Я продолжил один и нашел второй «жучок». Он был в стороне, около ножки стола. Довольно неплохо замаскирован, я его нашел случайно.
Он достал «жучок» из ящика и бросил на стол.
Я молчала.
Это понятно. Решили подстраховаться и поставили два «жучка» вместо одного. Хотя, конечно, глупость, большая глупость. Риск, что обнаружат «жучок», возрастает прямо пропорционально их количеству.
Авдоев молча смотрел на меня. А мне на него смотреть не хотелось.
Ну вот, Танюша, теперь тебе все известно, начинай работать. Авдоев больше не помощник, он все рассказал, переложил ответственность на твои плечи. И нужна она тебе была? Итак, подозреваемых пятеро. Авдоева я исключаю полностью, он участвовать в заговоре не может. Остается небогато. Можно выкинуть группу спортсменов, Вадика и Леху. Такое сложное дело, как установка пары «жучков», им явно не по плечу, так много они за всю свою жизнь не думали. Теперь трое. Олежка Болотников тоже отпадает. Хотя он и специалист по «жучкам», но устанавливал их не он, иначе он бы про телку и не заикнулся. Двое. Бухгалтер и лох.
Я вернула в списки подозреваемых Никиту. Не потому, что он вызывал опасения, просто выбор был небогатый.
Итак. Рассмотрим Никиту. Самый большой плюс — это то, что он натуральный лох.
К нему серьезно никто не относится. В качестве примера наглядно можно продемонстрировать меня. Никиту я выкинула из подозреваемых первым. Но именно то, что внешность у него чересчур уж простецкая, настораживает. Слишком он простачок. Может и прикидываться. Насчет алиби, так на первое убийство алиби у него нет. Птицын отсутствовал, Олежка тоже уходил. Теперь насчет второго.
Птицын. После Сиренева — кандидатура номер один. Если не сказать — почти единственная. Подворовывал, как утверждает Болотников, поэтому и «жучок» поставил. Услышал о героине, глазки и загорелись. Решил урвать куш побольше. Логично? Логично-то логично, но доказательств нет, просто нет. А отсутствие алиби — это не доказательство. По крайней мере для Авдоева. И, главное, что с ним делать? Следить? Зачем, ясно же, что он работает один. И как он собирается реализовывать героин? Надо его встряхнуть, заставить действовать. Нужно намекнуть, что его подозревают! И что тогда? А тогда он решит предпринять ответный ход. Убежит или еще что-нибудь выкинет. Не важно что, важно, чтобы он допустил ошибку. Одну. И тогда ему конец. А мне придется из города убраться. Но это после, сейчас — Птицын.
Я посмотрела на Авдоева.
— Евгений? — Мне показалось, что он спит. Точно. — Авдоев?
— А?! — Авдоев вскочил.
— Ты сиди, сиди. Дело есть.
— Придумала что-нибудь? — поинтересовался он.
— Да. Ты мне должен помочь.
— Конечно, почему нет.
Я вздохнула.
— Сейчас ты забираешь своих культуристов и беседуешь с ними. Выяснишь их алиби. В принципе это формальность, но нужная. Я, кажется, догадываюсь, кто это все сделал. Главное, они после должны уйти. Тихо, ни с кем не говоря, и ждать тебя на улице.
— Что-то я не очень понимаю, — сказал Авдоев.
— Я и не надеялась. Сейчас все объясню. Но помни, про разговор ваш никто знать не должен. Ты тоже сразу уходишь. И тоже тихо. Ясно?
— Нет, но сделаю.
— Хорошо. Теперь смысл. Мне кажется, это твой бухгалтер Птицын.
Авдоев нахмурился.
— Не перебивай. Мы должны его шугнуть. Слегка. Я сейчас ему намекну, что его подозревают и хотят угрохать. Твое поведение ему будет доказательством, и если это он, то он себя выдаст, а мы посмотрим.
— Хорошо. А если нет?
— Если нет, — разозлилась я, — то я жду от тебя другую идею.
— Ладно, я понял и пошел.
— Момент. Птицыну обязательно нужно показать, как вы уходите, поэтому он должен быть последним. И еще: ты говорил о смерти Сиренева?
— Нет. Зачем?
— Правильно, незачем. И сейчас молчи. Иди.
— Ладно. Пока.
Авдоев нахмурился и вышел.
Первым ввалился, конечно, Болотников. Он был выспавшийся и ухоженный, и я ему немного завидовала.
— Танюша! — нараспев сказал он. — Этого не может быть. Опять ты? Я так рад.
Он покровительственно поцеловал меня в лоб, словно любимую дочь.
— Рассказывай, что произошло, — потребовал он.
— А что должно произойти? — насторожилась я.
— Танюша, нехорошо! И вообще обидно — все знают, я один ничего не знаю.
— Кто все? — спросила я.
— Ну, Женька, например. Вышел мрачный. Я его таким ни разу не видел. Прошел мимо, даже не взглянул. Денис как на иголках сидит, крутится. Сиренева еще нет, а он человек обязательный.
Ага! Птицын уже нервничает. Молодец Авдоев.
— А Птицын часто такой нервный? — как можно беззаботнее поинтересовалась я.
— Танюх, кончай! Выкладывай, я сгораю от нетерпения тебя послушать.
— Ну ладно. Сиренева убили.
То, что Олег актер бездарный, было ясно. И сейчас он стал играть в удивление. Вообще, по-моему, сообщение его больше обрадовало, чем расстроило.
— Интересно.
— А ты вроде и не удивлен?
— Да. Признаться, я что-то в этом роде и думал. Только непонятно, почему Женька-то убивается, а…
Олег не знает, что убил Сиренева кто-то свой. Значит, думает, что его убрали по плану. Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что это Птицын?
— Что ты делал этой ночью?
— Спал, Танюш!
— Хорошо. Сиренева, по моим суждениям, убрал Птицын, — сказала я.
Болотников рассмеялся. Сначала неуверенно, но постепенно разошелся так, что, казалось, вылетят стекла. Я стойко ждала. Говорить он смог только после того, как всласть нахохотался.
— Брось болтать, что, я его не знаю, что ли?
Я молча следила за ним. Когда он понял, что я не шучу, то лицо его сразу изменилось.
— Это так, Олег. И ты мне должен помочь. Поможешь? — спросила я.
— О чем разговор, Тань, — Олег даже обиделся.
— Сейчас ты выйдешь и, никому ничего не говоря, уйдешь. Хотя нет, позовешь Похотько. И все. Пусть Птицын еще больше понервничает. Ладно?
— Да. А если он начнет спрашивать?
— Пошли его куда-нибудь.
— Хорошо. Пока.
Олег вышел расстроенный.
Вкатился Никита. Точнее просто не скажешь. На своих маленьких ногах он мог лишь катиться. Я улыбнулась.
— Можно?
