вниз. У Валетова отлегло от сердца. Неужели комвзвода на их стороне?! Послышался глухой удар головы о дно бочки. Леха, расстаравшись, воткнул кренделя поглубже.
– Отпустите немедленно! – кричал лейтенант, стоя в непосредственной близости, потом тихо добавил: – Помакай чуток. Прекратить! – гаркнул он, на этот раз разрешая начать подъем.
Кикимор отплевывался долго, согнувшись в три погибели. Закончив вытаскивать изо рта использованные сигаретные фильтры, он, не стесняясь лейтенанта, зло прошептал:
– Вы трупы.
Мудрецкий нахмурился.
– Рядовой Простаков.
– Я.
– Повторите.
Леха снова дал в бубен Кикимору, тот отправился вначале в нокдаун, а потом – снова в бочку.
После второго макания Кирпичев молчал. Лейтенант огляделся.
– Ну вот и замечательно. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Идите в роту, Кирпичев. Приведите себя в порядок. Смотреть противно.
Дембель ушел. За его спиной Мудрецкий поймал Фрола за руку:
– Как спалось сегодня?
– Товарищ лейтенант, – удивился Фрол. – Мы же духи, а духи не спят.
– Понятно.
– Я могу идти?
– Иди.
Фрол поделился с Лехой страхами по поводу предстоящей ночи в казарме.
– Не ссы, – коротко ответил здоровяк. Но от Валетова не ускользнула неуверенность в голосе.
– Постараюсь. Была бы возможность – купил бы памперсы.
– Чего?
– Ваты б в жопу натолкал.
– А, извини, не понял сразу.
Вопреки ожиданиям, ночь прошла спокойно. Многие духи и слоны на следующее утро не скрывали удивления, по-тихому обмениваясь комментариями. Сопоставить тихую ночь с ввалившимся в роту вчера после обеда злым и мокрым Кикимором не составило труда.
Что произошло?
Ответ на сей актуальный вопрос оставался для большинства загадкой.
Штиль затянулся на несколько дней. Новички старались как можно быстрее привыкнуть к местным порядкам и отвратительной кормежке. Последнее не удавалось здесь еще никому.
Фрол изредка рассказывал Бабе Варе, как хорошо кормят в учебке. Бабочкин трепал об этом остальным, не забывая добавлять про кросс в три километра каждое утро и зверей сержантов.
Зарядки по всей строгости тут уж давно не помнили. И без нее хорошо. Работы каждый день только прибавляется, а народу сколько есть, столько и есть.
Глава 7
ПОДСТАВА
В поле одиноко стояла небольшая палатка из толстой черной резины и грелась на жарком майском солнце. Время от времени по идущим внутрь шлангам под купол с помощью компрессора и смесителя, установленных на шасси «ЗИЛ-131», закачивался воздух со слаботоксичным веществом.
Капитан медицинской службы, набросив халат на голое тело, сидел на шатком табурете за столом, поставленным в чистом поле, и перечитывал список военнослужащих.
Комбат Стойлохряков тихо покуривал в сторонке, время от времени поглядывая на деревянные ящики с упакованными в них новыми противогазами.
Рядом со своим добром на раскладном стульчике, подогнув под себя колени, разместился мужик лет сорока в гражданском. Представитель завода-изготовителя нервничал, так как сейчас будут проводиться первые полевые испытания их нового изделия.
В точно назначенное время подъехал «ГАЗ-66». Отдельный взвод РХБЗ начал вяло выгружать конечности.
– В темпе! – гаркнул отец родной, раздражаясь медленными перемещениями тел в пространстве.
Построились. В пятый раз за утро.
Все смотрели на резиновую палатку, находящуюся в сотне метров, на машину, стоящую с запущенным двигателем рядом с ней. Около имущества почему-то никого не наблюдалось.
– Сейчас наденете защиту и противогазы, затем на пятнадцать минут в палатку.
Представитель завода лично дал каждому новенький гондончик из серой резины, с одним сплошным стеклом и без привычной коробки с угольной шихтой.
– Фильтр расположен в районе щек, – бормотал дядя в гражданском каждому.
Простаков переглянулся с Агаповым, и дембель заголосил:
– А это не вредно для здоровья, товарищ подполковник?
– Не вредно, – успокаивал комбат. – В первый раз в палатку, что ли?
– Новые, да? – глядя, как бледный и потный дядя дает каждому его размерчик, Петрусь занервничал. – А доктор зачем? Они же новые?
– Взвод, смирно! Надеваем защиту, заходим в палатку и садимся на травку. Через пятнадцать минут выходим.
– Что там? Слезоточивый газ? – забухтел Кикимор.
Комбат его не слушал.
– Взвод! Химическая атака, тревога и нападение, все вместе! – Пузо подполковника интенсивно заколыхалось.
Внутри палатки горела двенадцативольтовая лампочка. Света хватало на то, чтобы не натыкаться друг на друга. Дышать через новые противогазы легко, и одно большое стекло способствует лучшему обзору. Только жарко. Пот льет, не переставая.
Химвзвод дисциплинированно отсидел положенное и в полном составе спокойно вышел из палатки.
Каждый после того, как снимал защиту, подходил к пьяному доктору, безуспешно скрывавшему блеск косых глаз за полупрозрачными очками. Халат на голом торсе пропитался потом и покрылся пятнами на спине и под мышками.
Врач глянул на щуплого, измочаленного процедурой Валетова, вцепившегося обеими руками во фляжку с драгоценной водой, и вернулся к журналу, где стал заполнять одну за другой колонки, стоящие напротив фамилии военнослужащего.
– Самочувствие?
Валетов заныл:
– Дяденька, напишите чего-нибудь, чтобы я уехал отсюда, а?
– Я напишу, и армия не получит новые противогазы. Да что ты, милый. Даже если тебе плохо, тебе все равно хорошо.
– Тогда на хера вопросы?
– Меня предупреждали, что химики большие оригиналы. Голова болит?
– Попа. Долго на земле пришлось сидеть.
– Пи...уй отсюда! Следующий!
Дождавшись своей очереди, Простаков тихонько подошел к доктору, а тот все писал что-то про ефрейтора Петрушевского. Здоровая туша бросила тень на журнал, солнце перестало светить на бумагу, и глазам стало легче.
Капитан посмотрел вверх.
– Ух, два Ивана, вот так и стой. Самочувствие?
– Чего?
– Самочувствие, спрашиваю.
Леха почесал под левой подмышкой. Кителя на нем не было, стоял он в майке, и доктор видел, как здоровая лапа скребет под клоком черных волос.
