– Учили... До сих пор помню морду этого подполковника Синицына... по-моему, я до сих пор этому алкашу в подметки не гожусь. Как он пил денатурат!
– Как-как... так же, как этот ублюдок Гапоненков пил минеральную воду, – буркнул Влад, – но это неважно. Он собрался убрать меня. Я выманил его на откровенную беседу по душам, и это полдела.
– Еще неизвестно, кто кого уберет, – проворчал священник, щупая под праздничной ризой рукоять револьвера.
– Афоня, по-моему, они собираются уезжать, – тихо сказал Свиридов, глядя на встающего и шарящего по комнате глазами Гапоненкова. – Вот сейчас пойдет отсчет. Помнишь, как тогда, в «Капелле»?..
Предсказания господина Гапоненкова начали сбываться с завидной и удручающей точностью, как только отец Велимир и Свиридов вышли из комнаты, где они незадолго до того смотрели стриптиз.
Все началось с того, что к ним подошел начальник охраны Лукинского господин Келлер.
– Владимир Антонович, – произнес он, – если не сложно, не смогли бы вы последовать за мной? Босс хочет переговорить с вами. Это ненадолго, так что, смею надеяться, вас это не затруднит.
– Хорошо, – кивнул Влад. – Но, со своей стороны, я могу рассчитывать, что вы не будете возражать, если со мной пройдет мой друг, отец Велимир?
Келлер невозмутимо кивнул.
Они прошли длинным коридором и зашли в небольшой кабинет, где стояли только стол, пара офисных кресел и небольшой диван.
– Подождите здесь, прошу вас, – сказал Келлер. – Михаил Борисович уже идет.
Однако вместо Михаила Борисовича в комнату вошли трое молодых людей с пистолетами, среди которых Свиридов увидел Тумбу, а Келлер с той же невозмутимой миной сказал:
– Значит, босс задерживается. Очень жаль, господа, но у вас нет времени его ждать. Впрочем, я не думаю, что он сильно огорчится, не увидев вас – пусть даже в последний раз.
– Ах ты паскуда, аз те глаголеху! – прогрохотал святой отец. – Ты что же это, нечестивец, отрываешь попусту время у угодных богу людей?
– А вы, святой отец, можете идти, – произнес Келлер, между тем как Тумба едва ли не ткнул Фокину пистолетом в лицо, а двое других молодцов решительно подступили к Свиридову, взяв его на мушку. – На ваш счет я не имею никаких распоряжений.
– Да я тебе... – начал было Афанасий, изрядно подогретый хмелем и яростью, но Свиридов жестом остановил его и сказал Келлеру:
– Я не знаю, на кого вы работаете... думается, что господин Лукинский не в полной мере причастен к этой самодеятельности, свидетелем которой вы предлагаете нам стать. Мне очень жаль, Келлер... я считал вас умнее.
– Мне тоже очень жаль, Владимир Антонович, – холодно ответил немец, – но вы слишком опасный человек, чтобы оставить все на своих местах...
– ... то есть меня в живых, – договорил Свиридов. – Келлер, вы делаете большую ошибку. Я не хочу никаких разногласий между нами. Уводите своих молодцов, и я буду считать, что ничего не было.
Он быстро повернулся к Тумбе, который мертвой хваткой вцепился в ледяной глыбой застывшего отца Велимира, и насмешливо произнес:
– А тебя я мало учил уму-разуму, болван? Ведь дважды объяснял, что дядя Свиридов нехороший, он может и обидеть, а ты все туда же.
– Бог любит троицу, – отозвался преподобный отец и, невероятно быстрым и четким движением выкрутив державшему его многострадальному Тумбе руки, буквально выдрал из его кисти пистолет и бросил Владу, а потом выволок на свет божий и собственную огромную «пушку».
– Отец Велимир в миру звался Афанасием Фокиным, – снисходительно пояснил Свиридов онемевшим парням, которые просто не успели понять, что же все-таки сделал этот пьяный и бранчливый нелепый священник, казавшийся таким безобидным, несмотря на более чем внушительные габариты. – Когда-то он работал вместе со мной в одном замечательном спецподразделении, в котором таких, как вы, мы отстреливали на правах подопытных кроликов по дюжине за день.
– Ну я же говорил, что не надо, – простонал Тумба, корчась под стальной хваткой отца Велимира и жалобно глядя на помрачневшего Келлера.
– Оружие на пол, руки к стене! – медленно и внушительно выговорил Свиридов, подходя к наставившим на него дула пистолетов парням. – Не упрямьтесь, ребята, вы же не переживете разочарования, когда поймете, насколько легко мы с преподобным отцом Туком сломаем вас. Ну вот например.
В тот момент, когда он договаривал эту фразу, в его руках уже был «ПМ», который он совершенно неуловимым для глаза движением выхватил из руки наершившегося парня.
– Ну, Келлер, вы меня серьезно огорчили, – проговорил Влад, – при нашей первой встрече я принял вас за профессионала.
Парень сунулся было за своим пистолетом, очевидно, рискуя повторить маневр Свиридова, но, к несчастью для себя, он не проходил подготовку в «Капелле» и потому самым обидным образом натолкнулся на выросший перед ним кулак, да так основательно, что тут же свалился на пол.
– Избиение младенцев, – презрительно сказал Свиридов, искоса глядя на прижавшегося к стене Келлера и его последнего оставшегося нетронутым подручного, который бросил на пол пистолет и попятился к двери. – Вот что, Келлер, отвечайте честно и без раздумий, потому как у нас мало времени: вы хотите, чтобы я вас застрелил?
Келлер не понимал таких шуток, и совершенно правильно, потому что следовало отвечать однозначно и четко:
– Нет.
Он так и поступил.
– Тогда отвечайте: кто поручил вам это дело? Гапоненков?
– Да.
– А как же Лукинский? Или вы уже давно работаете на Гапоненкова, а ваш любвеобильный шеф за множеством других забот этого не замечает?
– Не очень давно. Неделю.
– Ты должен был смотреть за Наташей, после того как она поступила бы в гарем Султана? За это тебе платил Гапоненков?
– Да.
– Панитаиди и Гапоненков забрали Наташу с собой?
– Да.
– После выполнения задания вы должны позвонить Гапоненкову?
– Да.
– Вы мне нравитесь, Келлер. Только что вы спасли жизнь четверым не самым плохим людям, то есть себе и этим трем ублюдкам. Вы хорошо отвечаете на вопросы. Сразу видна военная выучка. Ну что, Афоня, попрощаемся с этими милыми ребятами?
– Угу, – пробурчал святой отец и мощным ударом в челюсть буквально выкорчевал Тумбу из пристывшего к дрожащим ногам жирного амбала пола комнаты. Второй удар, последовавший через доли секунды, заставил второго добра молодца смачно врезаться головой о стену и медленно сползти на уже заляпанный его кровью линолеум.
Келлер сделал было какое-то резкое конвульсивное движение – вероятно, чисто рефлекторно – и тут же попал под раздачу. Кулак отца Велимира описал незамысловатую кривую и избрал конечным пунктом ее приложения макушку немца. Тот квакнул и бесшумно сполз на пол вслед за своими незадачливыми сподвижниками.
– Ну что, братец, – пронизывающие и мертво завораживающие, как взгляд василиска, серые глаза Свиридова коснулись последнего находящегося в сознании парня, едва ли не позеленевшего от давящего, животного страха, – тебя немножко побить или сам нос расковыряешь?
– Я сам... сам... – С пепельно-серых губ бедняги гоблина сорвалось какое-то нечленораздельное бульканье, похожее на голос засорившегося престарелого унитаза, и он, сорвавшись с места, с разбегу натолкнулся головой на стену. С перепугу удар оказался столь силен, что на облицовке остался багровый
