недюжинное мастерство, двумя уверенными движениями стабилизировал машину и уже на небольшой скорости направился к посту ГАИ. Мы все стали напряженно вглядываться вперед, в скучавшего у сине- белой «шестерки» гаишника, который меланхолично разглядывал наш «Форд», медленно катящийся в его направлении. Гаишник, видимо, решил поразмяться и, оторвав зад от капота «шестерки», уже стал было поднимать жезл, как его внимание привлекла вылетевшая из-за поворота мятая белая «девятка». Милиционер тут же глянул на радар, глаза его наполнились хищной радостью, и он потерял всякий интерес к «Форду». Он резко взметнул свой черно-белый жезл в сторону «девятки», отчаянно при этом засвистев.
– Сработало! – вслух сказал я, и мы все радостно засмеялись.
– А ты стратег, Вова! – похвалил меня с заднего сиденья Седой, глядя, как гаишник разбирается с водителем «девятки», а пассажиры, выйдя из машины, провожают нас злобными взглядами.
– Ну, куда поедем теперь... кататься? – улыбаясь, спросил Карцев.
Я посмотрел на часы – они показывали 15.20.
– В ближайший приличный бар! – скомандовал я.
ГЛАВА 8
ЮРКИН РАССВЕТ, ИЛИ ФОКУСНИК САВЕЛКИН
Карцев припарковал машину на стоянку у бара, чтобы мы смогли перекусить. В счет будущего нашего гонорара Вячеслав налил нам с Седым по рюмке «Метаксы» и заказал куры-гриль и салат.
– Ну, что думаешь делать? – спросил меня Леонид, медленно пережевывая пищу.
Я философски заметил:
– Французы считают, что надо искать женщину.
Седой, вульгарно поковырявшись в зубах мизинцем, почмокал и скептически заметил:
– Ну-ну. Мы уже искали одну три дня. Чего только не навидались! Теперь кто у нас в графике?
– Я думаю так, – запив салат порцией апельсинового сока, сказал я. – Этот самый Юрка Савелкин, кто бы он там ни был, все же мужчина.
– В каком смысле? – спросил Седой.
– В биологическом, – с умешкой сказал я.
– Все может быть, – изрек свою фирменную фразу Борисов.
– А если он мужчина, у него есть соответствующие потребности, – продолжал рассуждать я.
– С той суммой, которую он скоммуниздил у Славки, эти потребности легко удовлетворяются.
– Да, но ему нужна еще и база, где бы он мог залечь хотя бы на ночь. И вообще надо еще выяснить, скоммуниздил он их или нет.
– Логично, – ответил Седой. – Значит, женщина?
– Да, – категорично подвел я итог состоявшегося обсуждения проблемы.
Тут к нашему столу подошел Карцев, отошедший справить малую нужду.
– В общем, так, Вячеслав! – сказал я. – Ты говорил, что у Савелкина есть какая-то подружка, Людка или Любка?
– Людка, – уточнил Карцев.
– Пожалуй, мы сейчас поедем к ней.
Слава тяжело вздохнул и заметил:
– Я уже там был.
– Главное, что там не было нас, – снисходительно заметил я.
И несмотря на скепсис Карцева, я купил в баре бутылку коньяка и приказал отвезти нас к подружке Юрки Савелкина.
Людка жила на втором этаже пятиэтажной «хрущобы», расположенной в районе города под странным названием «Мартовские дома». И сама она, видимо, по натуре являлась мартовской кошкой. Фигуристая, с мягкими повадками, толстыми губами, маленьким носиком и нагловатым взглядом больших, слегка навыкате коричневых глаз, она с полным основанием могла рассчитывать на статус секс-бомбы местного мартовского пошиба.
Несмотря на то что мужики являлись, скорее всего, одним из приоритетов ее жизни, встретила она нас, мягко говоря, сурово. Скорее всего, причиной тому был Слава Карцев, который успел ей за последнее время надоесть своими визитами и вопросами о местонахождении Савелкина.
– Привет, Люд! – веселым голосом поприветствовал ее Карцев, как только она открыла дверь.
– Что надо? – послышался в ответ незатейливый вопрос.
– Что-что? – улыбнулся Карцев. – Поговорить надо.
– Не о чем говорить, я тебе уже все сказала! – категорично отрезала Людка и попыталась закрыть дверь. Но тут я со своим центнером веса переступил порог, и сделал эту затею неосуществимой.
– Добрый день! – как можно солиднее поздоровался я.
– Что еще? – затянула свою песню Людка и переспросила Славу: – Кто это?
– Они сейчас сами все расскажут, – ответил Карцев и пропустил вперед еще и Седого, закрыв за нами всеми дверь.
Нагловатость в глазах Людки сменилась неким подобием испуга.
– Вам кого? Вы чего хотите? Сейчас милицию позову!
– Не трудитесь, она уже здесь. Капитан Мальков, оперуполномоченный ГорУВД, – представился я.
– А это, – повернулся я к Седому, который прислонился к косяку, будучи уже нетвердым на ногу, – старший следователь областной прокуратуры по особо важным делам Леонид Борисов.
Седой усилием воли оторвался от косяка и сделал шаг вперед, кивнув головой и щелкнув каблуком, отрекомендовался:
– Полковник юстиции.
Я оглядел Людку внимательно с ног до головы и отметил, что почин сделан неплохой – впечатление на даму мы произвели.
– Давайте не будем торопиться, пройдем в комнату и не спеша обо всем поговорим, – не выпуская инициативу в разговоре, сказал я.
Людка задом попятилась внутрь квартиры.
Мы с Седым уселись на старый ободранный диванчик, который при этом предательски заскрипел. Я сразу вспомнил Леху и его некрепкую дачную мебель. Карцев уселся в дальнем углу верхом на стул. Хозяйка квартиры села напротив нас в кресле и закинула ногу на ногу. Видимо, с солидными людьми она предпочитала говорить своим, проверенным языком.
– Ну что, Людмила? – сказал я. – Думаю, отпираться бессмысленно. Нам все известно и, смею вас заверить, что дело в прокуратуре заведено. Правда, Леонид Иванович? – повернулся я к Седому.
Тот молча кивнул и добавил:
– Леонид Михайлович.
– Да-да, – подтвердил я, словно Седой сказал что-то мне в угоду.
– Остается выяснить одно – привлекать вас к уголовной ответственности или нет, – подытожил я.
Людка сбросила ногу с ноги и, широко расставив свои нижние конечности перед взорами наших бесстыжих глаз, спросила:
– А меня-то почему? Я-то тут при чем? Я совершенно ни при чем.
Мы с Седым одновременно перевели взгляд с Людкиных ног на ее лицо и спросили:
– Что-что?
– Ах, да! – первым опомнился я. – Вот видите, вы уже нервничаете. А речь идет всего лишь о таком пустяке, как три года тюрьмы.
– Пять, – добавил масла в огонь Седой, стараясь при этом не дышать на Людку перегаром.
Если бы он сказал: «Десять!», глаза Людки точно бы вылезли из орбит.
– Пять? Да вы что, охренели совсем в вашей прокуратуре?! – почти проорала Людка.
– Попрошу не оскорблять органы юстиции! – менторским голосом произнес Седой.
– Да-да, – снова поддакнул я. – Попрошу не оскорблять!
– Вот блин! – сказала Людка о чем-то своем. – Надо же, пять лет!
– Это еще все можно исправить. Да, вашему дружку Юрию Савелкину грозит, конечно же, больше. Но
