прячу подальше от глаз. Словно гора с плеч!..
К слову «гости» я отношусь ответственно. Гости — это накрытый свежей скатертью стол, аппетитная закуска, горячее блюдо и, конечно, домашний пирог. Так принимала гостей моя мама. Она была хорошая хозяйка, вкусно готовила, но ничему не успела меня научить. Сначала я была слишком мала, потом началась война и не стало продуктов. А вскоре после войны не стало мамы…
Все же я многому у нее научилась не учась. Может быть, это и есть высшая наука?.. Я люблю свой дом. Мама тоже любила свой дом, хотя мы жили в коммунальной квартире, где были так называемые места общего пользования. И была в кухне, кроме газовой, большая плита, которую топили дровами — их кололи на чурбаке во дворе Коля с Лехой. С Колесниковыми жили дружно. Не помню, чтобы мама мечтала об отдельной квартире. Во всяком случае, вслух.
У мамы я была на подхвате. Сбегать в магазин, взбить белки, растереть сахар с желтками. У меня на подхвате Борис. По воскресеньям я стараюсь использовать его на полную мощность — стиральная машина, пылесос, домашнее консервирование… Но это по воскресеньям. Сегодня свободна только я — у меня нет уроков. Гости приглашены, отступать некуда. Остается один выход — увеличить число оборотов вокруг своей оси.
Все известно заранее. Первой появится Тетя. Маленькое, сухонькое существо со своей неизменной беличьей муфтой. Она войдет со словами: «Какой запах! Яблочный пирог с корицей! Я угадала?.. Дети, как я рада вас видеть! Где этот негодяй?! Где он?!»
И она извлечет из муфты шоколадку. Сколько раз, отправляя Витьке посылку в адрес полевой почты, я вкладывала в нее такую же шоколадку с припиской: «От Тети».
Мика с Женей прибудут на такси. У них есть своя машина — «Жигули» новой модели, но они пользуются ею только в летние месяцы, а на зиму запирают в гараже. Борис боготворит Мику и смотрит на него как бы снизу вверх, что само по себе не трудно — Мика выше ростом. Они мало похожи, но есть что-то общее в манере держать голову — чуть откинув ее назад, и от обоих веет некоторым высокомерием. Одинаковая походка — оба косолапят, — мнительность и какая-то эмоциональная заторможенность роднят их гораздо больше, чем чисто внешняя схожесть. Я тоже боготворю Мику. Так было задано, запрограммировано с первого дня нашей общей с Борисом жизни. Мика умница, талант- слово «гений» витало где-то поблизости, — его надо боготворить. И я боготворю его, хотя и с некоторыми оговорками. Зато Женю я просто люблю. И немножко ей завидую. Сейчас, когда мне худо и нужен родственный совет, я больше надеюсь на Женю.
Появляется Тетя с шоколадкой. Хлопает дверца такси. Мы все в сборе, и стол накрыт. Нет только Витьки. Его нет в восемь. И в половине девятого. И в девять без четверти. Мы садимся за стол без него. Борис наливает всем по рюмке, и мы пьем за возвращение сына из «рядов» и за то, чтобы «все было хорошо». Это любимый тост Тети. Она пьет кагор, а мы водку, настоянную на корочках. Собственно, что может быть «хорошо»? По-моему, это катастрофа. Конец света!.. Где он болтается? У этой девки, конечно. Так неужели нельзя оторваться на пять минут и позвонить домой?! Хотя бы затем, чтоб сказать в трубку: «Не ждите меня, я не приду!..»
— Ну, загулял мальчик, — говорит Тетя. — Что вы от него хотите? Можно подумать, что вам никогда не было двадцать лет!..
— Салат сказочный, — хвалит Женя. — А паштет! Паштет!..
Милая, добрая Женя! Тебе хорошо, у тебя дочка в третьем классе — такая же милая, добрая девочка, какой была в детстве ее мама. Дочка-отличница, будущий «доцент наук»…
— Ну, успокойся, Талочка! — Мика гладит мою руку. — Не кипятись! С точки зрения современной науки и техники все идет нормально. Представь себе, что ты ракета-носитель! Ты вывела корабль на заданную орбиту, после чего неминуемо должна отделиться!..
— Выхожу я ночью на орбиту, — напевает Борис.
Он блаженствует в кругу родни. В конце концов это его родня! И Тетя, надымившая своей папироской, как хороший маневровый паровоз. И Мика, с аппетитом уплетающий куриную ножку. Мика любит поесть.
Я взвинчена до предела. Если сейчас он мне попадется, я просто его убью!..
Под предлогом, что надо согреть чайник, я выхожу в кухню. Но и здесь часы, от них никуда не денешься, без семи минут десять!..
Нет, у меня это просто не умещается в голове! Ну, люби! Женись! Уезжай к чертовой матери! Но как можно забыть о близких?! О том, что тебя ждут к столу?! Если только ничего не случилось…
Эта мысль все время подспудно сидит во мне. Может быть, он спешил домой, торопился… Такое движение! Там, в маленьком городе, он отвык…
Я торчу у окна. Мне видны темный двор и арка ворот. Опять эта арка! Соседи прогуливают собак. Только в нашем подъезде собаки у шестерых. Овчарка, два сеттера, такса, бульдог и дворняга. Засыпаем и просыпаемся под собачий лай. Как в деревне…
— Она вам не нравится?
— Мы ее еще не видели!.. Даже не знаем, как ее зовут!..
— Братцы! Чего вы паникуете? Надо на нее посмотреть!..
— Это еще зачем? Мы в корне возражаем. Против самой идеи!..
— Ах-ах, они возражают! Почитайте художественную литературу!.. Там тоже кое-кто возражал…
— Пора пришла, она влюбилась!..
— Женя, ты исключительно начитанная женщина!..
— Когда твоя отличница принесет тебе в подоле неизвестно от кого…
— Борис, прекрати!..
Нахожу три окна в доме напротив. Когда мы впервые столкнулись на улице случайно, лицом к лицу, это было как чудо. Как предначертание судьбы! То, что мы с Лехой снова соседи, как до войны. Мы даже не поговорили ни о чем. Он просил, чтобы я ему позвонила, — у него легкий номер, я запомнила его сразу наизусть. И показал свои окна, на седьмом этаже…
Каждый день я собиралась ему позвонить, но что-то мешало. Может быть, то, что он моего телефона не попросил…
— Где Наташа?.. Тала! Иди к нам!..
— Меня волнует вопрос с институтом. Ему не нравится юридический…
— А что ему нравится?
— Мне кажется, он сам не знает. Просто эта девчонка крутит ему мозги. А он еще мальчишка, сопляк. Самоуверенный дурачок!..
— Тала! Иди к нам! Тут серьезный вопрос!..
— Она на своем посту. Дежурит у окна… Все же любопытно, где этот шельмец?.. Пока что он заявил, что его не устраивает система высшего образования. Он, видите ли, считает ее весьма устаревшей.
— Доля истины в этом есть. Уже разработана машина, которая сама находит доказательства теорем. В нее закладывается аксиома, условия. И она копирует посредственного студента…
— Ага! Все же посредственного!..
— Это сейчас! Братцы, несколько лет — и она обшлепает настоящего математика!.. Машина не умеет ставить задачи, а решить она сможет все.
— Я в это не верю!..
— Правильно, Тетя! Верить мне вовсе не обязательно. Потому что я занимаюсь лженаукой. В старом словаре так и сказано черным по белому: «Кибернетика — лженаука…»
— Мика, не заводись!..
В арке ворот возникает Витька. Увидев в окне мой силуэт, он виновато машет рукой. Я не отвечаю. Во мне все кипит. И все же на сердце становится легче, словно разжался сжимавший его кулак…
Половина одиннадцатого.
— Мама, я пытался звонить…
Я молчу. Зато в комнате его встречают восклицания радости, удивления. И поцелуи…
— Талочка! Как он вырос! Красавец! Знаешь, на кого он похож? Нет, не на тебя! На твоего брата Колю!..
