со странным названием «Сулреп». Войдя в зал, где была занята лишь пара столиков, я нашла себе место и попросила у официантки меню. Фантазия местных поваров соответствовала названию кафе. Названия блюд, хоть и написанные по-русски, я понять никак не могла и даже после объяснений официантки слабо представляла, что это такое.
– Короче, – отрезала я, ткнув ногтем в строчку из меню, – будем изобретать велосипед. Мне летний салат, двойную порцию бифштекса, гречневую кашу по-русски, чашечку кофе со сливками и шоколадное мороженое.
– Шоколадного мороженого нет, есть только с фруктами, – с дежурным сожалением в голосе сказала официантка, поправляя черные как смоль волосы, тщательно уложенные в каре.
– Давайте с фруктами, – буркнула я, возвращая официантке меню.
Летний салат мне не понравился с первого взгляда. В меню не говорилось, что основной ингредиент его – маринованные цветки одуванчика и бог знает что еще. Ковыряя щедро сдобренное майонезом месиво, я решила подождать бифштекс. А пока его готовили, я позвонила хорошему другу отца, занимавшему пост замначальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями в РОВД Тарасова.
– Валерий Игнатьевич, здравствуйте, это Женя, – проговорила я жизнерадостно в трубку.
– Привет, Женя. Как дела? – послышался глубокий бас из трубки.
– Помаленьку, – сказала я, доставая сигарету. – Валерий Игнатьевич, я вас не отвлекаю?
– Нет. Через полчаса обед, я как раз собирался ехать домой, так что говори, что у тебя за проблемы.
– От вас ничего не скроешь, – усмехнулся, я. – В общем, на моего клиента совершено покушение, и мне хотелось бы быть в курсе расследования, чтобы знать, откуда ждать следующего удара.
– Эх, Женя, выбрала ты себе профессию, – тяжело вздохнул Валерий Игнатьевич. – Я недавно разговаривал с твоим отцом. Он спрашивал о тебе.
– Да неужели? – едко спросила я.
Валерий Игнатьевич не стал развивать болезненную для меня тему и пообещал помочь. Я описала ему обстоятельства дела, объясняя, кого подозреваю. Он сказал, что перезвонит вечером. Я убрала телефон в сумочку, а пока копалась, передо мной на столе появилась тарелка с бифштексом, гречневая каша в маленьком горшочке и кофе.
Перекусив в кафе и забежав в супермаркет за продуктами, я поспешила назад в квартиру антиквара. Пришлось минут пять простоять на лестничной площадке, прежде чем меня впустили. Бледный Дмитрий Иванович испуганно спросил, не видела ли я в подъезде кого подозрительного. Я сказала, что нет, а Валерия Евгеньевна объяснила, что минут пятнадцать назад под дверь пришли две цыганки, просили хлебушка или попить воды. Обычное дело, казалось бы, однако Дмитрий Иванович почему-то сразу решил, что их кто-то подослал. Тут я обратила внимание на странный полумрак, царящий в квартире. Оказывается, это Дмитрий Иванович позакрывал все шторы на окнах.
– Представляете, сказал, что не позволит включать вечером свет, – пожаловалась мне Валерия Евгеньевна, косясь на хозяина.
– Вы не перебарщиваете? – спросила я у антиквара, нервно расхаживающего по гостиной.
– Посмотрите на это, – он, дико вращая глазами, указал на перевязанное ухо, – и вы еще смеете говорить мне, что я перебарщиваю!
– Второй раз снайпера они не используют, – пообещала я Дмитрию Ивановичу. – удобных точек для стрельбы немного, и все они теперь засвечены. Жители соседнего дома при любом подозрительном шорохе позвонят в милицию. Думаю, преступники изобретут что-нибудь другое.
– Лучше бы вы молчали, – зашипел на меня Дмитрий Иванович и убежал к себе в кабинет.
Мы с Валерий Евгеньевной присели на кухне у разбитого окна. Домработница пришпилила булавками штору к изуродованной раме, чтобы не летели мухи, но ветер задирал ткань то тут, то там, образовывая проходы, и мухи все равно залетали. Я подождала, когда Валерия Евгеньевна расправится со зловредными насекомыми, а потом осторожно спросила, тяжело ли работать у Дмитрия Ивановича домработницей.
– Я не домработница, – сказала женщина, гордо выпрямляясь, – домоправительница, или мажордом, как это по-французски.
– Мажордом? – удивилась я.
– Мне Дмитрий Иванович сказал, спросите у него, – воскликнула Валерия Евгеньевна.
Я решила сменить тему и спросила о сыне. Домработница как-то замялась, затем напротив, заговорила торопливо, нагромождая слова.
– Мой сын на нефтяном заводе работает, то есть старшим мастером смены. У него большая зарплата. Женат. Они с женой и детьми живут в отдельной квартире. – Говоря, Валерия Евгеньевна время от времени заглядывала мне в глаза, словно проверяя, удовлетворяет ли меня то, что она рассказывает. Я ясно чувствовала, что она лжет, и мне было очень интересно, зачем она это делает.
– А как фамилия вашего сына? У меня родственник работает на нефтеперерабатывающем комбинате, – спросила я, следя за реакцией Валерии Евгеньевны. В глазах домработницы появилось беспокойство.
– Нет, вряд ли ваш родственник его знает, он там сидит на отшибе.
– В каком смысле сидит на отшибе, он же мастер смены? – не поняла я.
– Золотов его фамилия, Игорь Сергеевич, – выпалила Валерия Евгеньевна, перебивая меня.
В дверь позвонили. И я и Валерия Евгеньевна тут же оказались на ногах.
– Вы кого-нибудь ждете? – спросила я.
– Нет, – прошептала домработница. Я вытащила из кобуры револьвер, и глаза Валерии Евгеньевны комично расширились от ужаса.
– Да не волнуйтесь вы так, там же железная дверь с кулак толщиной. Проще взорвать стену, чем ее открывать, – ободрила я Валерию Евгеньевну и двинулась с оружием на изготове. Пусть наниматели видят мою крутизну.
В узкой щели дверного проема кабинета показался полный ужаса глаз Дмитрия Ивановича.
– Кто это? – глухо спросил антиквар как из бочки.
– Сейчас узнаем, – бодро сказала я, включая экран на стене.
На лестничной площадке топтались трое мужиков в синих рабочих блузах, затем к ним подошел Антон и позвонил в дверь еще раз.
– Это Антон, – громко объявила я.
Дмитрий Иванович и Валерия Евгеньевна подошли к экрану и самолично с минуту изучали изображение.
– Это, наверное, окно устанавливать пришли, – пробормотал Дмитрий Иванович неуверенно. – Женечка, откройте, пожалуйста.
Я впустила гостей.
– А что так темно? – спросил Антон, оглядываясь.
Незаметно глазами я указала ему на отца. Дмитрий Иванович давал указания рабочим, затаскивающими на кухню оконную коробку. Бегая вокруг них, он театрально хватался за голову и вскрикивал:
– Осторожнее! Осторожнее! Сюда не приближайтесь! Осторожнее, не дотрагивайтесь!
– Понятно, – протянул Антон, смерив отца долгим взглядом. – Вы, Евгения Максимовна, как, держитесь?
– Я привыкла преодолевать трудности, работа у меня такая, – сказала я невесело.
Окно установили в течение часа. Антон, принимая работу, заставил рабочих кое-что доделать, а затем вся банда убралась из квартиры, оставив после себя засыпанную строительным мусором кухню.
– Ох, опять мне полы мыть и пылесосить. Везде натоптали, – горестно произнесла Валерия Евгеньевна, оценивая размеры ущерба.
– Не будем ей мешать. Пойдемте лучше поговорим ко мне в кабинет, – предложил Дмитрий Иванович.
– Пойдемте, – пожала я плечами, не совсем понимая, о чем со мной хотят говорить.
Дмитрий Иванович устроился в своем шикарном кресле за столом, а я на стуле напротив. В кабинете было еще темнее, чем в гостиной.
– Может, все-таки включите свет? – спросила я антиквара. Сейчас у снайперов есть прицелы ночного видения, так что свет им не нужен.
