ходовых огней. Четвертая торпеда была выпущена из кормового аппарата и поразила судно водоизмещением 7000 тонн на дистанции 700 метров. Вахтенные хорошо видели, как оно погрузилось кормой вплоть до палубы и, по-видимому, тоже затонуло.
Шульц наблюдал за следом движения шестой торпеды, выпущенной из кормового аппарата. Она шла прямо и точно в сторону большого грузового судна. Внезапно он увидел, как вспенилась вода за кормой этого судна, и, обратившись к Мору, заметил:
– Этот уйдет от нас. Его капитан заметил торпеду и дал полный задний ход.
Поскольку судно резко снизило скорость, торпеда прошла мимо цели всего лишь в нескольких сантиметрах от его носа. Вовремя поданная капитаном команда спасла судно.
Теперь местонахождение «U-124» было точно обозначено выпущенными ею торпедами, исходящими от нее, как спицы от ступицы колеса. Эсминцы эскорта тут же ринулись в ее сторону.
– Срочное погружение! – едва успел прокричать Шульц.
Когда лодка погрузилась, они могли не опасаться глубинных бомб, поскольку их сбрасывание в гуще транспортных судов было просто невозможно. Торпедные аппараты лодки были пусты. За время атаки, длившейся не более десяти минут, на их счету появилось еще четыре потопленных судна. Даже торпеда, которой удалось избежать судну, которому она предназначалась, все-таки угодила в одно из других судов конвоя. Таким образом, было потоплено пять судов.
Команда «U-124» торжествовала. Все поздравляли друг друга. Неплохой улов за десять минут! Их Виллем устроил настоящий блицкриг этому конвою. Эсминцы над ними хорошо знали, где их искать, однако не могли ничего с ними поделать. Кроме того, они, наверное, слишком заняты вылавливанием упавших за борт, но оставшихся в живых членов экипажей потопленных судов. А лодка может за это время перезарядить торпедные аппараты и вернуться для нанесения еще одного удара по конвою.
Но вдруг внутрь лодки проникли звуки извне, напоминающие грохот разламывающихся при погружении судов. Члены экипажа переглянулись, и с их испуганных лиц мгновенно исчезли улыбки триумфаторов. Возможно, одно из этих судов, погружаясь, свалилось на лодку?
Какой ужас! Если это действительно произошло, то собственные жертвы утащат их с собой на дно!
Наблюдать за тем, как тонет судно, конечно, трагическое зрелище, независимо от того, что кто-то должен был проделать тяжелую работу, чтобы это стало реальностью. Но быть при этом самому под водой и слышать звуки, идущие из чрева погибающего корабля, – это слишком впечатляющая демонстрация того, что может в любой момент случиться с тобой. Слышать леденящие кровь звуки разрушенных давлением воды переборок – это было уже слишком! Они начали со страхом поглядывать на собственные переборки. Не повторятся ли эти же ужасные звуки и на их собственной подлодке, когда стальные стены тоже превратятся в дырявый, с рваными краями гроб?
Шульц посмотрел вверх и непроизвольно содрогнулся. Неужели какое-то из потопленных судов свалилось им на голову? Взрывы глубинных бомб страшны, но куда ужаснее оказаться в смертельных объятиях утонувшего судна. Быть схваченным и утащенным на дно океана кораблем, который ты утопил своей рукой! Это все равно что быть утащенным в могилу мертвецом. Он вздрогнул еще раз и облизал пересохшие от волнения губы.
В конце концов они освободились от кошмара устроенной ими же бойни, перезарядили торпедные аппараты и всплыли, преодолевая только что пережитый ужас. Где-то вдали мерцали огни медленно перемещающихся спасательных шлюпок, подбиравших упавших за борт людей.
Перезарядив торпедные аппараты, «U-124» вновь начала преследование конвоя, однако уже скоро ее загнал под воду один из эсминцев, сбросивший на нее несколько глубинных бомб, ни одна из которых не взорвалась достаточно близко от лодки. И пока лодка была блокирована его действиями, уцелевшие суда конвоя скрылись за горизонтом.
На следующее утро Шульц снова установил контакт с «Шарнхорстом», но последний не смог дать каких-либо сведений о местоположении конвоя. Шульц был уверен, что он сменил курс, но никаких следов его обнаружить не смог. Продолжая рейдерство, он встретил «U-106» и переговорил с ее командиром, но Раш также недоумевал по этому поводу.
Будучи не в состоянии снова обнаружить конвой, Шульц продолжил прерванное путешествие к берегам Западной Африки.
Итак, их поход ознаменовался необыкновенным успехом.
Спустя несколько дней после разгрома конвоя доктор Годер был вызван, чтобы обследовать старшину дизелистов Тони Вальбрёля, лежавшего в своей койке с сильным воспалением руки и инфекционной лихорадкой. Доктор Годер лечил его в течение нескольких дней, однако ранение было настолько тяжелым, а воспаление раны зашло так далеко, что, несмотря на все усилия врача, положение больного становилось все хуже.
Наконец Годер доложил командиру, что без операции, которую невозможно провести на лодке, обойтись никак нельзя.
– Почему мне ничего не сказали, когда он получил это ранение? – потребовал объяснений расстроенный командир. – Ведь его рана уже была сильно инфицирована, когда я впервые услышал об этом?
– Это случилось еще в порту, господин капитан-лейтенант, – объяснил Годер. – За несколько дней до того, как мы покинули Лорьян.
– Так почему же вы ничего не предприняли, а вместо этого позволили ему остаться на борту? – с удивлением спросил его Шульц, узнав, что ранение случилось несколько недель тому назад. – Мы бы могли оставить его в госпитале.
– В том-то все и дело, – вздохнул Годер. – Он никому ничего не сказал из боязни, что его не возьмут в поход.
Вальбрёль был одним из выживших членов экипажа погибшей «U-64».
Шульц покачал головой.
– Это было очень глупо, – сказал он. – Это опасно для него, а кроме того, для меня важен каждый человек. Я просто не имел права выйти в море с раненым на борту.
– Абсолютно согласен с вами, господин капитан-лейтенант, – простодушно произнес Годер, – но меня интересует, что вы сможете предпринять в сложившейся ситуации.
– Это к делу не относится, доктор, – обрезал его командир. Однако в его карих глазах блеснули искорки веселья, когда он представил себе, как сам сидит беспомощный, с забинтованной рукой, когда другие командиры отправляются в море. – Хорошо, доктор, вы сделали свое дело, – сказал он, улыбаясь, – а теперь я сам пойду посмотрю на больного. И если можно было бы отложить операцию хотя бы на пару дней, я предоставил бы вам наилучший операционный зал. Мы должны встретиться 18-го числа с «Кармараном».
Точка встречи с «Кармараном» находилась южнее Фритауна, в открытом океане. «U-124» и «Кармаран» прибыли на место в точно установленное время, хотя разразился страшный шторм. Офицеры и матросы корабля и лодки поздравляли себя с возможностью поприветствовать друг друга в духе настоящего морского братства. Из-за погодных условий лодка не смогла принять на борт новый комплект торпед. Риск повреждения хотя бы одной торпеды в такую штормовую погоду был чреват неизбежным возвращением в базу командиров обоих кораблей, тем более что этот груз и без того перенес полный опасностей путь. Поэтому они договорились о переносе начала перегрузки на несколько часов позже и некоторое время спустя благополучно с ней справились.
Погода была по-прежнему достаточно свежей, чтобы лодка могла спокойно принять торпеды, однако доктора Годера и Вальбрёля удалось перевести на борт вспомогательного крейсера на небольшой шлюпке. Годер ассистировал хирургу крейсера при операции, которая была проведена сразу же по поступлении больного на борт «Кармарана».
Шторм еще не стих, когда операция была закончена. Доктор Годер остался на несколько часов на борту крейсера для наблюдения за состоянием больного. Он провел эти часы, наслаждаясь комфортом офицерской кают-компании и офицерской каюты крейсера. Годер полностью отдался роли героя- подводника, каковым, по собственному мнению, являлся до мозга костей, и живописал очарованной аудитории офицеров крейсера встречу лодки с «Шарнхорстом» и «Гнейзенау» и последующий разгром конвоя.
