– Ба! И что старому пердуну понадобилось?
– У него книги украли, вот он меня и нанял.
– Дорогие книжки, наверное.
– Да, дорогие.
– Ты, Татьяна, не тухни. Я к тебе, понимаешь ли, со всей душой, вот фруктов принес, а ты так вяло разговариваешь. Узнала кого-нибудь из тех, кто вас сделал, а?
– Нет. Мне постоянно слепили глаза электрошокером.
– Как интересно. А что ты делала в машине Витюшки?
– Мы с ним в ресторан завтракать поехали.
– В какой?
– Я не знаю, он сказал, что это сюрприз.
Сыч подпер щеку ладонью и уставился в окно. Очнувшись, он поинтересовался:
– Знаешь, в кого вы врезались? Конечно, не знаешь. Менты, которые ушли полчаса назад, тебе тоже наверняка ничего не сказали.
– Нет, не сказали, – подтвердила я. – Только не мы врезались, а в нас.
– Не важно.
– Как угодно, – возражать было бессмысленно.
– Семен Игоревич Будников, по кличке Фома.
– Ругался он здорово.
– Да, материться он мастер. Магазины у него. Пара заводиков. Спирт Фома гонит. Главное, что номер белой «шестерки» он запомнил, но машина краденой оказалась. Менты это уже знают. А я уж от них.
– К чему ты мне это все рассказываешь?
– К тому, что профи его убрали, и я не знаю почему. Значит, он за моей спиной чем-то занимался.
Несмотря на то, что человека в живых уже не было, Сыч горел желанием узнать, большой ли куш хотел сорвать без его ведома покойный.
– Ты давно с ним кувыркаешься?
Красавица на заднем плане едва заметно сморщилась. Наверняка приходилось выносить выражения и покрепче.
– Я зашла к нему на работу вчера вечером. Купила безделушку с рук и захотела узнать, сколько она стоит на самом деле. Слово за слово, пригласил в ресторан. Мы четыре года не виделись.
– Что за безделушка?
– Золотой будда.
– Ты должна мне еще двести пятьдесят баксов, – заявил он. – Это мой пацан там работал.
– Нарушаешь правила торговли. Ворованным товаром никто на улице торговать не должен.
– Не учи меня. В любом случае свои проблемы я всегда смогу разрешить. К тому же не тебе говорить о правилах. Запугать пацана так, что он был вынужден упасть вдвое. С тебя можно и штуку за моральный ущерб потребовать, да ладно, пока спишем.
Похоже, мальчишка, отдавая деньги, сочинил историю, чтобы оправдать недостачу. Да еще и о своем наваре побеспокоился, прибавив к цене пахана тридцать с лишним процентов.
Я заверила, что непременно отдам деньги, причем сделаю это сразу же, как только выберусь из больницы.
– А как к тебе это золото попало?
– Интересуешься, у кого купил? У меня по всему Поволжью сотня таких безделушек в неделю расходится – всего и не упомнишь.
– Отдам сервиз за твою цену.
Толкаясь по Санкт-Петербургу чуть больше года назад, я приобрела на базаре у старушки чайничек и три крохотные пиалы к нему за смешные деньги.
Подозревая, что реальная цена может быть выше, я через одного из авторитетов вышла на Сыча. Увидев товар, он не моргнув предложил триста долларов, уверяя, что о цене можно осведомиться у «независимых» экспертов, и назвал именно Жукецкого. Тогда в голове у меня и отложилось место работы Виктора. Я не испытывала материальных трудностей и не сдалась, даже когда цена выросла втрое, чем здорово вывела Александра Ивановича из себя. Нет, он не кричал. Совсем наоборот. Покраснел, надулся, выкатил глаза и стал действительно похож на ночного пернатого хищника.
К экспертам ходить отпала всякая надобность. Цену удалось установить в процессе торга. Мое приобретение можно было смело предлагать за полторы тысячи, знала бы бабушка, как она продешевила, – не избежать мне проклятий.
– Кажется, мы остановились на шестистах долларах.
– Ошибаетесь, уважаемый, называлась цифра девятьсот. Согласна на восемьсот пятьдесят.
– Будду просил продать Виктор. – Сыч стремительно поднялся. – Жду тебя на днях вместе с товаром.
Делец подхватил спутницу за талию и вышел вон, желая на ходу скорейшего выздоровления.
Я дожирала, наверное, десятый апельсин и одновременно перебирала накопившийся в сумочке хлам, когда глубоким вечером, прорвавшись через кордоны врачей, медсестер и санитарок, заявился перепуганный Руслан Рустамович.
– Как ваши дела? – Он бросился ко мне с объятиями и чмокнул в щечку.
Признаюсь, я слегка опешила, но быстро пришла в себя и поблагодарила за беспокойство.
– Как я рад, что вы живы! Господи, это какой-то вандализм. Среди бела дня стрелять в людей!
– Ничего, со мной все в порядке. Пришлось схватить немного электричества. Вы знаете, у меня был Сыч.
– Да, знаю, знаю, – заохал старик. – Ко мне тоже заходил, выспрашивал, не было ли у меня каких дел с Виктором. Хорошо, врать не пришлось. После тех раскопок мы вели себя очень тихо и не высовывались. Исключительно только консультации.
– Тогда за что его убили?
– Я надеялся получить ответ от вас. Он не собирался заехать куда-нибудь?
– Вроде нет. А вы сами не заметили изменения в его поведении? Может, кто-нибудь стал частенько навещать его?
Хальзов покачал головой:
– Если даже что и было, я мог не заметить. У меня ведь штат больше сотни человек – за всеми не уследишь.
– Как вы думаете, Жукецкий мог выкрасть статуэтки?
Он несколько удивленно посмотрел на меня:
– Зачем ему воровать эти безделушки?
– Так мог или нет? Под заказ, например.
– Чисто теоретически, мог. Вы располагаете фактами?
– Будду, которого я купила у ювелирного магазина, Виктор отдал Сычу на реализацию, а может, и просто продал.
Дед вздрогнул.
– Не может быть! Виктор – вор! – Ему потребовалось время, чтобы поверить в правдивость моих слов.
– Не хотите съездить на место?
– И вы не поскупитесь? Время ведь деньги.
– Фирма платит.
– Тогда почему бы и нет? Вы еще не все выкопали?
– Так поедете?
– Прямо сейчас?
– Можно завтра утром.
– Хорошо. Начнем танцевать от печки. Я надеюсь, что теперь вы мне расскажете все до мельчайших подробностей.
– Слишком далеко все зашло, – согласился Руслан Рустамович, давая понять, что с его стороны не
