думала, что я голословен!
— Может… не стоит этого делать? — осторожно уточнил Эфий, с озабоченностью поглядывая на побледневшую девушку.
Но ученый, бухтя что-то в адрес циничной и ни во что не верящей молодежи, нашел в папках нужную запись.
Страшный, ни с чем не сравнимый вопль, полный ужаса и одновременно порождающий ужас смерти вселенных, огласил лабораторию.
Вырванная криком из своих мыслей, Эфимия пошатнулась. Кровь совсем отлила от ее лица, и, тихонько охнув, девушка повалилась в обморок на руки вовремя подоспевшему клеомедянину.
— Хилый народ эта молодежь… — разочарованно констатировал Алан.
4. В погоне за призраком
Ноиро успел заметить лишь выскользнувшее прочь из домена болезненно-желтое пятно, а в следующий миг открыл глаза.
Та-Дюлатар стоял над Хаммоном и тряс его за плечо. Осовело озираясь, старик подскочил в постели.
— Что такое? — спросили они с Ноиро дуэтом, и журналист добавил: — Я опять видел какого-то человека в желтой одежде. Кто это?
Ответ лекаря был бы странным для человека непосвященного.
— Кристи говорит, что человек в желтом плаще — это только его враг и ни чей больше. Но, говорит, хуже всего, что он был тут не один. Кристи почему-то считает, что они являлись сюда за мной… Только я ничего не слышал и никого не видел, вот дела! — от себя добавил Хаммон. — Это что ж выходит, что наши караульные заснули на посту?
Ноиро все понял правильно.
— Нас решили взять измором, — кивнул он, поднимаясь на ноги.
Элинор заговорил снова, и брови Хаммона поползли на лоб. Собравшись с мыслями, старый кемлин перевел:
— Кристи спрашивает, для чего ты его сейчас звал?
— Скажите, что я не звал, мэтр Хаммон! Я тоже услышал Призыв, но… А не могут ли это быть Улах или его раванги?.. В смысле, звать?
Лекарь быстро собрал волосы в хвост и оделся, что-то говоря бородачу, а потом повернулся к Ноиро и объяснил по-кемлински, но с сильным акцентом:
— Их Призыв не спутать с нашим.
— Говорит, чей-то призыв с нашим не спутать.
— Я понял.
— Да?! — удивился Хаммон. — Ты выучился его языку?
— Кажется, это он выучился нашему…
— Он сказал, что если бы это был их Призыв, то я… — старик поморщил лоб, — я уже был бы мертв… Ну и игры у вас, я скажу…
— Ждите тут оба!
Элинор улегся обратно на свою лежанку и закрыл глаза. Ноиро ощутил, что несколько секунд целитель был неподалеку, а потом вдруг растворился в пучине иного мира. Сердце журналиста стучало где-то в горле, рану в плече слегка подергивало болью. Хаммон покряхтел, плеснул себе в лицо немного воды из миски, чтобы проснуться, и почесал бороду у кадыка:
— Вот хоть ты объяснил бы мне, парень: чего он делает, когда вот так выключается? Я всегда пугаюсь до смерти, когда он так делает. Не поймешь — дышит или нет?
— Сны смотрит, — хмыкнул Ноиро. — Ему там сны пророческие снятся, вот он их и просматривает.
— Ой, да будет тебе ёрничать! Говорил бы уж как есть, я что — не пойму, что ли? Голова на плечах имеется…
— А я не ёрничаю. Шаманы ведь то же самое делают.
Это сравнение Тут-Анна убедило. Он и без Ноиро считал, что коли уж Элинор монах, то это почти что шаман, а у шаманов свои секреты и умения. Журналист ответил так с умыслом: по вчерашнему разговору он понял, что для Хаммона все священнослужители на одно лицо и приставать с подробными расспросами тот не станет.
Вскоре Элинор зашевелился и привстал на локте.
— Э-э-э… — обескуражено протянул Хаммон, выслушав его монолог. — Он сказал, что молния никогда не ходит одной и той же дорогой. Еще говорит, что-то стряслось с какой-то Нэфри: не может ее вызвать, не может найти.
Журналист медленно осел на свою постель:
— Нэфри? — переспросил он. — Это точно?
Элинор кивнул и нахмурил брови.
— Послушай! — Ноиро кинулся к нему. — Послушай, Кристиан, Та-Дюлатар… Ну, может, я поищу ее?
— Нет! — сурово прикрикнул целитель, а остальное, дослушав его речь до конца, перевел Хаммон:
— Кристи говорит, чтобы ты не смел там показываться без него или пока он не позовет. Тебя, мол, сомнут — тем более, без Нэфри…
Ноиро сник:
— Она… умерла?
Губы не хотели выговаривать страшное слово. Та-Дюлатар понял и опустил взгляд.
— Я не знаю, — на кемлинском пробормотал он, искажая слова, но понятно. — Ее следов нет нигде.
— И в Кийаре?
Дальше переводчиком снова выступил Тут-Анн:
— Говорит, что Кийар слишком далеко, выход туда небезопасен. Ты сам должен отправляться домой и искать ее. Только так будет понятно, что случилось. Может быть, говорит, она просто не может куда-то выйти, дескать, так иногда бывает…
В своем горе Ноиро слышал только себя. Все вокруг сейчас казались ему бесчувственными чужаками. Он не замечал, как сразу лет на двести состарились глаза лекаря, который торопливо готовил стол и инструментарий к операции.
— Раздевайся, полезай вон туда, — жалостливо похлопав журналиста по здоровому плечу, перевел Хаммон, указывая бородой на укрывшую стол простыню. — Кристи говорит, что будет больно, но ты терпи.
Молодой человек машинально снял с себя рубашку и лег, куда приказали. Он не хотел верить, что исчезновение Нэфри — явь, и только жгучая боль вышибла слезы, возвращая его в реальность бытия. Элинор выдернул нитки, внимательно рассмотрел рубец, оставшийся у раненого на руке, промыл шов каким-то раствором и намазал пронзительно воняющим снадобьем.
— Теперь поешь, — напоследок велел он.
— Не хочется.
— Поешь! — повторил Элинор, растапливая печку. — Надо!
Снаружи послышались голоса. Лекарь крикнул: «Ито!» и поставил котел с похлебкой на огонь. В домен поднялись воины Птичников. Вместе с ними пришли вкривь и вкось заштопанный Бемго и невозмутимый Айят. Лица у всех были вымазаны краской, на головах громоздились украшенные перьями кожаные шлемы — слабая, но все-таки защита. Копьеносцы готовились к сражению.
— Ис тайто ка васарде? — отрывисто спросил Айят, глядя на целителя. — Ате-асо аттер-сай.
