кормят.
– Почему?
– Кормить положено только заключенных…
– Чтоб блевать не начал, – прозаично объяснил Маркус. – Бывает. Устала, Делиена? Может, приляжешь?
Прилечь было бы хорошо, а еще лучше посетить уединенное местечко, но спрашивать, где оно находится, было почему-то неудобно. Не вписывалось в образ Странницы. Маркус вон на нее как на богиню смотрит, а богиня в туалет просится… Маркус показал на низенькую дверцу.
– Там можно умыться, только вода холодная. Если подождешь, я согрею…
Лена умывалась холодной водой даже зимой, не для сохранения молодости кожи и даже не для закаливания, а просто потому, что это был единственный способ проснуться утром, поэтому она ждать не стала. А за дверцей обнаружился не только тазик и кувшин с водой, но и сооружение, вонявшее несмотря на плотно прикрывавшую его доску. Ну один в один туалет типа сортир у нее на даче… А сочетание специфического запашка с убийственно-сладким запахом розового (по цвету и содержимому) мыла давало потрясающий эффект. Маркус вместе с едой притащил, что ли? Было как-то сомнительно, чтоб обитатель этой хижины пользовался таким мылом. Если здесь и жил кто, то мужчина, а мыло было даже не женское – бабское. Эх, где ж привычное мыло «дав», почти лишенное запаха, мягонькое такое, приятное… впрочем, и это ничего. Мылится хорошо, но очень уж… ароматное.
Маркус торжественно предоставил ей единственную кровать в комнате. Ложе было ну совершенно не королевское и вовсе без постельного белья, так что раздеваться Лена не рискнула. Она осторожно легла, Маркус заботливо укрыл ее одеялом, пожелал выспаться, ну только что в лобик не поцеловал. Господи, во что превратится утром платье? Это не полиамид немнущийся, это вроде как шерсть, и мало того что совершенно жеваное будет, так еще и налипнет на него черт знает что и черт знает сколько, не отчистишь. Придется не шевелиться и спать по стойке смирно, и за остаток ночи все затечет так, что Маркусу с шутом придется поднимать ее вдвоем. Ладно если еще удастся заснуть, подумала Лена, проваливаясь в бездну мертвого сна.
* * *
Разбудил ее запах. Лена скосила глаза, потому что шевелиться не хотелось. Маркус колдовал над кувшином, что-то подливал, подмешивал и даже, кажется, подсыпал. Шут со страдальческим выражением лица наблюдал за ним. Маркус подумал, понюхал, добавил щепотку чего-то подозрительно зеленого и заткнул горлышко кувшина здоровенной пробкой. Шут обреченно вздохнул.
– Ладно тебе, потерпи уж, – тихонько сказал Маркус, – не хочешь же ты, чтоб это все увидела Делиена.
– Не хочу. Она не привыкла. А почему ты зовешь ее Делиена?
– Не знал? Это имя Странниц.
– Но она называет себя просто Лена.
– Мне она сказала, что ее зовут Елена. Ведь наверняка означает – светлая. Ну давай, садись.
Шут сел на табуретку, и Маркус начал сматывать с него бинты. Лицо шута превентивно кривилось – не от боли, от ее предчувствия. У Лены защипало внутри, когда Маркус убрал все бинты, однако она успела удивиться тому, что они, пропитавшись кровью, не присохли к рубцам. Грудь, живот, бока были буквально исполосованы… но такое впечатление, что не вчера, а несколько дней назад. Несерьезная магия.
Маркус осмотрел его, держась за подбородок с профессорским видом, взял со стола баночку и начал мазать рубцы. Шут еле слышно зашипел.
– Знаю, что больно, – проворчал Маркус, – и даже знаю, что очень больно, но ты уж потерпи, иначе шрамы останутся. А это не всем девушкам нравится. Вот Делиене вряд ли нравится…
– Причем тут она? Ты не понял, Проводник. Она не мужчину во мне видит. И я в ней не женщину. И не Странницу, как ты.
– Слышал, слышал, что ты видишь в ней надежду. А она в тебе что?
– Не знаю. Может быть, брата. Ты можешь мне поверить, я не ошибаюсь в отношении людей. Ошибался бы – не стал бы шутом. Интересно, нас ищут?
– Тебя – да. Меня тоже, но менее активно, потому что это опасно. А ее словно и не было. Как обычно.
– А если придут сюда?
– Не рассчитывай, что я стану тебя спасать.
– Меня и не надо. Ее спасай.
– Поучи меня, поучи. Не дергайся. Мужчина ты или кто?
– Я шут, а не герой, ты не забыл?
– Не герой? А кто рискнул с королевой в постель лечь? Родаг на это, по слухам, не отваживается.
– Я очень хотел прочитать Хроники Былого… ой… А это надолго, Проводник?
– С часик поболит. Нет, я могу убрать мазь, если ты хочешь таким располосованным всю жизнь ходить.
– Не хочу. Но очень уж больно.
– А у креста больно не было?
– Было, конечно… Маркус, а тебя не выследили?
– Маркус? Мы что, уже друзья?
– А у нас есть выбор?
Маркус замолчал надолго. Ага. Значит, обращение по имени – знак близости, а обычно – по службе. Лена представила себе нечто подобное в своем институте: Секретарь, Младший научный сотрудник, Заместитель директора по научной работе… Смешно. Но шут не сразу назвал ей имя по другой причине. Шуты имен не имеют. Они не имеют ничего, кроме права и обязанности говорить правду. Вопрос еще в том, насколько шут может знать правду. Истина, как известно, всегда где-то рядом, и вообще совершенно нет надобности говорить дураку что он дурак, а женщине – что у нее ноги кривые. Странная работа.
– Выбора у нас нет, – разродился наконец Маркус. – Я не могу оставить ее, а она, похоже, ни под каким предлогом не оставит тебя. И потянули же меня за язык сказать, что тебя удавят…
– Наверное, в ее мире не привыкли к крови и смерти. Неужели такие бывают?
– Я не видел. Ну все, посиди так. Нет, не надевай рубашку, размажешь.
– Хочешь, чтобы она это видела?
– Ей придется привыкать. Она быстро привыкает ко всему. И увидев твою кровь, чью-то другую воспримет уже легче. Ты не знал?
– Я никогда не видел Странниц.
– В Хрониках Былого этого не было?
– О Странницах вообще нигде не пишут. Можешь мне поверить.
– А ты можешь мне поверить, что есть такой трактат «Меч Судьбы», где пишут только о них. Я однажды видел копию.
– В этом мире? – удивился шут. – Странно. Я знаю практически все серьезные книги…
– Ты и в шуты подался, чтоб быть поближе к королевской библиотеке?
– Нет. Я… трудно объяснить. Я просто понял, что должен быть шутом.
– Однако тебе это надоело. Весь город только и говорит, что ты оказался магом, отвел всем глаза, лишил сознания палача и улетел на вороне.
– Почему на вороне?
– Ты меня спрашиваешь? Шепотом предлагают еще один вариант, но он тебе не понравится.
«На драконе», – поняла Лена и не ошиблась: шут вздрогнул и заметно побледнел. Маркус запаковал баночку, засунул ее в покосившийся шкаф и сел напротив. Теперь Лена видела только его спину, и даже спина казалась опасной. Что с него взять – мачо.
