически подумал Карагодин.
Минут через пятнадцать внизу, в пойме замерзшей реки появился якутский улус. Дюжина изб- пятистенок, отстоявших друг от друга на значительном расстоянии. В стороне, на поляне громоздилось что- то наподобие большого чума с дырой в верхней части, из которой поднимался слабый дымок.
– Давай вниз, садимся. – Карагодин опустил большой палец, показывая пилоту, что нужно делать.
Тот отрицательно покачал головой.
– Не могу, – губами показал он, – слишком большой уклон.
– Садись, твою мать! – заорал Карагодин, поглядывая краем глаза на Захарова.
Тот или ничего не заметил, или сделал вид, что ему все безразлично.
«Скотина!» – про себя выругался Карагодин.
Присутствие Захарова его угнетало.
– Давай садись где хочешь, – заорал он, пытаясь перекричать рев двигателей.
Внизу забегали люди в пестрых длинных одеждах, появившиеся неизвестно откуда. Карагодин внимательно вглядывался в их лица, одежды, пытаясь разглядеть знакомое лицо или движение. Ничего.
– Садись! – взвизгнул он.
Пилот кивнул и повел машину к окраине поляны, где было наиболее ровное место. До улуса отсюда было около километра.
«Сука! – буркнул про себя Карагодин. – Упустим же гада!»
Он почему-то не сомневался, что Родионов именно здесь.
Карагодин окинул нетерпеливым взглядом салон вертолета. Майор, как ему показалось, тоже засуетился, пробуя кобуру, застежки на форменном тулупе, шапку-ушанку. Братья – Эдик с Владиком – сидели, отстраненно глядя в иллюминаторы, а Захаров почему-то наблюдал за ним – Карагодиным.
«Черт бы тебя побрал», – подумал Николай Павлович, отводя взгляд от заместителя Шепелева.
Наконец, пилот выбрал удобное место. Перед этим он долго кружил над замерзшей рекой, над ее пологими берегами, не решаясь приземлиться. Качнувшись, тяжелая машина начала сбавлять обороты. Гул двигателей быстро пошел на убыль.
– Выгружай, – Карагодин показал на снегоходы, – и за мной.
Сам выбрался первым и быстро зашагал к улусу.
Он уже был на полпути к поселку, когда сзади донеслось въедливое урчание первого снегохода. Карагодин не остановился, продолжал двигаться вперед. Он нащупал в кармане пистолет, думая, что пустит его в ход при первой же необходимости. «Родионова не убивать», – вертелось у него в голове приказание Шепелева. Карагодин надеялся, ох как надеялся, что полярник находится именно здесь. Нет, он был в этом совершенно уверен.
Снегоход «Буран» чихнул несколько раз двигателем, словно подавился бензином, и заглох.
«Вот мерзавцы, – не оглядываясь, подумал Карагодин, – ничего не могут сделать как следует».
Это его замечание относилось неизвестно к кому, так как снегоходы взяли практически безо всякого предварительного осмотра. Проверить их просто не оставалось времени. Но механик на базе заявил, что «заводятся с полпинка».
Вскоре двигатель снова визгливо взрезал тайгу. Следом еще один. Карагодину было не до этого. Он видел, что впереди мечутся какие-то люди в народных одеждах. Понимая, что вертолет сюда залетает не слишком-то часто, он все же придавал их мельтешению совершенно определенный смысл.
– Засуетились, гады, – пробормотал он сквозь зубы.
Стало жарко идти, и он рванул верхнюю пуговицу полушубка.
Когда Карагодин добрался наконец до улуса, «Бураны» все еще прогревали двигатели. Люди, совсем недавно сновавшие по маленькому поселку, куда-то подевались. Над улусом облаком стоял туман, выползший из буорджие. Карагодин ворвался в буорджие и остановился, переводя дыхание и давая глазам привыкнуть к тусклому свету, перемешанному с запахом дыма.
Несколько пар глаз удивленно и опасливо уставились на Карагодина.
«Боятся, это хорошо», – решил он.
– Кто главный в этой вонючей дыре? – Он вытащил из кармана пистолет и передернул затвор.
Раздался короткий женский вскрик. Но тут же оборвался. Сидевший на помосте якут в головном уборе с болтавшимися вдоль щек украшениями поднялся со своего места. Невозможно было определить его возраст. Лет сорок? Пятьдесят? Шестьдесят? В его глазах страха не было. А может, Карагодин просто не сумел его рассмотреть?
– Как зовут? – Он шагнул в сторону поднявшегося якута.
– Ланах.
– Мы ищем мужчину, русского, лет тридцати. Где он?
Ланах никак не прореагировал на его вопрос. Может, он просто его не понимает? Тогда почему он ответил на первые вопросы?
– Этот мужчина совершил преступление в городе, а теперь скрывается от закона, – угрожающе пророкотал Карагодин, размахивая пистолетом. – Тот, кто его скрывает, – соучастник преступления. Вас всех
