Все смешалось в доме Бутковских! И чем дальше — тем больше. Ах вы, мои «иксы» — «игреки»! Знакомые вы мои незнакомцы! Что за головоломку вы закрутили? Да тут в пору проводить внутрисемейное расследование…
Приближаясь к дому, я постаралась систематизировать все подозрительные факты, имеющиеся в моем распоряжении на настоящий момент.
Итак, первое: Григорий («икс»).
1. Судимость. Как следствие — возможность рецидива.
2. Был с Антоном в момент исчезновения мальчика. Как минимум — халатное отношение к обязанностям.
3. Телефонный звонок «Жоржику». Возможно, ложный след, а может, и нет.
4. Отсутствовал в комнате в момент заброса послания. Отсюда — вероятный метатель.
5. Наконец, попытка сближения со мной: предлагал «помощь». Способ быть в курсе всего и влиять на расследование? Не исключено.
Вздохнув, я не стала выделять в отдельный пункт мощное воздействие «икса» на мое женское начало. Но и этот момент нельзя сбрасывать со счетов. Может, это тоже входит в его дьявольский план — полностью парализовать мою детективную волю и подчинить себе женскую сущность? Если так пойдет дальше, то, возможно, никакого расследования вообще не будет! Нет, надо срочно «разряжаться»…
Второе: Натали («игрек»).
1. Ее, наоборот, не было с сыном во время похищения. А следовало бы: все-таки мать. «Дела» — не оправдание. На всякий случай надо проверить ее алиби.
2. Тайная встреча с «татарчонком» и полученное от него — тайное же — известие. Пункт особо серьезный и требует тщательной проверки. Хромой татарин — это уже ни-точ-ка.
Правда, одному дьяволу известно, что я вытащу, потянув за нее…
Наконец, третье: «общий знаменатель» «икса» и «игрека».
1. Разговор по телефону (в пятницу) о том, что Антон может ехать с Орловым: «икс» спросил разрешения, а «игрек» его дал. Случайное стечение обстоятельств или сговор?
2. Тайная связь (любовная?), ставшая причиной ссоры. Вопрос: за что «игрек» может мстить «иксу»?
К этому надо присовокупить еще и Марь-Тарасовну, обнаружившую явное желание остаться в стороне… Но от чего именно?
Приложив минимум индуктивных усилий, из всего этого можно слепить ошеломляющую, но все же достаточно стройную версию. Но… не слишком ли все это просто? И в то же время — очень сложно: ведь подступиться к «иксу» и «игреку» трудновато! Одна — любезная супруга моего клиента, другой ему — милый друг, тут нужна особая осторожность… Нет, вряд ли мне удастся в ближайшие часы расколоть их, а времени-то в обрез!
Я решила не спешить с разоблачениями «икса» и «игрека». Пожалуй, стоит попробовать распутать уравнение с другого конца. Ведь в нем есть еще неизвестные: может, с ними мне повезет больше?
Уже издали я увидела у калитки единственную «постоянную и неизменную величину» в моей задаче — Олега Бутковского. Он прогуливал пуделя.
— А, Танечка! Утро доброе. Уже с Волги? А мы вас тут разыскивали, хотели узнать, какие у вас планы. Гриша срочно уехал в город с моими поручениями, вернется к обеду, а то и позже. Так что, если очень уж спешите назад к цивилизации, придется теперь на автобусе, не взыщите. — Он понизил голос: — Мы поедем поздно вечером, когда стемнеет. А то соседи уже спрашивали про Антошу, пришлось врать…
Прошедшая ночь пошла ему на пользу: Олег Николаевич принял снотворное и ему удалось немного поспать. Я сказала, что обо мне можно не беспокоиться: 243-й автобус ходит исправно. Что до моих планов, то мне необходимо еще до отъезда переговорить с ним самим.
На самом деле я очень рассчитывала дождаться Орлова, но Бутковскому об этом не обмолвилась.
Барри тоже вежливо поздоровался со мной, но выглядел встревоженным и грустным. Он беспокойно глядел куда-то вдаль и тихо поскуливал.
— Тоскует по Антошке, — кивнул на него хозяин. — Даже выл утром, бедняга…
Завтрак, в отличие от ужина, прошел в более нормальной обстановке. Женщины тоже заметно успокоились и посвежели. Ни к чему не обязывающий разговор о погоде и политике создавал обманчивое впечатление полного благополучия. О деле, которое привело меня в Усть-Кушум, не было сказано ни полслова. Как будто в этой семье никогда и не было маленького мальчика!
А ведь о нем молчаливо напоминали многие предметы. Качели во дворе, трехколесный велосипед на веранде, роскошная игрушечная «Волга», огромный розовый плюшевый слоненок… Когда мой взгляд случайно останавливался на каком-нибудь из этих немых свидетелей, мне всякий раз становилось не по себе.
Никак не обсуждалось и вчерашнее судьбоносное решение главы семейства, о котором он мне сообщил за закрытыми дверями своего кабинета. Я так и не смогла понять, известно об этом Натали или нет.
После завтрака мы с Бутковским снова провели больше часа в кабинете. Разговор был неприятный, но неизбежный: разбирали кандидатуры возможных предателей общего «бутоновского» дела. Ох и намучилась же я с ним! Послушать генерального директора, так ни один из его соратников не годился на роль Иуды. Этого он «сто лет знает», тот — «прекрасный специалист и умница», а третий вообще «честнейший человек»… Признаться, меня начала уже утомлять подобная интеллигентщина — за двое-то суток!
После тщательного анализа мы ограничили круг «соискателей» шестью управленцами высшего звена. Только эти шестеро — исключая, разумеется, самого Бутковского — имели полный доступ ко всей информации по фирме, в том числе наиболее секретной. А имея такой доступ, совсем несложно было оценить и личные финансовые возможности держателя шестидесяти пяти процентов акций АО «Бутон». Таким образом, если даже Григорий Орлов и был виновен во всех смертных грехах, то уж этого, во всяком случае, на его совести не было: простой охранник-водитель — пусть даже с «экономическим уклоном» — никак не мог служить каналом утечки коммерческих тайн. Пустячок, как говорится, а приятно. Я занесла в свой мозговой «компьютер», помимо имен и фамилий, массу самых разнообразных данных и к концу нашей беседы располагала довольно подробным досье на каждого из шестерых управленцев. Должна отметить: «компьютер» Бутковского тоже имел неслабую память — во всяком случае, в отношении собственных сотрудников. А внутри шестерки я, пораскинув мозгами, присвоила первый номер сорокапятилетнему заместителю генерального директора по экономике Семену Яковлевичу Пфайферману. Почему именно ему? А черт его знает! Может быть, потому, что Семен Пфайферман был тем человеком, который три года назад очень осторожно, но настойчиво намекал генеральному на необходимость сближения с некой могущественной «структурой». (А ведь Бутковский никому из своих соратников даже не заикнулся о предложении мафиозного эмиссара, да и домашним не сказал ни слова по существу того визита). А может, потому, что у Семена Яковлевича, третьего по количеству акций держателя (после самого «генерала» и престарелого главбуха), были жена (как я уяснила, отменная стерва) и две взрослые дочери-погодки; стало быть, в деньгах он нуждался. Может быть, потому, что Бутковский был знаком с Пфайферманом двадцать лет (они долгое время работали вместе в одном «почтовом ящике»), и последний был, как никто другой из «бутоновцев», в курсе сильных черт своего теперешнего шефа и его слабостей, его привычек, привязанностей, наконец, его доходов и расходов тоже. Кстати, именно Пфайферману — в первую очередь — Олег Николаевич был обязан знакомством со своей Натали: не кто иной, как Семен, уговорил в тот памятный вечер Олега Николаевича посетить студенческий театрик, где блистала его будущая жена.
Может быть… А скорее всего — по совокупности всех этих показателей. И еще потому, что в таких случаях чутье редко меня подводит. Поскорей бы встретиться в этим Семой, посмотреть ему в глаза…
Олег Бутковский ни разу не назвал Пфайфермана своим другом. Наверное, для этого они были слишком разными людьми. Да и двенадцатилетний разрыв в возрасте имел какое-то значение. Но я поняла: долгое общение связало их настолько, что врозь им было уже скучно, хотя и вместе — частенько тесно… Именно Пфайферман был первым, кого Бутковский восемь лет назад пригласил в команду своего нового корабля, уходящего в опасное плавание по бурным волнам рынка. Тем более что, по утверждению шефа, экономистом Сема был первоклассным.
Как бы там ни было, я не стала доводить до своего клиента мои соображения насчет нумерации и
