которая плавно спускалась к песчаному берегу. В мягкой зеленой мураве колыхались, приветствуя меня, глазастые наивные ромашки, сине-лиловые метелочки мышиного горошка, розовые зонтики тысячелистника… Пейзаж был настолько сказочный, что я немедленно вообразила себя прекрасной пастушкой. При моем появлении воображаемые козы перестали щипать травку и уставились на меня своими желтыми стервозными глазами, а одна из них — по виду наиболее умудренная жизнью — вопросительно мекнула.
— «Мой миленький дружок, любезный пастушок…» — умильно пропела я им. И тут же пожалела об этом, потому что сразу вспомнила коварное вероломство моего несостоявшегося «пастушка».
Да уж… Яснее ясного, что «миленький дружок» Гриша верно служит своей прекрасной хозяйке не только за рулем личного автомобиля ее мужа, но и в постели. Правда, неясно, за что же тогда она так обозлилась на него. Покинул? Испугался, что тайное станет явным? Похоже на то… Что верно, то верно: чужая душа — потемки! Вот и Олег Николаевич тоже считает, что разбирается в людях, а пригрел даже не одну змею — сразу двух! Да и я вроде не вчера родилась, готова была поверить ему! И ведь почти поверила…
Я вспомнила красивые, полные искренности глаза Григория.
«Мне нужно мое честное имя… уважение человека, которого я уважаю…» А что оказалось на поверку? Обычный жиголо и к тому же предатель.
Я убеждала себя, что меня взбесило вовсе не то, что у Григория есть или была другая женщина, а именно его двуличие. В самом деле, ситуация банальна до примитива: богатый муж в годах, молодая жена и красавец лакей… Да, лакей! Ну а кто же ты еще, если пакостишь за спиной облагодетельствовавшего тебя человека? Хорошо же ты его «уважаешь», нечего сказать! После этой открывшейся лжи остается пойти дальше и задать вопрос: а что еще ты скрываешь? Где еще врешь?..
Ах какая досада, что сегодня ночью я не выскользнула из кабинета на несколько секунд раньше! Голову даю на отсечение: услышала бы массу чего поинтереснее.
Но хуже всего другое. Сколько я ни уговаривала себя, что Орлов мне глубоко противен, — от этого меня не стало меньше тянуть к нему! Сколько ни гнала сладкие видения — роковой и милый образ все время стоял перед моим взором, улыбка, плечи, руки, сильное гибкое тело… Вот негодяй, околдовал он меня, что ли?
В общем, в самый раз немного остудить пламенную натуру. В этот ранний час на пляже не было никого, кроме нескольких местных ребятишек, которые плескались в отдалении, и я отвела душу, наплававшись вволю.
Перед тем как отправиться в обратный путь, я не отказала себе в удовольствии немного посидеть на берегу, любуясь окрестностями. Внимание мое привлекла большая и ровная, покрытая сплошным зеленым ковром площадка, раскинувшаяся примерно в километре слева. Она была гораздо обширнее, чем лужок, на котором я недавно разыгрывала свою пастораль. С одной стороны лужайку лизали пенистые языки речного прибоя, а с другой — подпирал довольно крутой холм, поросший растительностью явно не садового, а лесного происхождения. По краям площадки расположились несколько строений, которые я издали приняла за склады или сараи, а на самой лужайке я заметила что-то вроде деревянной эстрады, какую-то мачту и приспособления, похожие на спортивную «полосу препятствий».
Я сообразила, что это, должно быть, и есть так называемый майдан: место, где вот уже несколько лет в июне проходит сабантуй — татарский национальный праздник урожая, на который стекается самая разношерстная публика не только из нашей области, но и из соседних земель. Каждый год я наблюдаю это колоритное зрелище по телевизору, а однажды даже посетила майдан лично: друзья пригласили. Правда, тогда сабантуи проходили еще не в Кушуме, а в областном центре.
Стоп, стоп… Так ведь очередной сабантуй — как раз в следующее воскресенье! Реклама все уши прожужжала… Как же это я сразу не сообразила! «Срок сделки…» Выходит, теперь мы можем с максимальной вероятностью установить и место сделки: скорее всего это будет праздничный Усть-Кушум. Вот и инструкций велено ждать «накануне на этом же месте»…
А они не дураки! Да тут уже в субботу будет такая толчея, что затеряться в ней без труда сможет даже Шварценеггер. Что уж говорить о ребятах, которым только того и надо… Нет, они определенно не дураки! Вмешательства «компетентных органов» они вряд ли опасаются: наверняка у них есть свои каналы информации, которые тут же заработают, если несчастный отец вздумает ослушаться и привлечь к делу милицию или ФСБ. А людей самого Бутковского преступники наверняка знают в лицо… Так что расклад получается как нельзя более благоприятный для похитителей. Я бы на их месте выбрала какую-нибудь точку, максимально приближенную к эпицентру событий. Может быть, они заставят нас закопать деньги под главной ареной, а ребенка засунут в мешок, привязанный к верхушке праздничного шеста?
Этот неожиданный поворот дела вновь активизировал мое разомлевшее было детективное начало. Скорбящей женской сущности пришлось сокрыться в тень и тихо сопеть там в тряпочку. Чтобы собраться с мыслями, я решила вернуться к дому в обход — селом. Заодно и получше разгляжу Усть-Кушум.
После получасового неспешного путешествия я вышла наконец на «пятачок» — сельскую площадь, на которой господствовали продмаг и автобусная остановка. На остановке в ожидании автобуса томились человек десять-пятнадцать — местные жители и дачники. Воскресным утром из Кушума в Тарасов уезжает не так уж много народу. Я миновала остановку и приблизилась к магазину, рассеянно соображая, не забрести ли туда — просто так, от нечего делать. В этот момент до моих ушей долетело:
— …Очки нацепила, белым шарфом повязалась — ну прямо Софи Лорен! Чтоб, значит, не узнали. А сама все равно по сторонам так и зыркает — не видит ли кто…
Мое лицо стало еще более рассеянным: посмотреть со стороны — девушка мучительно вспоминает, за какой надобностью ей необходимо посетить торговую точку. Метрах в трех от меня, прямехонько перед входом в магазин, болтали две девицы лет по тридцать с гаком и примерно средней крутизны. Мосластая крашеная блондинка в пестром сарафане, мало чем отличающемся от обычного купальника, задала вопрос, который, видимо, очень интересовал ее, но совершенно не интересовал меня:
— А ты-то сама в тех краях что делала?
Рыжая толстуха в шортах хихикнула:
— Что, что… Ну вопросы у тебя! Не знаешь разве, че в лесу можно делать? Гуляли мы там с Саньком! В кустах…
— Вот козел! Мало ему коттеджа с садом…
— Ну ты че, Санька моего не знаешь? У него ж все фантазии… Хочу, говорит, на свободе. Ну вот мы и почапали в тот лесок, что за майданом. Только устроились, и тут рядом — гур-гур-гур… Тихо так, чуть не шепотом. Ну, я высунулась осторожненько, глядь — а она с какой-то татарвой за деревом, Наташка-то.
— За тем же самым пришли, что и вы с Саньком, что ли?
— Ну, скажешь! Татарчонок-то — так, шушера. И в годах уже. Я видела, он на складах все трется, что за майданом, знаешь? Не то грузчик, не то сторож… Прихрамывает он еще. Не, я думаю, он ей просто весточку передал от настоящего хахаля. «Давай, — говорит, — скорей, — это Наташка, — а то могут нас увидеть». Что-то вроде того, больше я не расслышала.
— Ну, уж сразу — от хахаля!
— А то! С ее-то дедули много ли проку?
— Не скажи. Я бы к этому дедуле совсем не прочь ночной сиделкой устроиться…
— Сиделкой… Скажи лучше — лежалкой! — Рыжая опять заржала. — В общем, весь кайф нам с Саньком сломали. Чуть на нас не наступили! А тут еще комары, падлы… Мы-то второпях забыли «Раптором» намазаться. Представляешь?
Теперь заржали обе. «Чтоб они тебя в следующий раз насмерть заели, коза! — выругалась я про себя. — Давай говори по делу!»
— Ну а что Наташка-то с татарчонком? — пришла мне на помощь мосластая.
— Да ниче. Разбежались быстро. Только весточка-то ей не понравилась. Пошла белая вся как мел. Видать, с хахалем нелады. А ну ее к… Ты знаешь, к нам ведь сегодня Колян грозился нагрянуть.
— Да ну! Колян? Он сейчас один или как?..
Я наконец вспомнила, что в магазине мне ничего не требуется, и повернула на свою улицу.
Так-так-так… Вот, значит, откуда она шла вчера вечером, будто пьяная или наколотая! Что же за известие так ее доконало? От кого?..
