до утра? Так я вроде ни от кого не бегу, за мной никто не гонится. А придут убивать — здесь защищаться будет проще, чем в тёмных переулках.
Погасив свет, закрыл дверь, даже подпёр её тяжёлым комодом. Подтащил кресло к окну и приготовился ждать непонятно чего. Чтобы как-то занять себя, снова достал свой нож и принялся его тихонько точить.
Но час проходил за часом, а ничего не происходило. Город постепенно затихал, погружаясь в темноту и сон. Я дотерпел до полуночи и уже собрался поспать, как что-то началось. Ничего толком видно не было, но, судя по звукам, по улицам проскакало несколько довольно больших отрядов. Несколько раз слышались звуки боя, идущего в разных местах. Вспыхнула парочка пожаров. Непонятно кто, кого, почему. Одно радовало — я не ошибся.
А потом пришли и за мной. Сначала дверь попытались открыть тихо. Чуть слышное шебуршение в замке, осторожная попытка сдвинуть мою баррикаду. А когда это не удалось, стали просто ломиться, пытаясь выбить дверь. Судя по наглости, ребята совершенно не боялись, что их услышат. Значит у них одна цель — убить, и они не отступят, пока не доберутся до меня. Судя по голосам — человек десять. Ну и ладно. Я аккуратно зашторил окно, зажёг и поставил вокруг двери три свечи, а сам отступил в тень.
Начало получилось по моему плану. Дверь всё-таки выломали, комод отодвинули, и в комнату начали просачиваться люди в чёрном. Вернее попытались. Трое получили по метательному ножу в горло, и у дверей образовался маленький завал. Последовала короткая пауза, затем в проём влетело несколько стрел, но я был в тени и выстрелы пропали впустую. Снова небольшая пауза, и следующий полез уже прикрывшись дверкой от какой-то мебели, стоявшего в коридоре. Этого удалось ранить в ногу, но следом уже вломились остальные. Ребята очень серьёзные. Какое-то мгновение я хотел выскочить в окно, но какой смысл? Всё равно будут гнаться, и всё равно придётся драться, но тогда уже не на моих условиях.
Бой получился скоротечным. Меня хотели зажать к стене или взять в кольцо, но я старательно уворачивался, а между делом гасил свечи. Когда до нападающих дошло, зачем я это делаю, было уже поздно — теперь свет проникал только через развороченную дверь от светильника на стене. И у меня появилось маленькое преимущество — я один, всё что движется — враг, можно рубить без сомнений. Я выиграл на этом несколько лишних движений и одного убитого противника. Главным было не дать себя зажать и по возможности подставлять вместо себя одного из нападавших. Несколько раз мне это удалось, и ещё двоих зацепили свои же.
А вот потом мне пришлось худо. Оставшаяся троица освоилась с темнотой и взяла меня в плотное кольцо. Пол завален телами, обломками мебели, скользкий от крови. Не побегать. Только и оставалось, что крутиться и надеяться на свою ловкость и силу. Но когда я отбился, а последнему вонзил нож в горло, сил оставалось только не упасть. Несколько минут я пытался отдышаться, а вокруг раздавались стоны недобитков.
Больше убивать не хотелось, но спокойно уйти мне не дали. В коридоре послышались команды, топот ног и в комнату стали вбегать вооружённые люди, комната осветилась светом факелов. Заметив, что я пытаюсь понять меч, старший властно приказал:
— Именем короля приказываю всем сложить оружие!
Фраза меня, в принципе, устраивала. Знать бы ещё, кого он считает своим королём.
— А какого именно короля? — решил уточнить я. Если до власти дорвался Киксо, то лучше уж сразу сдохнуть, чем дожидаться его «благодарности».
Старший воспринял простую фразу как намеренное оскорбление. Подал знак и на меня направили парочку коротких луков.
— Именем короля Анде! Или вам отшибло мозги, и вы торопитесь умереть?
Да нет, не тороплюсь. Раз король прежний, то можно пока не рыпаться. Правда, после всех моих выкрутасов, и особенно после вечернего разговора с Вероной, ждёт меня в лучшем случае пыточная и быстрое отрубание головы. Но у меня хотя бы есть шанс дожить до рассвета, что-то придумать. А если попробую прыгнуть в окно, то пара лишних дырок мне обеспечена.
Я осторожно положил меч на пол и медленно выпрямился.
— С удовольствием подчиняюсь.
Старший юмора не понял. По его команде мне завернули руки и поволокли на улицу. Интересно было бы посмотреть, что они будут делать с нападавшими, но со мной не церемонились. Петлю на шею, конец верёвки к седлу всадника и вперёд, родимый, за наградой за свои поступки. Обижаться не на кого, что хотел, то и получил…
Тюрьма оказалась самой обычной. Подвал, чуть ли не третий поземный этаж, по коридору прямо, второй свороток, четвёртая камера слева. Метров двадцать площадью, и примерно столько же заключённых. Наверное половина с наспех перевязанными ранами, почти все избиты. Так что я был некоторым исключением — весь в чужой крови, но хотя бы морда целая. На меня мельком глянули, но интереса я не вызвал — сейчас у каждого своих проблем выше крыши, чтобы ещё и о чужих беспокоиться. А то, что проблемы будут, красноречиво напоминали дикие крики, полные боли, периодические раздающиеся где-то в глубине коридоров. В чём бы нас ни обвинили, но без допроса с пристрастием отсюда точно не выпустят.
Кроватей с перинами не наблюдалось, поэтому пришлось искать свободное местечко у стены и попытаться приготовиться к предстоящему допросу.
Что мы собственно имеем? Скорее всего, была попытка переворота. Очень похоже, что неудачная. Вопрос — почему арестовали меня? Формально я в заговоре не участвовал. Никого, кроме Киксо, не знаю. Да и тот всегда говорил только намёками. Никуда не ходил, никого не свергал, никого не убивал. В смысле законной власти. А то, что устроил бой в доме Вероны — так нечего вламываться ночью, толпой и с оружием. Самое законное право на самооборону. Единственный тонкий момент — я ведь до сих пор не знаю, кто на меня напал. И если вдруг выяснится, что приходил местный спецназ меня арестовать, а я не подчинился представителям власти при исполнении, то на меня спустят всех собак. И никого не будет интересовать, что они вломились ночью, не представились. Скажут — надо было подчиниться, а потом бы разобрались. Формально правильно, но хрен его знает, как бы получилось на самом деле. Прирезали бы молчком, «при попытке к бегству», а потом доказывай, что ты не верблюд. Пожалуй, это самое слабое место в моих рассуждениях. Да и вообще, я толком ничего не знаю. Кто приходил убивать и за что, кто арестовал и за что, что обо мне знают, что предъявят. Так что нечего себя накручивать. Скажут в чём виноват, тогда и буду думать как выкручиваться.
Тюрьма продолжала жить своей жизнью. Время от времени по коридору бухали сапоги солдат, время от времени слышались крики допрашиваемых, но усталость брала своё. Я попытался найти хоть какое-то положение, при котором и ноги не оттопчут, и тело не слишком перекручено, и незаметно уснул. Несколько раз пришлось проснуться, когда кого-нибудь забирали на допрос. Некоторые возвращались, некоторые — нет.
Когда пришли и за мной, я уже почти выспался. Всё бы ничего, но вот одежда с засохшей кровью удовольствия не доставляла, да ещё нестерпимо хотелось пить. Но не просить же тюремщиков! Тем более, что ребята здесь были неприветливые. Может работа такая, а может характер, но взгляды у охраны были как у сторожевых собак. Поэтому без всякой команды завёл руки за спину и послушно пошёл по коридору. Допросная тоже выглядела ожидаемо — просторная камера, стол для следователя, пыточный стол и инструменты для меня. Единственное, что удивило — что народу было многовато. Кроме следователя и палача немного сбоку сидел ещё один человек со странно знакомым лицом и ещё парочка за его спиной, по виду телохранителей.
Я встал, где сказали и допрос начался.
Следователь быстренько записал мои данные, а потом стал дотошно расспрашивать про ночное нападение. Тут мне скрывать было нечего, и я рассказывал со всеми подробностями, которые помнил. Через час тема была исчерпана, следователь покосился на сидевшего сбоку мужчину.
— Почему вы выгнали леди Верону из дома? — неожиданно спросил тот.
Я в недоумении посмотрел на него.
— А при чём здесь это?
— Отвечайте!
Вопрос был гораздо неприятнее всех предыдущих, вместе взятых, и я невольно облизнул губы.
