– По коням! – скомандовал Беккер-старший, исполнившись жгучим желанием докопаться до истины.
Он явно ненавидел сейчас своего приятеля за предложение разделить бизнес и за сокрытие информации о покупке гостиницы. Но о причастности Вьюнца к совершенному на него нападению и думать не хотел.
Я села за руль и, нажав на газ, быстро тронулась с места.
Глава 11
– Поработаем-ка мы теперь с компьютером... – бормотал Беккер-старший, включая монитор.
– Думаю, – важно сказал Виталька, – будет куда проще, если воспользоваться Интернетом.
– А я не догадался! – съязвил Валерий Павлович и стал запускать необходимые программы.
Не желая оставаться в стороне, я пододвинула поближе стул, который до этого сиротливо стоял у стенки. Беккер злился и нервничал: он то и дело нажимал не на те кнопки, на которые следовало, сопровождая свои ошибки бурными ругательствами.
– Спокойно, – то и дело говорила я ему, помогая справиться с задачей.
Компьютер, как назло, долго загружался, хотя, возможно, так только казалось. Виталька ходил из стороны в сторону, нетерпеливо ожидая, когда появится хоть какой-то результат. Когда мы наконец стали открывать файл за файлом и делать заключения по отдельным документам, он периодически встревал в наши с Валерием Павловичем споры и пытался посоветовать что-то свое. Беккер-старший же в ответ огрызался и раздраженно, сквозь зубы цедил:
– Иуда! Не пожелал отцовское дело продолжить, ходит теперь, советы глупые раздает!
Витальку это, безусловно, коробило. Я видела, как он, плотно сжав губы, начинал ступать по комнате еще тверже или нервно напевать что-то. Однако он, наверное, понимал, что отец просто-напросто находится в стрессовой ситуации и, как говорится, не ведает, что творит. А может быть, Беккер-младший давным-давно привык к выходкам своего родителя, на которые тот становился способным при особо сильном нервном напряжении. Так или иначе, а атмосфера в комнате стояла тяжелая.
Дабы не допустить, чтобы Валерий Павлович не ошарашил кого-нибудь из сотрудников какой-нибудь режущей слух и чувство человеческого достоинства фразой, Виталька подскакивал к двери сразу же, как только кто-нибудь несмело в нее стучал. А для соблюдения безопасности мы решили запереться изнутри. Беккер-младший жестами и полушепотом объяснял невозможность беседы с его отцом в данный момент, а на тех, кто слишком активно настаивал на своем, тоже невольно срывался.
Мне, конечно, было немного удивительно, что правой рукой Валерия Павловича сейчас являлась я, а не его сын. Но так уж сложилось, и я этому не противилась, тем более что сама воспылала интересом побыстрее добраться до всех разгадок.
– Может, кофе? – предложил наконец Беккер-младший, желая быть хоть сколько-нибудь полезным.
Валерий Павлович жестом показал, что так и следует сделать, и опять погрузился в информацию, выдаваемую компьютером. Виталька, как прилежная секретарша, принялся за приготовление востребованного напитка, стараясь не греметь чашками. В принципе на предприятии было кому по обязанностям этим заняться, но в данный момент посторонний явился бы четвертым лишним, поэтому Виталька и взял функцию обслуживающего персонала в свои руки.
Не отыскав поначалу ничего полезного и ценного, мы с Валерием Павловичем было отчаялись, но потом стали пытаться осуществлять операции, которые требовали более глубокого знания компьютера. Мы то спорили, то слушали, что советовал по тому или иному поводу Виталька, но постепенно дело дошло до того, что главным действующим лицом стала я, а Беккеры выступали скорее в роли наблюдателей. Просто- напросто мои познания оказались куда более основательными. Беккеры отмечали только, что заслуживает внимания, а на что не стоит тратить время.
– Да ты просто хакер! – периодически восклицал Валерий Павлович.
На самом деле, в проводимой работе мне пришлось использовать не вполне законные и честные методы, но угрызений совести я не чувствовала, да и Беккеры подбадривали, говоря: «Клин клином вышибают!»
Наконец наши поиски стали приносить результаты: всплыли кое-какие цифры, нигде не зарегистрированные. Валерий Павлович потирал руки и даже один раз панибратски хлопнул меня по плечу, а потом звонко чмокнул в щеку.
– Ну, я тебя от себя теперь не отпущу! – воскликнул Беккер-старший в один из моментов. – Как только отпадет необходимость держать возле себя телохранителя, возьму тебя на работу еще кем-нибудь. Даже не знаю, как это назвать... ага – будешь моей правой рукой!
Беккер настолько разгорячился, что, казалось, готов обещать все, что угодно. Попроси золотые горы – и на это ответит согласием. Виталька радовался за мои успехи, которые способствовали продвижению в отцовском деле, и тоже смотрел на меня восхищенно.
Я не воспринимала слова Валерия Павловича всерьез, но не только потому, что они говорились в состоянии, когда человек не способен адекватно оценивать действительность, но и потому, что давно поняла: вряд ли когда-нибудь решу променять работу бодигарда, то бишь телохранителя, на какую-то другую, как бы высоко она ни оплачивалась. Если, конечно, не возникнет причин, способных резко переменить сферу деятельности.
Так уж сложилось... На небесах за меня кто-то определил, какой будет моя судьба. Несколько лет назад, когда умерла мама, я этого «кого-то» проклинала, не понимая, почему именно у нее он решил отнять жизнь. За что? Чем она ему не угодила? Чем не угодила я сама? За какие такие грехи я обречена на душевные страдания...
А страдания были поистине глубокими, и смерть матери по сути явилась их началом.
Отец, погоревав какое-то время, обзавелся новой семьей. И снова стал счастлив. Я не поняла и не простила его, практически прекратив с ним всякое общение. И по сей день в глубине души его поступок я считаю предательством. И по отношению к памяти мамы, и по отношению к себе тоже.
Вообще он хотел сына, мечтал и грезил о нем, заранее представляя, каким он похожим на него будет, как пойдет по его стопам и станет радовать своими успехами. А тут на тебе – девочка! Мне и имя-то дали какое-то не совсем женское. Может быть, поэтому, не знаю...
Но отец нашел выход – когда я подросла, он отдал меня в Ворошиловку, где учили военных переводчиков. Таким образом, его мечта о том, каким станет его «наследник», хотя бы на какую-то долю осуществилась. Возможно, она осуществилась потому, что я не подкачала. Год от года я делала все большие успехи, пока, наконец, не стало ясно: я обладаю кучей таких талантов, которые имеет далеко не каждый мужчина.
Мне нравится моя профессия, и, может быть, еще и поэтому обещания золотых гор Беккером не произвели на меня абсолютно никакого впечатления.
– Подожди, что это за цифра? – воскликнул вдруг он, как дикий зверь метнувшись к монитору.
– Где? – спросила я, не сразу поняв, что он имеет в виду.
– Да вот же! – тыкая пальцем в экран, закричал Валерий Павлович, и глаза его засветились несмелой искрой надежды.
Виталька, уловив отцовскую интонацию, не удержался и тоже подошел ближе. Он сделал два гигантских шага и принял такую позу, что голова его оказалась между моей и головой его отца. Валерий Павлович, казалось, не заметил этого и еще более активно стал продолжать свои поиски, выхватив у меня «мышь». Мы словно поменялись ролями, и теперь уже я выступала в качестве наблюдателя.
Буквально через пару минут Валерий Павлович, резко откинувшись на спинку стула и закинув руки за голову, прошептал:
– Боже мой... Какой я дурак...
Виталька смотрел на отца удивленно, не решаясь сразу ни о чем спрашивать. Но тот вскоре и сам все нам объяснил. Говорил он долго, но я для себя уяснила одно: Вьюнец «прикроил» довольно крупную сумму денег и перевел ее за границу. Сделал он это так ловко, что обнаружить пропажу среди множества дел компании было практически невозможно. Теперь стало ясно, на какие средства куплена стокгольмская гостиница.
Отец и сын Беккеры находились в каком-то трансе, и я не торопила их с принятием решения, так как знала, что им даже осознать все произошедшее очень непросто.
