Зеркало перемен. 3. Приносящая надежду

– Да так, – неопределенно ответил Гарвин, выглядевший одновременно удивленным и удовлетворенным… и даже испуганным. – Я не проникал в твои тайны, или твои мысли, или в твое сознание.

– Ну и проникал бы.

– Незачем. Твои мысли – твои. Меня интересует нечто другое. Не спрашивайте. И… и не рассказывайте. Даже Владыке.

– Если он спросит прямо, я не смогу обмануть.

– Сможешь, – усмехнулся Гарвин. – Я стер твою коррекцию.

Шут растерялся. Очень растерялся. Гарвин ободряюще похлопал его по здоровому плечу.

– Ничего, твоя привычка к правде осталась, но при острой необходимости ты сможешь соврать. И никто не усомнится в том, что ты, как всегда, честен. Даже наш дорогой враг. Почему ты испуган? Твоя верность королю в коррекции не нуждается. Твоя честность – тоже.

– Зачем ты…

– Затем, что это тебя убивало, – отрезал Гарвин, – а ей ты нужен живой. Или у тебя не бывало беспричинных головных болей, да таких, что жить не хотелось? Внезапных признаков дурноты? При том что ты совершенно здоров. Лет через сорок ты в лучшем случае умер бы. В худшем – сошел с ума. Я бы этих корректоров… подкорректировал.

– Всех шутов…

– И много среди них было полуэльфов? Ты так и не понял, что стал для магов подопытным? Они не могли не знать, что ты полукровка. Одни вот уши… Вот они и проверили, что получается, если испытать все эти приемчики на эльфийской крови. Шуты были людьми. Неизменно. Не только в Сайбии, но и в Трехмирье, и в тех мирах, где мы бывали. Я интересовался. Семьдесят лет для человека – много. Для эльфа… Да, Лена, да. Они знали, что это его убьет. Просто считали, что ему и семидесяти хватит. Вот возьми да спроси их сама! Или спроси Владыку.

Шут был потрясен. Не тем, что мог умереть в семьдесят лет, он считал себя человеком и на жизнь полукровки рассчитывал весьма абстрактно. Тем, что маги это знали. И совершенно сознательно решили, что ему хватит и обычной человеческой жизни вместо двух – как полукровке. Маги, которые ему нравились и которым он доверял собственное сознание, позволял рыться в нем, позволял накладывать одно заклятие за другим…

– Гарвин, сними с него все заклятия, какие можешь снять, – потребовала Лена. Шут ее, наверное, даже не услышал. Он не мигая смотрел куда-то в пространство, и только внезапно побледневшие губы слегка вздрагивали. Гарвин честно признал:

– Заклятие молчаливой смерти, которых на нем многовато, может снять только тот, кто его накладывал… Впрочем, не исключено, что я справлюсь.

– Что? – очнулся шут. – Нет, не нужно, Гарвин. Это все-таки…

– Все-таки десять лет прошло с последнего, – кивнул Гарвин. – Политика уже совсем другая. Король уже совсем другой. У него имеется такая сила, которой нет и никогда не будет у любого из его недоброжелателей. У него есть эльфы. Даже Даг Кадинский не может этим похвастаться. Положение Родага прочнее, чем у любого другого короля, потому что только он признан королем эльфов. Потому что только ему принесли истинную клятву сорок четыре тысячи эльфов Трехмирья и вдвое больше местных эльфов. Рты позакрывайте. Эльфы живут не только в Сайбии, и здесь нас не уничтожали так последовательно, как в Трехмирье. Отца признали Владыкой не только эльфы Сайбии, но и всех ближайших королевств. И если понадобится, они придут на его зов. Родаг практически обезопасил свое королевство от угрозы извне. На восточной границе за последние шесть лет не было ни одного налета, а до нас – по десять раз в году. Какой дурак пойдет войной на Сайбию, если против него встанет армия эльфов?

– А братья Умо? – напомнила Лена.

– Никакому брату Умо не продержать проход открытым так долго, чтобы привести сюда армию из другого мира. Армию эльфов он никогда не соберет. А если и соберет и даже приведет, что от нее останется, когда эльфы узнают, что собрались воевать против Владыки?

– Владыка не вечен…

– Он проживет гораздо дольше Родага, – отрезал Гарвин. – И уж тогда точно твои тайны никому не будут нужны. Они и сейчас устарели уже настолько… Все книги, что ты прочитал, и то опаснее. Но ведь на тебя не накладывали заклятий после этих ваших Хроник былого и Последней книги?

– Зачем тебе нужно снять с меня заклятия, которые мне совершенно не мешают? – собранно спросил шут. – Ты преследуешь какие-то свои цели, и я не знаю, чего ты хочешь на самом деле.

– Если ты мне не доверяешь, я не буду их трогать, – дернул плечом Гарвин. – Аиллена просила.

– Не просила, – поправила Лена. – Требовала. Сними с него все заклятья, какие сможешь. Не противься, Рош.

Он посмотрел ей в глаза, подумал.

– Лена, я боюсь…

– Твоя верность Родагу не пострадает, – заметил Гарвин, – потому что она у тебя никак не от магии. Хочешь умирать? А она этого хочет?

– Умирать я, конечно, не хочу, – согласился шут. – Только ведь… только ведь, Гарвин, я не представляю…

– Вот именно, – перебил Гарвин. – Да я когда разобрался кое в чем, чуть всех ваших магов… не наградил тем заклинанием, что в том замке оставил. Ни тебе, ни ей не пришла в голову одна простая мысль. Самая простая. Аиллена: он – полукровка.

До Лены дошло. Эльфы наделены магией. Все поголовно. Включая полукровок. Вопрос только в количестве. У шута не могло не быть ни капли магии.

– Никто не позволил бы мне стать шутом… – растерянно произнес шут. Гарвин терпеливо ждал продолжения, и шут продолжил уже более уверенно: – Если бы у меня был Дар, я не смог бы стать шутом. Это просто невозможно. Для того Гильдия магов и проверяет так… основательно. К тому же разве я мог не чувствовать Дара?

– Мог. Ты был слишком молод… для полуэльфа. Мальчишка. Сколько тебе было – двадцать? У нас тебе никто не позволил бы еще принимать самостоятельные решения такой важности.

– Но Гильдия…

Гарвин вздохнул и устало сказал:

– Вряд ли твой Дар был значителен. Но он был. Не могло не быть.

– Маги не могли не заметить, если даже Карис…

Шут не заканчивал фраз, потому что спорил не с Гарвином и даже не с самим собой. Он спорил со своими воспоминаниями и своим нежеланием узнать истину. Наверное, впервые в жизни.

– Они и заметили. И выжгли тебя. Именно потому ты чуть не умер во время коррекции.

Стало совсем тихо. И так-то не проникали никакие звуки, а сейчас и подавно. Шут потерянно молчал, Гарвин смотрел на него с нескрываемым сочувствием, а у Лены так болела душа… как болела она у шута.

– Не думаю, что король знал об этом.

– Я стал шутом при прежнем короле, – серым голосом отозвался шут. – Он мог знать. Родаг… не думаю. И Карис… вряд ли. От меня довольно трудно скрыть… некоторые веши.

Против ожидания Лены Гарвин не стал возражать и согласился:

– Ты очень наблюдателен. Крайне наблюдателен. Да, Карис Кимрин не смог бы скрыть от тебя такое знание. И король Родаг тоже. Ты всегда хочешь знать истину. Теперь ты знаешь. Я оставлю вас. Но если ты захочешь побыть один, Рош, обязательно скажи… ну вот хоть Маркусу, чтобы она не осталась одна.

– Не захочу. С ней… с ней хорошо и молчать.

– Это да.

Гарвин сделал легкий жест, и щебетанье какой-то мелкой птички взорвало тишину почище любой бомбы. Лена вздрогнула. Лиасс не отключал все звуки снаружи, их не слышал никто, они слышали все. Нет, пусть Гарвин снимет все заклятья. Старые секреты никому не нужны. А если и нужны, шута никак нельзя счесть болтливым, он и без магии не скажет лишнего. Лена потянулась к нему. Он лег рядом, обнял,