— Да, я из Норвегии.
— Вы агент?
Как я ни был утомлён, мне пришлось снова бежать, как можно скорее; ведь я как раз и хотел узнать у этого человека, что я такое. В этом тоже была виновата Царица, во всём была виновата она, и я послал её, мягко выражаясь, к чёрту за её козни. Затем я снова направился в парк. Да, теперь я больше не видел спасения!
Я стою, прислонившись к дереву, проходящие люди начинают на меня смотреть, я не могу больше продолжать так стоять, мне надо тащиться дальше. Спустя три часа я очутился за городом, я осматриваюсь, я один, перед моими глазами возвышается чёрная громада. Я останавливаюсь, чтобы посмотреть на эту громаду, она похожа на гору с церковью на вершине. В то время, как я стою, подходит (человек, я останавливаю его и спрашиваю, что это такое за гора, по географии я её не знаю, хотя я знаю очень много гор.
— Это замок, — отвечает он.
Замок, Кальмарский замок![15] Хотел бы я знать, не там ли произошло всё то, что вертелось у меня в голове.
— Замок, конечно, в самом жалком виде разрушения и запустения по сравнению с прошлым, когда там происходили великие события? — спросил я.
— О нет, управляющий хорошо смотрит за ним, — отвечает человек.
— Кто там сейчас живёт, я хочу сказать, какой король заключён там, в южном флигеле? Вертится у меня на языке, но…
— Ну, там теперь много оружия, мечей, древностей и всяких старых вещей…
Тут мёня сразу осеняет идея: я мог приехать сюда, чтобы осмотреть коллекцию древностей в замке. Если бы у этого человека не было за спиной мешка, я бы бросился ему на шею, и я ясно помню, что осведомился о его жене и детях, прежде чем мы расстались. Около полуночи я, наконец, добрался до гостиницы.
Я нашёл хозяина и сказал, что это я заказывал комнату. Я буду изучать здесь древности, сказал я коротко и серди-то, я даже покупаю старые вещи, чтоб было вам известно, это и есть моё занятие.
Хозяин удовлетворился этим объяснением и повёл меня в мою комнату.
Проходит неделя, полная разочарований и напрасных усилий, целая неделя; Царица Савская не показывается. Я искал её изо дня в день, повсюду, ходил справляться к почтмейстеру, совещался по этому поводу с несколькими полицейскими, исходил парк вдоль и поперёк в часы гуляний, каждый день подходил к витринам фотографов, чтобы посмотреть, не появится ли она там; но всё было напрасно. Я нанял двоих людей, чтобы сторожить день и ночь на вокзале, так что она не могла ускользнуть, и ждал развязки.
Тем временем мне приходилось ежедневно бывать в замке, смотреть собрание древностей; я исписывал большие листы бумаги заметками, считал пятна ржавчины на саблях и сломанных шпорах, заносил в свои записи всё те трудные даты и надписи, которые находил на крышках ларцов и на картинах; да, я даже не поленился отметить мешок перьев, который однажды нашёл среди древностей и который, как оказалось, принадлежал управляющему. Я продолжал свои изыскания с мужеством отчаяния, скрежеща зубами от злости; раз я начал искать Царицу Савскую, я не остановлюсь на полдороге, хотя бы мне грозило при этом стать настоящим исследователем древностей.
Я телеграфировал в Копенгаген, чтобы мне переслали мою корреспонденцию, и вообще стал устраиваться на зиму. Бог знает, когда всё это кончится, вот ужё шесть дней, как я живу в гостинице. Когда наступило воскресенье, я нанял четверых мальчишек, чтобы они утром и вечером ходили за меня в церковь искать Царицу; но и это оказалось безуспешно.
Во вторник утром пришла, наконец, моя почта; этот вторник чуть совсем не доконал меня. Первое письмо было от того человека, который ждал меня в Мальмё: если я до сих пор не приехал, то, очевидно, я вообще не приеду, прощайте! Я почувствовал глубокий укол в сердце. Второе письмо, которое я вскрыл, было от одного друга, сообщавшего, что «Моргенбладет»[16] и одна немецкая газета уличили меня в плагиате и доказали это цитатами. Я почувствовал ещё один глубокий укол в сердце. В третьем письме был счёт, — его я не стал читать, я не мог больше, я бросился на диван и уставился прямо перед собой.
И всё же я ещё не испил чашу страданий до дна.
Стучат в дверь.
— Войдите! — кричу я угасающим голосом. И входит хозяин, за ним старая женщина; у женщины, в руках корзина.
— Извините, — говорит хозяин, — вы ведь покупаете старые вещи?
Я смотрю на него.
— Старые вещи? Я покупаю старые вещи?
— Вы же сами сказали.
И мне пришлось заставить себя выказать интерес к старым вещам. Да, совершенно верно, я действительно покупаю старые вещи; извините, что я не сразу понял, я был занят, другими мыслями. Да, конечно, я покупаю всевозможные старые вещи. Пусть покажет свои сокровища.
И женщина открывает корзину.
Я всплескиваю руками от восхищения и заявляю, что хочу оставить себе всё, до последней мелочи. Какая великолепная спринцовка для ушей; хотелось бы знать, какой король пользовался ею последним? Да, это я узнаю, когда пороюсь в своих бумагах, это не к спеху. Сколько она просит за роговую ложечку? Три обгорелые трубки с головой Ябека[17] я ни за что не выпущу из рук, так же как эту вилку. Сколько она просит за всё это вместе? Женщина задумывается. Десять крон, полагает она.
Я дал ей десять крон, не торгуясь и не колеблясь, лишь бы отделаться от неё поскорей. Как только я её спровадил, я побежал в парк, чтобы глотнуть воздуха. Нет, это уже было свыше моих сил!
Нянька и ребёнок сидят рядом со мной на скамейке и распевают, я взглянул на них, чтобы заставить замолчать. Минуту спустя по усыпанной песком дорожке медленно подходит какая-то пара, под руку. Я настораживаюсь, встаю, вглядываюсь, — это Царица Савская.
Наконец-то, наконец это она, Царица Савская! Её сопровождает господин, её брат, тот самый, который поцеловал её при встрече; они идут под руку и тихо разговаривают. Я приготовился, сейчас всё решится, будь что будет! Я хотел начать с того, чтобы напомнить ей, как спал в её постели, тогда она, конечно, меня вспомнит, а потом уж всё пойдёт само собой, брат поймёт, что должен пройти вперёд…
Я шагнул им навстречу.
Они оба с удивлением посмотрели на меня, и в эту минуту я запутался в своём вступлении. Я бормочу: «Фрёкен… четыре года тому назад…» — и останавливаюсь.
— Что ему надо? — говорит господин и смотрит на неё. Затем он обращается ко мне и говорит то же самое: «Что вам надо?» И говорит он это довольно высокомерно.
— Я хочу, — ответил я, — я только хочу просить позволения приветствовать фрёкен; какое вам до этого дело? Фрёкен и я — старые знакомые, я даже спал в…
Царица перебивает меня и вскрикивает:
— Идём, идём!
Вот как, значит, она не хочет со мной знаться, она отрекается от меня! Меня охватывает гнев, я иду за парочкой, которая быстро удаляется от меня. Вдруг господин оборачивается, о» видит, что я иду за ними, и становится на моём пути. Впрочем, вид у него был не слишком храбрый, видно было, как он дрожит; Царица продолжала идти, потом побежала.
— Что вам угодно, милостивый государь? — снова спросил господин.
— От вас мне ничего не надо, — говорю я, — мне просто хотелось поздороваться с фрёкен, с той дамой, с которой вы гуляли, я прежде встречался с ней, мне хотелось просто из вежливости…
— Во-первых, фрёкен вовсе не желает встречаться с вами, мне кажется, — отвечает он, — а во- вторых, она вовсе не фрёкен, а фру, она замужем, она моя жена. Вот так!
— Она… что… она ваша жена?
— Да, она моя жена, — проревел он, — теперь вы поняли?
