– Дистанция 700 метров. – Холодный голос Кёстера спокойно называл данные, снятые с ночного прицела. – Угол 90 градусов, скорость 11,5 узла. Пуск!
Вторая торпеда покинула трубу через минуту после первой. Она поразила судно в районе задней мачты и вызвала вспышку яркого пламени, которое вскоре охватило все судно. Оно приподнялось в кормовой части над поверхностью моря, а затем рухнуло вниз, развалившись на две части, причем обе части фонтанировали струями огня на высоту до 100 метров.
Вахта на мостике подлодки могла наблюдать за этой апокалиптической сценой, и напряженные лица наблюдающих освещались кроваво-красными отблесками адского пламени.
Они еще ни разу не были свидетелями катастрофы на море, которая могла бы сравниться с увиденным ими сейчас, и более ужасной и неизбежной смерти экипажа гибнущего судна.
Лишь сдерживая себя напряжением силы воли, Мор смог сосредоточиться на изучении силуэта судна в целях его классификации. Возможность с этой целью подойти ближе к горящему судну была исключена из- за непереносимого жара, исходящего от горящего танкера.
– Тип «Галфвелл», – наконец произнес он хриплым голосом, в котором слышалась борьба владевших им эмоций, – примерно 7000 тонн.
– И в полной загрузке, – добавил Кестер, также пытаясь не выдать голосом чувств, которые возникли при созерцании холокоста, и стремясь подавить их холодным расчетом тех недопоставок горючего, которые ощутит противник в сражениях с вермахтом.
Прошло несколько бесконечных минут молчания, овладевшего вахтенными на мостике, ошеломленными только что увиденным и пытавшимися как-то отвлечься от судьбы несчастной команды потопленного танкера, погребальный костер которого притягивал их взоры как магнитом. Но как ни старались они осмыслить происходящее, понимали только одно: это были такие же моряки, как и они сами, горящие и тонущие в объятиях адского огня.
– Прямо как с первым танкером, – пробормотал Кестер.
– Да уж, – в тон ему заметил Мор.
Это был американский танкер «Наэко».
А грузовое судно, от которого только что отказался Мор, передало в эфир на волне 600 метров сообщение о координатах горящего танкера.
На «Наэко» была истрачена последняя торпеда из запасов лодки, довершив счет потопленных и поврежденных ею судов за девять дней операций в районе мыса Гаттерас.
В эту же ночь Мор направил Деницу сообщение о том, что полностью израсходовал запас торпед, и доложил о своем необыкновенном успехе за время этого патрулирования. Он также сообщил о необыкновенно оживленном судоходстве в этом районе океана и о том, что по большей части в нем участвуют танкеры, проходящие мыс Гаттерас утром и вечером, что в ночное время суда обычно следуют от мыса Гаттерас к мысу Страха и в Чарлстон, причем все суда идут от буя к бую, не заходя ни в одну из бухт, и что, наконец, все буи и радиомаяки функционируют исправно, как если бы это происходило в мирное время. Он также сообщил, что вражеские эсминцы и катера береговой охраны ведут патрульную службу у мыса Гаттерас на путях судоходства, а самолеты появляются только по вечерам и что здесь полностью отсутствуют минные заграждения.
Он также перечислил потопленные им суда, добавив при этом, что ему не удалось наблюдать фактического потопления танкера «Атлантик сан».
Через несколько недель Эрих Топп, ас подводного флота Германии, командир подлодки «U-552», сообщит, что поверхность моря в районе потопления «Атлантик сан» все еще покрыта пленкой нефти, молчаливым свидетелем американского рейда Мора.
В 12 часов 32 минуты 23 марта Мор послал следующее сообщение Дёницу:
«Охотники благодарят за свободную охоту. В штормовую погоду новолуния в битве с танкерами у мыса Лукаут бедный Рузвельт потерял пятьдесят тысяч тонн.
А через несколько часов получил следующую радиограмму от адмирала:
«Мору. Все отлично.
Удача у мыса Гаттерас принесла на счет Мора еще 100 000 тонн, и его команда теперь знала, что по возвращении в базу его ждет Рыцарский крест. По этому поводу умельцы команды, как это было в свое время с Шульцем, втайне изготовили самодельный Рыцарский крест, чтобы сразу же, как только поступит сообщение о награждении, вручить его своему командиру, не ожидая официальной церемонии в Лорьяне. С этой целью старшина группы дизелистов Лоба тщательно изготовил черный крест в серебряном обрамлении, повешенный на черную ленту.
И когда поступило сообщение о награждении Мора, находившийся на вахте офицер положил его в пакет, но об этом секрете сразу же узнала вся команда лодки.
К неописуемой радости экипажа, кондитер-кулинар лодки изготовил удивительно красивый торт, внеся в него весь свой талант и мастерство. Он был искусно украшен изображением Рыцарского креста, выполненного из сахарной глазури и помещенного в центр торта, по краям шла надпись кремом, цитировавшая текст знаменитой радиограммы Деница Мору, полученной им еще в период его первого патрулирования на «U-124».
Часом позднее, когда этот шедевр был окончательно готов, его вынесли на мостик вместе с радиограммой Деница и самодельным Рыцарским крестом. Еще одной приятной деталью этого торжества оказалась радиограмма из штаба флотилии, в которой объявлялось, что старшему механику лодки Субклеву присвоено звание капитан-лейтенанта, а второму вахтенному офицеру звание обер-лейтенанта. А пока проводились все эти сложные приготовления к торжеству, Мор, совершенно измученный событиями последней ночи, спал крепким сном на своей койке, равнодушный ко всему.
– Командира на мостик! – раздалось по трансляции лодки.
Этот громкий призыв вернул внезапно Мора к действительности. Его ноги уже были на палубе, когда он еще не очнулся полностью от сна. Что это? Атака самолета? Снова какое-то судно?
Второпях, огибая какой-то угол, он ударился головой и яростно выругался. Появился на мостике все еще заспанный, не осознающий полностью окружающего. Пребывая в скверном настроении, он потирал ушибленную голову, что-то бормоча. На мостике его встретили общим смехом и поздравлениями. С соблюдением всех церемоний вручили торт, радиограмму от Дёница и Рыцарский крест.
Плохое настроение Мора тут же улетучилось, на лице появилась улыбка и выражение детского восторга. Черно-белый крест ярко блестел на его давно не стиранной рубашке. С этого дня он станет носить его всегда, независимо от того, надета ли на нем свежая рубашка или нет вообще никакой. Когда они вернулись в базу, он получил настоящий крест и поздравления от самого Дёница, но крест, который он никогда с себя не снимал, был именно тот, которым наградила его команда лодки.
Глава 11
После прохождения недолгого ремонта 4 мая 1942 года «U-124» снова вышла в море.
Предшествующий поход по существу был операцией одинокого волка, однако на этот раз лодка входила в организованную «волчью стаю», носившую кодовое название группа «Щука».
Другими лодками этой группы командовали Итес, Хейдтман, Дитерихс, Мюллер-Эдзардс, Ревинкель и Бюлов.
Дениц был уверен, что англичане снова станут использовать маршруты по дугам большого круга (плавание по ортодромии), поскольку из-за блицкрига, развернувшегося против судоходства США, конвои англичан оказались в относительной безопасности. Если его догадка оказалась бы правильной и англичане снова вернулись бы к своим кратчайшим морским путям, то правильно расположенная «волчья стая» могла бы собрать богатый урожай потопленных судов.
И он оказался прав. Едва лодки успели занять свои позиции, как «U-124» перехватила сообщение Ганса Хейдтмана («U-559»), направленное в штаб флотилии, в котором говорилось об установлении им контакта с конвоем ONS-92, следующим в западном направлении. Дёниц сразу же оповестил другие лодки с указанием об их участии в совместной операции против конвоя и разрешил Мору и Хейдтману атаковать его в случае, если он будет обнаружен еще хотя бы одной лодкой.
О контакте сообщил и Итес. И в 1 час 15 минут 18 марта «U-124» заняла позицию для торпедной атаки. Конвой состоял из трех колонн, и лодке достаточно было всего лишь прокрасться в его ряды между левой и средней колонной, идя на встречных курсах с конвоем. Мор выпустил сразу две торпеды, и обе попали в
