носить имена, которые соответствуют нашему характеру и наклонностям.
— Ладно, — прервала меня тетушка. — Кстати, Женя, тебе тут был один очень странный звонок. Звонил Коля Докукин.
— Кто-о? — переспросила я. — Докукин? Когда он звонил… как?!
— А вот так. Правда, странный он какой-то и взбаламученный. Недоговорил, скомкал фразу, назвал меня каким-то ученым именем, к тому же мужским, и… все, конец связи. Короткие гудки.
— Тетушка! Милая моя! — воскликнула я. — Это очень важно… Когда он звонил?
— Да господи, что с тобой, Женя?
— Ничего. Когда… он звонил?
Тетушка хитро улыбнулась:
— Я тебя такой не видела, даже когда он тебе руку и сердце предлагал. Замуж звал. Ты, помнится, его инициативу довольно холодно восприняла, а потом, после того кошмарного дела с галлюциногенной отравой, которую Коля по нечаянности на свет произвел, а его научный руководитель оказался мерзавцем и продажной шкурой…
— Что он сказал? — перебила я.
Но тетя Мила пела свое:
— А что ж, Коля Докукин — друг твоего детства, вы с ним с малых лет знакомы. Он человек с головой, а что собой невзрачный, так это же ничего страшного. Ему всего тридцать три, а он, подумать только, уже доктор наук. Его в Америку и в Германию работать приглашали, так что человек он перспективный, даром что недотепа, прости господи…
— Что сказал тебе по телефону Докукин?! — теряя терпение, заорала я. — Ну?
— Что «ну»? — обиженно сказала тетушка. — Ничего он толком не успел сказать, понимаешь? И ты не кричи на меня, Женя. Он что-то только промямлил про то, что ты ему срочно нужна, а потом полилось какое-то невнятное бульканье, и он назвал меня древним ученым именем… из школьной программы, что ли…
— Каким именем?
— Вот я и вспоминаю. Цицерон? Нет. Этот… Демосфен? Тоже нет. Стой… ну, как его… Гарпагон?
— Гарпагон, тетушка, — это не древнее ученое имя, а персонаж комедии Мольера «Скупой», — с досадой сказала я и тут же поняла, как именно назвал тетушку Докукин. — Подожди… не Пифагор ли?
— Точно! — обрадовалась она. — Пифагор! «Пифагоровы штаны во все стороны равны». Правильно. А как ты догадалась?
— Повезло, — уныло сказала я. — Да.
Значит, мне звонил Докукин. Если считать, что человек, похищение которого видел наш горе-следопыт Голокопытенко, и Николай Докукин — одно и то же лицо, а в этом практически нет сомнений… гм… то получается, что он каким-то манером исхитрился позвонить. По всей видимости, он не успел сказать то, что хотел, и… Почему же он назвал тетушку Пифагором? Ответ может быть только один: Николай сымитировал, что говорил с тигром. Чтобы не поняли, что он говорит по телефону. Не исключено, что это тот самый телефон, с которого хотел звонить Голокопытенко. Валялась бесхозная трубка, сначала ее подобрал один, потом второй. Впрочем, нюансы не суть важны. Ясно только одно: где Докукин, там и похищенный тигр, где тигр Пифагор — там и Докукин. Ну что же, по всей видимости, скоро у Голокопытенко появится наконец раскрытое дело. Ведь на нем висит как раз пропажа животного.
— Да! — громко сказала я. — Теперь все понятно!
— Что тебе понятно? — спросила тетя Мила.
— Да практически все. В особенности то, что хотел передать мне Докукин, да так и не успел. В общем, тетушка, ты можешь злиться и недоумевать, но я настоятельно прошу тебя переехать на время на другую квартиру. Ключи я тебе дам. Я как раз недавно сняла квартиру — именно на такой случай.
— На какой такой случай? — воскликнула она.
— На тот, когда некоторое время следует пожить вне дома, — расплывчато ответила я.
Тетушка наконец-то вняла моим просьбам и, собрав кое-какие вещи, отправилась на «конспиративную» квартиру, о существовании которой она до сих пор ничего не знала. Через четверть часа тетя Мила позвонила и засвидетельствовала, что добралась удачно. Правда, не удержалась и ворчливо посетовала, какой, мол, смысл снимать двухкомнатную квартиру в центре города и наверняка платить за нее бешеные деньги, если все равно мы в ней не живем.
Я ответила что-то неопределенное и положила трубку.
«Пора действовать, — подумала я. — Но если Голокопытенко считает возможным прибегнуть к помощи ОМОНа, то я предпочитаю совсем другое. Да и кто даст ему собровцев? Да никто! Тот же капитан Овечкин первым ему откажет, особенно если Голокопытенко начнет в своей мобильной невнятной и подробной манере формулировать, куда и зачем ехать. К тому же дача, на которой держат Докукина, может принадлежать человеку, к которому так просто и не сунешься».
Я встала и энергично прошлась по комнате.
Под окнами прокатился автомобильный гудок, раз и другой. Принадлежал он явно не легковому автомобилю. Я выглянула на улицу и увидела, что ко мне во двор вкатывает «КамАЗ» с очень знакомыми номерами. Он остановился у моего подъезда, и из кабины выпрыгнул… Чернов. Но это было еще не все. Грузовиком управляла, разумеется, Ирма, а вот третьим человеком, который вылез из кабины и, боязливо оглядываясь, засеменил в мой подъезд, оказался не кто иной, как Федор Николаевич Нуньес-Гарсиа, в девичестве Лаптев. Вид директор цирка имел откровенно панический, и по тому, как он то и дело оглядывался и шарил вокруг себя потерянным взглядом, я поняла, что он напуган до последней кондиции.
Я открыла дверь, не дожидаясь, пока позвонят. Чернов возник на пороге, и я жестами показала, чтобы они входили как можно быстрее.
— Зря «КамАЗ» во дворе поставили, — отрывисто сказала я, запирая дверь самым тщательным образом. — Вы бы еще бумажку с моим адресом оставили, чтобы, случаем, никто не ошибся, где вас искать.
— Не до шуток, — сказал Чернов угрюмо.
— Это уж точно, — сказала я. — Особенно уважаемому Федору Николаевичу.
Последний прислонился к стене и, пришепетывая от волнения, выговорил:
— А вы… а вы, Женя… вы предали меня!..
— Интересно, — сказала я, — как я могла вас предать? Если вы имеете в виду то, что в момент взрыва на московской базе я в суматохе улизнула, не озаботившись вашей особой, так это никакое не предательство вовсе, а действия в форсмажорных обстоятельствах. Вы, бесспорно, можете сказать, что я обязана защищать вас по контракту. Но если вы удосужились внимательно прочитать контракт, то могли почерпнуть из него также, что объект охраны, то есть вы, не должен скрывать от нанятого им телохранителя причин и источников возможной угрозы. Вы же делали все, чтобы осложнить мне работу. Вы с самого начала врали как могли, сами не понимая, зачем я вам нужна. Нет, со мной вы чувствовали себя спокойнее до поры до времени, но потом я стала вам мешать. Еще бы! Ведь покойный Павлов все перепутал, его босс Троянов хотел нанять личного телохранителя для другого «очкарика» и «интеллигентишки», а не для вас вовсе. Павлов перепутал, но он уже не мог исправить своей ошибки, а вы не захотели, потому что сами были напуганы до чертиков. Действительно, почему бы не нанять телохранителя, если под него выделены средства, причем большие средства, подумали вы. Да только не про вашу честь средства! И то, что вы и меня подставили, войдя в невольный сговор с уголовником Кивриным и его людьми, только подтверждает мое мнение.
— Но я…
— Но — вы! Но вы, — продолжала я, — можете сказать, что Киврин вас напугал, что он принудил вас к сотрудничеству, принудил передать груз своим людям. С кражей Пифагора не вышло, груз был не у него. Разработали ситуацию на дороге, потому что Чернов ничего не знал. Да и те, кому груз предназначался, могли как-то взбрыкнуть: все-таки Троянов был надежный партнер, таких жаль терять. Мне вот лапшу на уши вешали, что якобы к вам в квартиру залезли, решетку перепилили, рылись… Надо же было как-то оправдать то, что вы меня нанимаете. В общем, намудрили вы, Федор Николаевич, накрутили, влезли черт знает во что и запутались совершенно. В общем, остались в дураках. И еще вас вот-вот могут поставить в
