Бритва обнаружилась на самом дне. И не хотелось скоблить щеки без горячей воды, и людям в таком виде показываться нельзя, тоже любой разбойник испугается. Март привычно позавидовал Ли, намыливая лицо. В осколке зеркала, забрызганном и захватанном, он отражался очень смутно и по частям. Нормально, все одно бреешь не все лицо сразу, сначала левую щеку, потом правую, что со шрамом, потом подбородок и шею… Вот теперь хотя бы сносно.
– Ты погоди, а? – попросил он. – Я попробую с хозяином договориться еще на пару деньков. И не буду я ему книгу предлагать в уплату, он все равно читать не умеет. Может, дров ему нарублю или еще чего по дому…
– Ты умеешь что-то делать по дому? – язвительно поинтересовался Ли. Март не стал отвечать, поправил ремень, отряхнул куртку и пошел к узкой лесенке со сломанными ступеньками. Уж, например, доску целую прибить и он сумеет, чай, не принц, нормальный наемник, не только ж меч в руках держал за свои сорок пять…
Не только. Еще кинжалы, арбалет, метательные ножи, даже копье, хотя и не понравилось, и не получилось ничего путного. Как всякий охранник… как всякий наемник, у которого нет дома, а значит, нет нужды уметь управляться по хозяйству.
Народу в трактире было многовато для первой половины дня. Ясно, многие не рискнули тронуться в путь под таким снегом – дороги не разобрать, да и вообще удовольствия мало, хоть верхами, хоть и в повозке. Хозяин глянул на Марта странно, ничего не сказал, разве что кивнул приветственно.
– Может, дров нарубить? – предложил Март.
– Так и скажи, деньги кончились.
– Так и говорю.
– А чего в долг не просишься?
– А ты нас, считай, и так почти даром пустил.
– Честный, – осуждающе буркнул хозяин. – Разберемся. Возьми на кухне хоть картошки, что ли, вчерашняя осталась, не гостям же ее подавать.
Март в очередной раз удивился доброте хозяина и потащился на кухню, чувствуя себя здорово униженным. Сильному мужику объедки отдают, словно нищему побирушке. Есть, конечно, выбор – быть гордым и голодным.
Картошки оказалось много, кухарка не поленилась ее подогреть, да еще щедро плеснула подливки, дала полный чайник кипятку. Ли промолчал, увидев это великолепие, но от еды не отказался, несмотря на похмелье. Правда, львиная доля досталась Марту, и он тоже не возражал: понимал, что и тошнит эльфа, и бок болит, и вообще больше всего на свете ему хочется сдохнуть…
Это и беспокоило.
* * *
Вечером хозяин послал за Мартом служанку, и тот в неприятном предвкушении требования денег, послушно спустился вниз. Хозяин показал ему своим тройным подбородком на мужчину, одиноко сидевшего в углу. Ясно. Еще одному нужна охрана. Вдруг да повезет.
– Я наслышан о вас, Мартел, – сухо начал незнакомец. – Мне нужен надежный охранник, потому что путь мой далек, цель чрезвычайно важна и врагов хватает. Не изображайте ничего лицом, актер вы препаршивый, и вместо того чтобы показать надежность, демонстрируете придурковатость. Плачу я хорошо, дам даже небольшой аванс. Работа займет месяца полтора-два, получите тридцать золотых. Устроит?
– Вы же знаете, что устроит, – сухо ответил Март. – Это действительно хорошая плата, даже если за вами скачет десяток врагов.
– Сами не поскачут, – нехорошо усмехнулся наниматель, – а послать разбойничков могут. Тут вы и пригодитесь. Вы один.
– Я работаю только с напарником, – покачал головой Март. Мужчина уцепился за него взглядом, да так, что хотелось отмахнуться.
– Подумайте хорошенько. Полтора-два месяца – и вернетесь за своим напарником. Аванс можете оставить хозяину, чтоб он его кормил. Решайте.
– Да что решать-то, сударь? – пожал плечами Март, поднимаясь с табурета. – Сказал же: работаю с напарником.
– Мне не нужен охранник-пьяница.
– Ну ничего, найдите трезвенника.
Больше здесь нанимать было некого, и так было все время, что Март и Ли тут проторчали, однако охранник-пьяница никому не был нужен, даже в компании с трезвым собратом, и купцы предпочитали путешествовать по опасным местам в одиночку. Ограбят – так хоть охраннику при этом не платить. И не докажешь никому, что Ли даже с похмелья стоит иного непьющего.
Хозяин качал головой, и все его подбородки раскачивались. И ведь не так уж он и толст, но шкуры на шее было много, вот и собиралась складками, а уже в них жирок складывался. Видал Март однажды собаку – невеличка вроде, а шкура с волкодава досталась, вся псина в драпировках, как занавески в богатом доме.
Март поблагодарил хозяина, а тот повторил слова нанимателя:
– Никому не нужен пьяница.
Март кивнул. Никому. Кроме Марта.
Ли валялся на кровати, таращился в потолок.
– Облом?
– Облом.
– Не глупи, берись за работу.
– Отвали.
В десятый раз одно и то же. Конечно, можно взяться – что такое месяц, казалось бы. И даже если не убьют многочисленные враги нанимателя, что станется с Ли за этот месяц?
А на самом деле Март больше всего боялся, что через месяц он вернется и не застанет Ли.
Ли принялся ворчать, осыпая Марта изысканными ругательствами. То есть без непристойностей. Март привычно слушал, удивляясь богатой фантазии друга и попутно думая все о том же: как выкрутиться. Живот начисто забыл об утренней картошке и грозился начать бунт. Март вытащил остатки мази – эх, тоже остатки! – и толчком в плечо отправил Ли на скамью. И остановился.
Такой взгляд кого хочешь остановит. Серые глаза стали холодными… нет, к температуре это никакого отношения не имело. Пронизывающими? Тоже вроде нет. Март, конечно, не был хорошим… этим, как его, который выражения лиц читает… физиономистом, но это ведь был взгляд Ли, человека… то есть эльфа, которого он знал большую часть жизни, знал, как никого другого… И не знал, выходит. Потому что Март никогда не видел у него такого взгляда. Какого? Изучающего? Оценивающего? И не сформулируешь ведь. Невозможно так смотреть на того, кого видишь каждый день… и видишь насквозь.
Март растерялся. Наверное, со стороны зрелище еще то: один валяется на узкой кровати, помятый больше, чем простыня, а второй топчется рядом с банкой вонючей мази в руках. В гляделки играются. Март бы взгляд и отвел, потому что это ж не трактирный забияка, не надутый купчина, не стражник, это Ли, больше, чем друг, больше, чем брат…
– И что нового увидел? – поинтересовался Март, постаравшись, чтобы голос прозвучал поестественнее, но сам услышал в нем неуверенность и фальшь. М-да. Актер из него и правда паршивый.
– Дурака, – немедля ответствовал Ли, и привычная язвительная интонация не вязалась с особенным взглядом. Март заставил себя удивиться:
– Это ново?
Взгляд потух, поплыл, деформировался, словно был предметом и существовал отдельно от серых глаз. Ли вздохнул и задрал рубашку. Рубашка нуждалась в стирке, и это почему-то причиняло боль. Конечно, им
