– Ты привела в мир Владыку эльфов, Светлая. Вряд ли люди простят тебе это.
– А эльфы?
Тот уставился не нее в немом изумлении. Глаза были светло-серые в темно-синюю крапинку.
– Каждый эльф охотно отдаст за тебя жизнь, Аиллена.
– Ну так, значит, защитите в случае чего, – заключила она.
Эльф покачал головой.
– Удивительно… Но я не об этом. Скажи, зачем ты это сделала?
– Чтобы они жили.
– И все? Какое дело Светлой до эльфов?
– А какое тебе дело до моих мотивов? – обиделась Лена. Попадись ей такой первым, она б поняла, отчего эльфов не любят. Эльф немедленно соскользнул с коряги, и, конечно, прямо на колено. Тьфу.
– Прости, Аиллена. Чем я могу загладить свою вину?
– Тем, что будешь повиноваться Владыке. Тем, что признаешь Родага королем людей и эльфов, как это сделал Лиасс. Тем, что поставишь подпись под договором короля и Владыки.
– Чего ты хочешь, Светлая? – после паузы спросил он, не меняя позы.
– Трудно понять? Я хочу, чтобы эльфы и люди попробовали жить дружно.
– И все?
– А что тебе еще надо?
Эльф взял ее руку, стащил с нее перчатку и поцеловал ладонь. Надо все-таки спросить у Арианы, что означает этот явно ритуальный жест.
– Ты великая женщина, Аиллена, – сообщил эльф. Ответить ему, что ли: «Да, я знаю»? Или послать к черту? И вообще, где шляется ее раздвоенная тень? – Я готов повиноваться Владыке. И если он потребует, признаю Родага королем эльфов. Тем более что он действительно неплохой король.
Он поднялся, поклонился и ушел, но одна Лена оставалась не более минуты.
– Позволишь? – опустился на грустно скрипнувшую корягу Милит. Вьющиеся русые волосы стекали ему на спину и золотились на солнце. – Ты на меня не смотришь. Неужели так пугает шрам? Я понимаю, что он меня не красит, но неужели так уж уродует?
– Причем тут твой шрам? – удивилась Лена. – Я на реку смотрю. А надо на тебя?
– Непременно.
Лена улыбнулась и посмотрела в синие глаза. Стало не по себе, и она отвернулась.
– Что, Аиллена, разве редко мужчины смотрят на тебя так?
– Нечасто.
– Не верю, – усмехнулся Милит. Лена поморщилась. Он ее совсем за дуру держит? И вообще, что он о себе мнит? – Скажи мне, Лена…
– Не называй меня Леной, пожалуйста.
– Потому что так тебя может звать только полукровка? Хорошо. Только он зовет тебя твоим именем, а я – Приносящей надежду. Скажи мне, Аиллена, ты любишь своего полукровку?
– Да. А что?
– Ничего. Только не рассчитывай, что я перестану за тобой ухаживать.
Лена пожала плечами.
– Если тебе больше нечем заняться. У меня есть шут, и мне этого достаточно.
– Это сегодня, – заметил Милит. – А вот что будет завтра, кто знает. Вдруг надоест он тебе, а я – вот он, – он очень смешно поклонился, заставив Лену улыбнуться. Обижаться на него было трудно. Он, что называется, обезоруживал. – Ну вот видишь, ты улыбаешься. Уже хорошо. А если учесть, что я красив даже для эльфа… – Он замолчал, потер лоб и горестно вздохнул: – Ну был, по крайней мере… Как не обратить на меня, такого хорошего, свой благосклонный взор?
– Я не знаю, что будет завтра, Милит, – согласилась Лена, – но я и не хочу думать о завтра. Мне хорошо здесь, сейчас и с шутом. Можешь не спрашивать, я сама скажу – во всех отношениях хорошо. Так что иди ищи себе какую-нибудь девушку посговорчивее.
– И искать не надо, сами сбегаются, – отмахнулся Милит, – не в том проблема. Я хочу тебя, а не женщину вообще.
– Хотеть не вредно, – пожала плечами Лена, с трудом удерживаясь, чтобы не покраснеть. Во всяком случае, ей казалось, что не покраснеть удалось. Милит захохотал:
– Как раз вредно! Если хотеть безуспешно.
– Спермотоксикоз замучит, – проворчала Лена, и он, хотя слово слышал впервые в жизни, прекрасно ее понял, ухмыльнулся и кивнул:
– Что-то вроде того.
– Отстань, Милит, – отодвинулась Лена, когда он как-то очень уж крепко прижался к ней, словно сидеть ему было тесно.
– Ни за что. Сама виновата.
– Я виновата? – возмутилась Лена. – У вас, мужиков, всегда бабы виноваты! Я что, с тобой флиртовала? Глазки тебе строила? Вообще давала повод?
– Бабы виноваты часто, но не всегда, – обстоятельно ответил Милит, не скрывая смешинок в синих глазах. – Ты не флиртовала. Ты сделала куда больше – ты меня поцеловала, Аиллена.
– Только чтобы дать тебе силы!
– Я знаю. Знаю, и что ты сделала для Владыки, и завидую ему. Ты дала мне силы, Светлая, даже больше, чем, наверное, рассчитывала, но вот беда: я почувствовал не только силу, но и вкус твоих губ. Ты всерьез считаешь, что я смогу это забыть?
– А постарайся, – неприветливо сказал шут, обходя корягу и становясь перед ними. Эльф поднял голову:
– А то что?
– Еще красивее станешь.
Милит засмеялся:
– Ты мне угрожаешь, что ли? Ты – мне?
Худое лицо шута посерело.
– Я – тебе.
Лена вскочила, и неустойчивая коряга резко просела под тяжестью Милита, он неловко взмахнул руками, чтобы удержать равновесие, встал и посмотрел на хихикнувшего шута сверху вниз.
– Не стоит угрожать мне, полукровка.
– Почему же?
– Перестаньте! – почти приказала Лена. Шут опустил голову, а Милит поклонился.
– Разве я затеял этот дурацкий разговор?
– Дождешься, – предупредил шут.
– Хватит, Рош…
Он перебил:
– Я хочу себя уважать.
Лена вцепилась ему в руку и потащила прочь, кипя от негодования. Шут поупирался, но совсем немного, а уж какими взглядами они обменялись с Милитом, можно было только догадываться. Лена волокла его до палатки и всю дорогу репетировала сцену, которую стоит закатить. А предварительно камешек Арианы сжать, чтоб эльфы от ее криков не разбегались. Но, бросив его руку и резко развернувшись, Лена растеряла все заготовки. Шут смотрел на нее одновременно виновато и твердо, что-то решив для себя, но не зная, как она к этому решению отнесется. Или как раз зная.
– Ну что вы как дети? – устало спросила Лена. – Что тебе неймется?
– Он за тобой ухаживает.
– Ну и что? Вот если б я за ним ухаживала…
Шут рассмеялся:
– Если б ты за ним ухаживала, я б в сторону отошел. Ты свободна.
– Я не свободна, чтоб ты знал. У меня есть мужчина. Рош Винор зовут. Слышал когда?
Шут кивнул.
