Шут тускло смотрел на реку, но словно не видел, кривились губы, побледнело лицо. У него явно сильно болела голова.
– Ничего. У меня так бывало… просто я старался от тебя уйти, чтобы ты не видела. Проходит.
– Это то, о чем говорил Гарвин?
– Ну да. Раньше бывало нередко… А с тех пор как мы вместе, всего несколько раз… когда были не вместе. В тот год.
Лена толчком заставила его лечь на траву и поцеловала. Гарвина она видела, потому и не удивилась, когда он начал посмеиваться на тему дурного эльфийского влияния, вот, мол, стесняться перестала… Но потом увидел шута и понимающе кивнул. Лена рассказала о наглом драконе, который что-то непонятное с шутом делал, то ли в сознание вламывался, то ли в память, в общем, действовал грубо, и Лене очень хочется ему полхвоста оторвать. Гарвин призадумался.
– Полхвоста? Не обещаю, но есть у меня одна идейка… Ты гляди-ка, летит… Аиллена, думаю, он явно хочет посмотреть на шута поближе.
Лена сосредоточилась, вспоминая, что же она такого сделала, что дракону не понравилось… на что он там рефлекторно ответить был готов. Надо будет повторить. Пару раз. Пусть себе рефлекторно…
– Красиво, – выдохнул шут. – Черт возьми, как красиво.
В ясном, ни облачка, нежно-голубом весеннем небе золотисто-рыжий дракон и правда смотрелся просто потрясающе.
Дракон приземлился у самой воды, пробежался, гася скорость и подняв кучу мутных брызг, а потом уже неторопливо и вперевалочку направился к ним. Шут сел. Выглядел он уже получше.
– Привет покойничку, – поприветствовал дракон Гарвина. – С тобой мы знакомы весьма относительно. Ты на мне верхом катался, но был в таком жалком состоянии, что вряд ли сохранил о полете приятные воспоминания.
Гарвин слегка поклонился.
– Никаких не сохранил. Я почти сразу потерял сознание. От тряски, пока ты разбегался.
– С моей массой вертикальный взлет получается плохо.
– Зато мне было хорошо. Без сознания мне тогда было лучше. Прими мою благодарность за спасение, ар-дракон.
– А в материальном выражении?
– Пару юных девственниц? – усмехнулся Гарвин. – У нас с девственницами сложно.
– На худой конец и пара овец сойдет. Они тоже вкусные. Да не спеши, успеется. Посиди, посмотреть на тебя хочу. А ты, остроухий, как? Обиделся?
– Нет. А что ты делал?
– Смотрел, чем одарил тебя тот полукровка.
– А чем? – оживился шут.
– А не скажу. Время придет, поймешь. Получается, он… а тебе, эльф, он тоже что-то отдал?
Гарвин молча кивнул. Глаза слегка серебрились. А ведь это в них играет магия. Дракон потянулся к его лицу (ну любимая шуточка!) и уставился одним глазом. Гарвин не моргнул, как сидел, так даже не шевельнулся. А дракон отдернул свою огромную башку и еще потряс ей. Лена злорадно улыбнулась.
Мур лег по-собачьи, подумал и так, лежа, подпер голову кулаком. Получилось смешно настолько, что хихикнул даже Гарвин.
– Надо же. Какая компания собралась… душа моя драконья радуется. Хотя многие уверены, что у драконов души не бывает, потому что они, твари, негуманоиды. А самое смешное, что и остальные двое топают. Один такой большой, что второй совсем маленький. Любопытно, дал ли им что-нибудь интересное тот псих…
– Вот бы еще понимать тебя научиться, – вздохнул шут. – А я слов таких даже никогда не слышал – негуманоид, псих, аман… анамнез…
– А тебе и не надо. Она поняла, и ладно. Жаль, что я на того полукровку посмотреть не могу. Он умер, наверное, да?
– Умер, – сказал Гарвин, – я почувствовал. Я, знаешь ли, вообще легко чувствую смерть.
– А тебе положено. Ты некромант.
– Ты знаешь, что такое некромантия?
– Спрашивала уже. Знаю, но не скажу. Сами допрете. Или не допрете. И вообще, чего привязалась, я тебе что, яндекс – найдется все?
– Гугль, – проворчала Лена. – Тогда что тебе надо? Чтобы я тебе и правда полхвоста оторвала?
– Зачем? – удивился шут. – Ящерице хвост потерять ничего не стоит.
Дракон выразительно плюнул в сторону узким пучком пламени и захихикал.
– Ребятки, а кто-нибудь из вас хоть представляет себе, как можно повредить дракону?
– Я, – признался Гарвин. – Но не ар-дракону. Тебе, наверное, никто повредить не может… в одиночку.
– Именно! – воздел палец Мур. На пальце был впечатляющих размеров коготь. Кошачий – то есть втягивающийся. Невозможно было ходить на этих кривых кинжалах. Милит и Маркус поздоровались вполне вежливо, но Маркус, надо сказать, гораздо приветливее. Милит, видно, вспомнил, как хвостом получил. – Ну вот и собрались. Собаки только не вижу, ну да ладно, тварь неразумная, меня боится.
– Я тварь разумная, – проворчал шут, – а тоже тебя боюсь. Ты хотел нас всех увидеть? Зачем?
– Посмотреть, чем вас одарил чокнутый полуэльф. Надо же вообще… Ну ладно. В панику не впадать. Верзила, с тебя начну…
