Подождав несколько часов, пока море успокоилось, «U-124» приняла на борт по четыре торпеды в носовой и кормовой торпедные отсеки соответственно, прооперированного Вальбрёля и старшину машинной команды Аккермана.
Лишь утром следующего дня, когда закончился прием соляра и пресной воды, все вздохнули с облегчением. Для таких встреч всегда выбирались возможно более отдаленные точки океана, поскольку если бы на них наткнулись во время проведения этой операции вражеские самолеты или корабли, то они оказались бы совершенно беспомощными в такой ситуации, не будучи в состоянии ни отразить атаки, ни спастись бегством.
Как только убрали шланги, на горизонте появилась тренога мачты линкора. Шульц был предупрежден, что карманный линкор «Адмирал Шеер» должен присоединиться к ним в точке встречи с «Кармараном», тем не менее Шульц из предосторожности погрузился, чтобы через перископ лишний раз убедиться, что это действительно «Шеер». Вполне возможно, англичане могли бы попытаться помешать рандеву. И поэтому было вполне разумно всячески сохранять режим секретности в кругах, имеющих отношение к подводным боевым операциям Германии.
Когда «Шеер» лег в дрейф, чтобы приблизиться к рейдеру, «U-124» всплыла, и Шульц просигналил Теодору Кранке, что доставил ему коробку сигар. Кранке ответил, что посылает за ним шлюпку, а также некий сюрприз для «U-124».
Шлюпка доставила на борт лодки свежевыпеченный хлеб и пирожные – деликатесы, которых подводники давно уже не видели, поскольку их рацион в основном состоял из консервов, но и они по большей части имели привкус соляра. Шульц с сигарной коробкой в руках отправился на шлюпке на борт «Шеера», где и вручил ее Кранке, который принял коробку с радостным облегчением.
Позднее, когда Кранке беседовал с Шульцем и капитаном «Кармарана» Детмаром, он рассказал им, что коробка, доставленная Шульцем, сделала свое дело и в конце концов Шульц узнал о ее содержимом.
Это был запасной кварц для вышедшего из строя радара «Шеера». Линкор уже был готов к прорыву через блокаду, установленную английским флотом, чтобы вернуться домой, что было бы невыполнимо без радара.
И пока отремонтированный радар «Шеера» обследовал окрестности, а его крупнокалиберные орудия, защищая их всех, угрожающе посматривали вдаль, небольшой германский флот собрался вблизи Сент-Пол- Рокс в Южной Африке, а его экипажи оживленно наносили визиты друг другу.
Экипаж «U-124» смог наконец позволить себе расслабиться и поедал удивительно вкусную пищу на борту больших надводных кораблей. Ну и конечно, самым большим удовольствием для экипажа лодки была настоящая баня. Щедрое снабжение пресной водой позволило даже провести большую стирку, так что хорошо отдраенная команда лодки смогла щеголять в чистой униформе.
Они также подметили, что любопытствующие посетители с надводных кораблей достаточно быстро заканчивали свои экскурсии, поскольку, как видно, страдали от комплекса клаустрофобии и специфических запахов на борту подлодки, к которым ее постоянные обитатели так привыкли, что почти их не замечали.
Посиживая на палубе в блаженной праздности, подводники в полудреме наблюдали за летающими рыбками, проскакивающими прямо перед ними. Иногда рыбки взлетали прямо перед носом лодки, а некоторые, не успев перелететь через нее, падали на палубу.
Кессельхайм собрал целую связку таких рыбок, намереваясь высушить их и привезти домой в качестве сувенира из похода. Однако эта попытка окончилась полным провалом, поскольку вонь от гниющей рыбы в носовом торпедном отсеке оказалась невыносимой.
Экипаж предъявил Кессельхайму ультиматум: либо он выбросит всю эту гадость за борт, либо отправится туда сам.
Команды экипажей кораблей с удовольствием демонстрировали друг другу особенности и совершенство своих кораблей. Ну и конечно, экипаж «Шеера» пытался внушить благоговение представителям других экипажей перед калибром их орудий, а также превосходящими обводами корпуса и внушительными размерами своего корабля.
«Кармаран», корабль ВМС Германии с бортовым номером 41, в прошлом был торговым судном, переоборудованным во вспомогательный крейсер. И его экипаж продемонстрировал, как он может изменяться в течение секунд, превращаясь то в невинно выглядевший грузовоз, то в устрашающий рейдер, сверкающий металлом орудий.
Этот Гудини открытых морей мог безнаказанно приближаться к вражеским кораблям, не вызывая никаких подозрений, пока внезапно не сбрасывал маску, заставляя останавливаться суда противника под дулами своих орудий. Его способность маскироваться была доведена до такого совершенства, что даже очень внимательное изучение вблизи не могло выявить каких-либо недостатков в этой маскировке, что и привело в восхищение команды «Шеера» и «U-124».
«U-124», которая, по определению, никому и никогда не могла уступить первенства, в свою очередь продемонстрировала, как быстро, точно по волшебству, может погружаться и исчезать с поверхности моря.
И прежде чем этот небольшой флот снова распался на отдельные боевые единицы, следующие в разные направления: «Шеер» к родным берегам, «Кормаран» – в Тихий океан, а «U-124» к африканскому побережью, капитан Кранке спросил Шульца, что бы он мог сделать для его подлодки:
– Не нужно ли вам какой-нибудь особой провизии, которую вы хотели иметь на борту?
– Нет-нет, – вежливо ответил Шульц. – У нас всего достаточно.
При этом он старался не вспоминать о таких деликатесах, как жареные бифштексы и свежие овощи, которыми угощали его и экипаж лодки на борту этого плавучего дворца.
– Тогда, может быть, возьмете свежих яиц? – спросил Кранке.
– О, если бы вы могли выделить нам хоть какое-то количество, мы с удовольствием взяли бы их, – ответил Шульц.
– Отлично, – сказал Кранке. – Сколько тысяч, как вы полагаете, вам хватило бы?
– Тысяч? – удивился Шульц.
И тут Кранке с явным удовольствием рассказал ему, как «Шеер» захватил рефрижератор «Дикеса», везший 9000 тонн мяса и фруктов, а также 900 тонн куриных яиц. Такими продуктами, годными для долгого хранения, они снабжали в море все германские корабли в Южной Африке, притом в таких количествах, о которых те и не могли мечтать до возвращения в свои базы.
«U-124» покинула точку встречи, набитая, как, впрочем, и все остальные, свежими яйцами. Ее команда ела яйца на завтрак, обед и ужин. Яйца вареные, яичница болтунья, омлеты – все это не сходило со стола неделями. Так что в конце концов, объевшись всем этим, люди всю оставшуюся жизнь испытывали отвращение к блюдам из яиц.
22 марта, через три дня после ухода из точки встречи, «U-124» уже подходила к африканскому побережью, когда один из машинистов обратился к Бринкеру с очень тревожным сообщением:
– Давление масла в дизеле правого борта на нуле.
Бринкер поспешил в дизельный отсек и открыл один из люков картера дизеля. Оттуда хлынуло масло.
У каждого дизеля на их лодке имелось девять цилиндров и соответственно одиннадцать коренных подшипников, а этот дизель фактически работал только на двух. Заливка двух подшипников была полностью разрушена, а остальные были лишь частично целы.
Бринкер тут же остановил дизель и сообщил Шульцу о неработоспособности дизеля правого борта до проведения серьезного ремонта, а также о том, что им необходимо немедленно остановиться.
Шульц не стал скрывать злости и разочарования, но ему было ясно, что иного выхода из положения не было.
Он в состоянии крайнего раздражения расхаживал по мостику, с опаской поглядывая на небо и горизонт, опасаясь появления либо вражеского самолета, либо корабля, в то время как его лодка беспомощно замерла на поверхности моря, как раненая утка.
– Корабль по правому борту, господин капитан-лейтенант, – сообщил вахтенный.
Шульц внимательно всмотрелся в едва заметную точку на горизонте, после чего схватился за переговорную трубу.
