— Мы его нашли. Он на втором этаже, справа от входа. Сидит, ничего не делает.
— Он вас не заметил?
— Нет.
— Хорошо. Пока его не трогайте. Пусть сядет в поезд. Договорились?
— Да.
Я выключила телефон и грустно вздохнула. Жалко, что отыскала его не я, но тут уже ничего не поделать. Пришлось идти по «пеленгу» Авдоева.
Птицына я обнаружила быстро. Он, как ни странно, не суетился, сидел спокойно. Жена и ребенок, девочка лет семи, сидели рядом и тоже нетерпения не выказывали. От них веяло чем-то очень мирным и домашним, давно забытым.
Я отбросила этот сентиментальный порыв и огляделась по сторонам. Качков Авдоева я не заметила, а сам он беседовал с какой-то женщиной. Что ж, довольно удачная маскировка…
Иванова скользнула глазами по убийце, но взгляда на нем не задержала. Убийца поймал на себе ее рассеянный взгляд и мысленно усмехнулся. «Ты, Моцарт, Бог и сам того не знаешь!»— подумал он, вспомнив, каких трудов ему стоил этот искусный грим.
«Птицына стоит убрать, — решил он, — а то больно уж Женька верит своему детективу. Надо вбить в его башку, чтобы быстрее кончал с транспортировкой, иначе у него не останется людей. И тогда он приведет меня к своему тайнику. Можно было бы убрать детектива, но рано, она классно подставляет моих коллег… Пусть живет…»
По радио объявили, что отправление поезда задерживается. Птицын куда-то направился. Жена и ребенок остались сидеть на месте. Я насторожилась, но напрасно. Птицын подошел к торговке и купил какие-то гадкие пирожки и бутылку газировки. Сейчас он совсем не походил на трясущегося шизофреника, и у меня снова стали появляться сомнения относительно моих выводов. Но сейчас было уже поздно…
Убийца дернулся за Птицыным и чуть себя не выдал. По крайней мере, так показалось ему.
«Нервничаю, — решил он. — В таком деле нервы ни к чему. Иванова хоть и глупа, но все же детектив. Раскусит меня, и тогда все — сушите сухари и пишите письма». Убийца улыбнулся и решил подождать…
Птицын жене отдал провизию, что-то сказал и направился уверенной походкой вниз. Авдоев посмотрел на меня, но я сделала знак, чтобы он остался на месте. Далеко Птицын не уйдет, решила я. Птицын двигался по направлению к туалету. Ничего, убегать ему сейчас нет смысла. Но предосторожность не помешает. Я стала спускаться следом…
Убийца тоже разгадал конечный пункт движения Дениса, и так как он был к нему ближе, то спустился в туалет и занял одну из кабинок. Журчала вода, и было довольно шумно. Убийца ждал.
Птицын вошел бодро, что-то радостно насвистывая, и направился к самой дальней кабинке. Убийца и Денис открыли двери одновременно. Зная привычку Птицына занимать последние кабинки, он рассчитал все правильно и точно. Выйдя из своего убежища, оглядел туалет, достал пистолет и выстрелил в затылок Птицыну. Затем прикрыл дверь и пошел мыть руки, предварительно спрятав оружие.
«Очень хорошо, — решил убийца. — Когда они его найдут, я буду вне подозрений. Если вообще найдут. Придурки».
Убийца отряхнул руки и, выйдя из туалета, столкнулся с Татьяной Ивановой. Он пробурчал извинение и пошел дальше…
Я топталась около туалета. Встретиться с Птицыным я не боялась. Какой-то тип толкнул меня и извинился, но я даже не обернулась. Сейчас все это не важно. Дурные предчувствия обуревали меня. Минут через десять, поймав на себе очередной любопытный взгляд, я убралась от туалета подальше. Подошел Авдоев.
— Где он?
— В туалете, — ответила я.
— Что-то очень долго, — подтвердил он мои опасения.
Я лишь пожала плечами и не ответила.
— Может, сходить и посмотреть?
— Нет! — отрезала я.
Мы поднялись на второй этаж.
— Смотри! — Авдоев толкнул меня локтем.
К мужскому туалету подтягивалась милиция. Все стало ясно еще до того, как появились люди с носилками. Мы успели убраться, пока не оцепили вокзал.
Глава 7
Машина шла ровно, иногда подпрыгивая на выбоинах. Я, честно говоря, сомневалась относительно конечной цели нашей поездки, поэтому незаметно попыталась переложить пистолет из сумки куда-нибудь в более удобное место. Это мне удалось. Авдоев следил за дорогой, и мои манипуляции его не волновали. Я громко вздохнула, призывая моего угрюмого шофера к диалогу. Он не отреагировал. Неизвестность меня пугает чуть меньше, чем нормальных людей, но чисто из женского любопытства не мешало бы узнать — собираются они покончить со мной или просто побранят по-отечески? Направление нашей поездки вскоре определилось: мы явно двигались к конторе. Это обстоятельство меня немного успокоило. Хотя это еще ничего не значило, может, им просто привычнее избавляться от трупов именно оттуда? Но в любом случае со мной сначала проведут воспитательную беседу. Мы остановились у подъезда. Мой шофер выбрался из машины и хлопнул дверцей со всей дури, так что в его плохом настроении сомневаться не приходилось.
Я не двинулась с места. Авдоев, скрипя зубами, обошел автомобиль и картинным жестом предложил мне выйти, что я и сделала с большой неохотой.
Поднялись по лестнице, причем Авдоев шел впереди и даже его толстый затылок выражал негодование, а подоспевшие боевики топали, мрачно сопя, у меня за спиной, что тоже не вселяло оптимизма.
В конторе никого не было. Если здесь люди и работали, то в неведомое для меня время. Пожалуй, мне следовало об этом задуматься раньше.
Авдоев топал по коридору, боевики остались у дверей. Стараясь не делать лишних движений, я нащупала пистолет и сняла его с предохранителя. Я знала — с тремя мне не справиться. Так что деньги, что лежат в сумке, мне уже не понадобятся, но я хотя бы приложу усилия к тому, чтобы их поделили на как можно меньшее число бандитов. И им выгода, и мне приятно. Пока Авдоев возился с замком Ольгиного кабинета, я оглянулась. Боевиков не было видно, и мне удалось перевести пистолет из-за пояса в карман куртки. Мы вошли в кабинет, и Авдоев старательно и плотно закрыл дверь. Затем принялся открывать свою. Я сначала недоуменно посмотрела на его затылок, а затем вернула пистолет назад. Видимо, стрельбы не будет, иначе бы он один на один со мной не остался.
Авдоев плюхнулся на свое кресло, я села напротив. Молчали. Он поискал что-то глазами на полу, затем полез в ящик, достал оттуда бутылку водки и стакан. Налил, выпил, все убрал на место. Меня вроде бы для него и не существовало. А мне хотелось расслабиться не меньше его. Я уже собралась напроситься на угощение, но тут алкоголь начал действовать, и Авдоев наконец заговорил:
— Что же ты делаешь. А? — Он говорил тихо, почти интеллигентно, чем сам себя и разгонял. — Тебе за что деньги платят? Ты что, всех нас на… — Авдоев замялся, не желая выходить из образа, и ограничился выразительным жестом, — посадить хочешь? Да я тебя в унитаз спущу, стерва! Ты все деньги задницей отработаешь, шалава! — Шеф раскипятился не на шутку.
Выкрикивая последние слова, он облокотился на стол и вплотную приблизился ко мне. Я неожиданно для себя вспомнила, что я — леди и не намерена терпеть оскорблений. И пресекла их не вполне традиционным для леди методом — определенным образом сложила руки и от всей души заехала ему по шее.
Шея у шефа была толстая, а реакция замедленная, поэтому он попытался уйти от удара лишь в последнее мгновение, но опоздал, вдобавок зацепился ногой за свой массивный трон и грохнулся на пол.
