устанавливать его на эскортных кораблях и самолетах. И если такими радарами было оснащено большое число эскортных кораблей, то это означало, что пришел конец разгулу германских «волчьих стай», устраивавших побоища в рядах союзных конвоев. При наличии радара у эскортного корабля находящуюся на поверхности моря лодку от него не могла скрыть самая темная ночь и самая скверная видимость. И английские эсминцы, оснащенные такими радарами, начали уничтожать германские субмарины так же безжалостно, как они до сих пор делали это сами с судами английских конвоев.
Несмотря на выраженную Мором уверенность в отсутствии у англичан новых радиолокаторов, командующий германским подводным флотом чувствовал себя все более неуверенно и по этой причине 18 июня решил прекратить все операции своих подлодок на путях английских конвоев. «U-124» легла курсом на восток, направляясь к месту своего базирования. Ее успех в этом последнем патрулировании был неоспоримо высок: потоплено 7 судов, 1 боевой корабль, 2 судна получили серьезные повреждения. Однако этот путь домой был ужасным.
Свободные от вахты улеглись спать, довольные тем, что наконец-то они возвращаются домой. Мор заснул на своей койке, совершенно измотанный после пяти недель сражений с конвоями. Впервые с момента обнаружения первого конвоя он мог предаться непрерывному сну. Мор упал на койку как подкошенный и заснул крепким сном. Однако поспать ему удалось не более одного часа.
– Командира на мостик!
«Ну что там еще такое?» – подумал Мор, натягивая куртку, и направился на ходовой мостик, двигаясь как автомат, подчиняющийся только заложенной в него программе, еще не проснувшись окончательно.
– В чем дело?
– Конвой, господин каплей. В носовом секторе левого борта.
А вот доклад самого Мора об этой встрече:
«18 июня в 2.30 послал радиограмму в штаб. Иду курсом на базу. 6.00. Рассвет. Обнаружили тень со стороны левого борта в носовом секторе обзора. В направлении на запад. Конвой. Произвел резкий маневр из-за появления эсминца. Прошел от него всего лишь в 300 метрах. Не заметили. Иду полным ходом курсом на север, чтобы выйти на левую сторону конвоя. Конвой следует курсом норд-вест. 16.18. Становится светлее, могу, наконец, разобраться с ситуацией. Конвой состоит из двух колонн. В правой колонне 5 больших судов, в левой не менее 3 больших судов, вокруг тесно группируются суда меньшего водоизмещения. В голове конвоя один эсминец. Лодка располагается в точности в голове левой колонны. В 6.20 совершил разворот для атаки из носовых торпедных аппаратов по ведущему судну левой колонны. Выпустил две торпеды по правому от лодки судну водоизмещением 7000 тонн, позиция 40 градусов, дистанция 4000 метров. Сразу же за этим дал еще один залп двумя торпедами по второму и третьему судну, идущему вплотную за ним. Каждое водоизмещением 6000 тонн. Дистанция 4000 метров. Два попадания в ведущее судно по истечении четырех минут шестнадцати секунд после выстреливания торпед. Облако черного дыма от взрыва высотой 100 метров. Через три минуты часть надстроек судна все еще над водой, через пять минут судно полностью ушло под воду. В то же самое время попадание во второе судно водоизмещением 6000 тонн, яркая вспышка, дождь обломков. Судно резко погружается кормой, по всей видимости, внутри сильный пожар. Через шесть минут горение прекращается, когда судно окончательно погрузилось в воду. Через минуту в лодке слышится звук еще одного взрыва торпеды. На поверхности попадание торпеды не обнаруживается. Попадание в третье судно водоизмещением 6000 тонн. Закончив пуск торпед из надводного положения, ухожу полным ходом в северном направлении, чтобы пробиться через эскорт правой стороны конвоя. Никаких осветительных ракет, уже светло».
Уже вскоре лодка удалилась от конвоя, и Мор снова лег курсом на Лорьян.
– Как у нас дела с топливом? – спросил он Субклева.
– Топливо имеется, – ответил Субклев, – но в обрез, только для движения экономичной скоростью.
– Хорошо, будем идти не спеша, – согласился Мор. – Мы ведь не на гонках.
И пока лодка шла в базу, Лаубиш изготовлял флажки, которые будут повешены на мачте лодки, когда она вернется в базу, с указанием на каждом из них названия потопленного судна и его тоннажа.
Закончив свои дела с отчетностью за поход, Мор сразу же отправился в Берлин, к своей милой жене. Ему предстоял длительный отпуск, который должен был стать особенно приятным и интересным на этот раз.
Его жена уже ожидала ребенка, и грядущее отцовство наполняло его благоговением и гордостью. Ева настаивала на том, что это обязательно должен быть сын, а ее супруг, к ее удивлению, выражал желание, чтобы родилась дочь, и, желательно, похожая на свою мать.
Однако частые налеты авиации на Берлин вносили в семейную идиллию зловещую ноту, и, обеспокоенный безопасностью своей жены, Мор начал потихоньку вынашивать планы ее переезда в какое-нибудь другое, более безопасное место.
Брат Мора Тео тоже находился в отпуске и посетил Мора, будучи проездом в Берлине. Он служил сержантом в люфтваффе, и это была редкая и замечательная возможность для обоих братьев провести отпуск вместе. Они подолгу прогуливались по городу, наслаждаясь летней красотой Берлина, а их беседы затягивались до полуночи.
Ради разнообразия Йохен однажды настоял на том, чтобы, идя на очередную прогулку, они поменялись униформами. Итак, Йохен натянул на себя униформу сержанта авиации, в то время как Тео предстал в униформе морского офицера, да еще и награжденного Рыцарским крестом.
Прогуливаясь, они встретили армейского капитана, который озадаченно остановился, когда они прошли мимо него. А дело было в том, что капитан-лейтенант со значком подводного флота, да еще и с Рыцарским крестом на груди, отдал ему честь по всем правилам, в то время как сержант отделался небрежным помахиванием руки, показавшимся ему скорее жестом приятельского приветствия, чем отданием чести. Капитан покачал головой и пошел дальше своей дорогой. «Конечно, – думал он, – это все нервы, испорченные войной».
– Йохен! – недовольно прошипел Тео. – Ты должен отдавать честь как полагается! Так нас может остановить какой-нибудь офицер и мы влипнем в хорошенькую историю.
– Да, конечно, – рассмеялся Йохен и пообещал, что будет отдавать честь офицерам так, как надлежит сержанту.
Они вели себя по-мальчишечьи. Беспричинно смеясь шуткам и проказничая. За время этого отпуска они прожили лучшие дни своей жизни, словно зная, что это последнее в их жизни счастливо-беспечное время, которое им суждено провести вместе.
И даже будучи вынужден время от времени совершать поездки в Лорьян для контроля за ходом ремонта лодки и бесед с командующим флотилией, Мор всегда находил возможность бывать дома в течение всего лета и осени.
Его кузина, чей муж только что погиб на фронте, часто приезжала к ним и гостила по нескольку недель. Эта молодая вдова держалась так спокойно, что Ева как-то заметила Йохену, что находит поведение его кузины довольно странным. Он с серьезным видом кивнул ей и сказал: «Она, по-моему, ведет себя правильно. Нельзя показывать другим свое горе. Переживания надо держать при себе. Это самое правильное!»
Возможно, говоря эти слова, он имел в виду и собственную судьбу. Во всяком случае, впоследствии Ева будет вспоминать их и черпать утешение в словах адмирала Дёница, обращенных к ней: «Всегда помните, что я скажу вам: ваш муж был лучшим командиром моих подлодок».
На «U-124» провели тщательный ремонт, а затем, когда уже наступил момент выхода в море, из-за неожиданного происшествия этот выход задержался на несколько недель. Неожиданный налет авиации союзников на базу подлодок в Лорьяне произошел в тот момент, когда лодку Мора переводили из одного укрытия в другое. Пока лодки находились в специально укрепленном бетонном укрытии, такие налеты не грозили им серьезными повреждениями, но совсем другое дело, когда такой налет застигал лодку вне такого укрытия.
Бомбы падали совсем рядом с «U-124». При этом были ранены два человека. Никаких видимых следов повреждений на лодке не обнаружили, тем не менее дату выхода лодки на патрулирование перенесли на целый месяц, чтобы провести тщательный контроль ее состояния.
И как раз во время этого налета Мор должен был находиться дома с связи с рождением сына, которому
