собой руки в замок.
– Паша, – тихо попросил Владимир Андреевич, и Павел, упершись ногой в подставленные руки, быстро забрался отцу на плечи. Он очень долго стоял, вглядываясь в лицо младшего брата, потом, просунув сквозь решетку указательный и средний палец, мазнул по полу, выругался и спрыгнул обратно к нам в быстро прибывающее бетонное болото.
– Там арматура торчала, – отводя взгляд, пояснил Лик и протянул отцу испачканную мальчишеской кровью ладонь. – Как раз где висок…
Первой моей мыслью было: «Ты все-таки убил нас, Генка». А второй: «Не может быть! Это нечестно! Я не могу просто так взять и захлебнуться в жидком бетоне! Нужно что-то делать!!!»
– И главное, что сделать ничего нельзя, – словно откликаясь на мой крик души, продолжил Павел. – Он защелкнул замок…
– А если отмычкой, – Виталий полез в карман, но был остановлен безнадежно махнувшим рукой Павлом.
– До замка не дотянуться. Даже если бы рука проходила в решетку.
– Сломать можно? – задумчиво разглядывая сетку, перекрывшую нам путь к спасению, очень спокойно поинтересовался старший Челноков, как будто речь шла не о жизни и смерти, а о каком-нибудь ребусе, который разгадывают, чтобы избавиться от скуки.
– Можно, – хмыкнул Павел, – но для этого нужен лом.
– Папочка, я боюсь, – всхлипнула Эля и прижалась к отцу, уже не обращая внимания на то, что измазала бетоном топик.
– И сотовый тут не берет, – задумчиво перечислял между тем бизнесмен, – и никого сюда не принесет нелегкая …
– Меня принесла, – услышали мы голос Светланы Челноковой и на некоторое время ошалели от счастья. Голова Светы показалась над ямой, но прежде чем увидеть жену бизнесмена, мы ее учуяли. Аромат виски наполнил замкнутое пространство так плотно, что топор можно вешать.
– Одиноко мне что-то стало, вот и захотелось немного развлечься, – продолжала объяснять Света, обходя яму и стараясь держаться подальше от распластавшегося на самом краю тела.
– Быстрее, Света! Не тяни! Выключай эту бандуру, только осторожно и дуй за охранниками. Да, и скажи, чтобы лом с собой прихватили, – приказал Челноков, но в ответ получил только тихий пьяный смех.
– Нет уж, Вовчик. И не проси. Все получилось так удачно, – мадам Челнокову ощутимо качнуло, и она, с трудом сохранив равновесие, пояснила: – Это просто воля божья. Больше ты не будешь наставлять мне рога с первой попавшейся смазливой сукой! (Кажется, имелась в виду я.) Больше твоя дочь не будет таскать для нее купальники из моего гардероба, а твой сын трахаться с ней сразу же вслед за папашей. И вообще, ты как-то по пьянке сказал Сереже, что хочешь со мной развестись. Знаешь, я против. Предпочитаю быть честной вдовой, а не выброшенной за порог тряпкой.
– Ты с ума сошла, Светка! – рявкнул Владимир Андреевич. – Что ты несешь?!
– И ведь главное, я совершенно ни при чем, – молодая женщина уже не смотрела вниз, а закатив глаза, еле слышно бормотала себе под нос, – никакое следствие не подкопается. Во всем виноват сбрендивший Генка. Я ни при чем…
– Слушай меня внимательно, Света, – четко и раздельно, как маленькой, начал объяснять жене Челноков. – Надеюсь, что мозги твои все еще работают, несмотря на промывание алкоголем. Поэтому подумай хорошенько, прежде чем уйти и оставить нас здесь. Неужели ты не понимаешь, что если я вдруг по какой-то случайности отсюда выберусь, то в эту яму с бетоном ляжешь ты?
– Понимаю, – очень серьезно ответила вероломная супруга, – и поэтому сделаю все, чтобы ты из этой ямы не выбрался. Наверное, это судьба, и мне не стоит с ней спорить. Прощай, Володя. Пойду, пожалуй. Не такая уж я садистка, чтобы наблюдать за этим. Надеюсь, вы не будете долго мучаться.
– Стой, стерва! – бесновался Челноков, пока эхо еще доносило стук ее каблучков. – Вернись немедленно! Или я…
– Успокойся, Володя, – Немов положил руку на плечо бывшего друга, и от этого прикосновения бизнесмена передернуло. – Она знает, что делает. Завещание составлено на нее?
– Нет никакого завещания, – Челноков обессилено прислонился к стене и закрыл глаза.
– Значит, после твоей смерти и смерти твоих детей Светлана Челнокова получит все до копейки. Интересно, сколько?
– Сколько? – на полном серьезе задумался бизнесмен. – А хрен его знает. Но за два десятка миллионов ручаюсь. В долларах, конечно.
– Ого! – восхитился Немов. – Так вот, значит, во что превратились мои неправедно нажитые двести тысяч, которые ты изъял из тайника, после того как меня упекли в кутузку. Это сколько процентов годовых…
– Не хочу прерывать вашу безусловно важную беседу, – вмешалась я, – бухгалтерия – дело святое. Но не будете ли вы так любезны, мать вашу через тын и корыто, и не попытаетесь ли выбраться отсюда. Если вы соблаговолили заметить, мы уже почти по пояс в бетоне!
– Ну да! – согласно кивнул Виталий. – Вам как раз по пояс будет.
– Это бесполезно, Ника, – Челноков еще крепче прижал к себе голову Эли, – замки нам не открыть и не сломать. Сетка толстая, итальянская, просто так не поддастся. Единственный вариант – повиснув на сетке, дождаться, пока затопивший яму бетон застынет и уже невозможно будет утонуть. А потом ждать, что кто- нибудь придет сюда и вырубит нас из бетона.
– А дышать как? – клацая зубами, спросила Эля.
– Очень просто: просунуть нос сквозь решетку.
– Это надо еще продержаться навесу, пока бетон застынет, – хмыкнул Немов. – Мы-то продержимся, а она…
Он показал глазами на Элю, и та испуганно ойкнула.
– Не бойся Эля, мы как-нибудь поддержим тебя, – попыталась я ее ободрить, но все испортил вмешавшийся Павел.
– Не прокатит. Пол возле ямы идет немного под уклон. Если хватит цемента, то над решеткой будет еще сантиметров пять бетона.
– Ё…! – выругался Челноков и, передав Элю на мое попечение, снова сцепил руки перед собой. – Ну-ка, Пашка, попробуй сетку на крепость. Так, на всякий случай. Вдруг проржавела на наше счастье.
Стоя на широких отцовских плечах, Павел несколько раз дернул переплетение толстой проволоки, а потом предложил:
– Давайте так: я повисну, а вы будете меня за ноги тянуть. Все вместе. У меня пальцы сильные, может, и выдержат.
– Ладно, попробуем, – согласился Челноков. – Все равно ничего другого не остается.
И мы вцепились в Лика, как клещи.
– Раз-два взяли! Еще взяли! – командовал Виталий, а мы послушно тянули вниз скрипевшего зубами Лика. Несколько раз он срывался и растирал пальцы с красными следами от врезавшейся проволоки.
– Пошло! – неожиданно вскрикнул он, в очередной раз сорвавшись.
С замиранием сердца я разглядела в сетке небольшую прореху, возле самого обода. Только чтобы просунуть руку, и то женскую, и то серьезно ее оцарапав.
– Давай еще! – воодушевился Челноков-старший и снова забросил сына наверх.
– Не успеем, – выдохнул Павел, в бессчетный раз сорвавшись с решетки. Мы стояли в бетоне уже по грудь, а ему за пять минут удалось оторвать от каркаса только одно переплетение. – Слишком крепкая, зараза! И чего ты, батя, такую покупал? Не мог, что ли, отечественной обойтись?
Гнетущая тишина была ему ответом. Пройдет еще несколько минут, и мы навсегда скроемся в густой серой массе, которая станет нашим надгробием, когда застынет.
Первым нарушил молчание Владимир Андреевич.
– Слушай, Немов, тебе не обидно умирать вместе со мной? Права Светка, все под богом ходим: шел убивать, а теперь сам…
– С чего ты взял, что я шел тебя убивать? – Немов попытался отчистить лицо от бетона, но, потерпев фиаско, только махнул рукой. – Впрочем, ты недалек от истины. Я действительно первые несколько лет
