выбить ее, но быстро поняла, что это бесполезно. Дверь была сработана на славу, из толстых досок. Тут потребовался бы таран или граната, чтобы ее вышибить.
Я уловила хруст снега снаружи. Колдунья не ушла, а что-то там делала. Пелена с моих глаз медленно спадала. Проступили контуры входной двери. Направив на нее револьвер, я выстрелила в то место у ручки, где дверь, судя по всему, подперли. Три выстрела. Пулевые отверстия на дверном полотне выглядели ровной линией, только результата моя стрельба не дала. В воздухе лишь стало больше пороховых газов. Удар по двери ногой показал, что она все еще надежно закрыта. Я отступила, перезаряжая револьвер. С улицы слышались звуки торопливых шагов, бульканье. Запахло бензином. Похоже, колдунья намеревалась сжечь меня вместе с домом. Внезапно с воем полыхнуло пламя. Его языки поползли под входную дверь, замелькали в окне. Я помотала головой в надежде прогнать пелену. Зрение чуть-чуть прояснилось, только и всего. С улицы послышался шум двигателя машины, потом вскрик Веретей и хлопок. Несколькими прыжками я достигла кухни, подхватила стол, вышибла им оконное стекло, а заодно часть рамы, которая оказалась довольно хлипкой.
Разбежавшись, выпрыгнула через объявшее деревянное строение пламя. Из огня я обрушилась в глубокий снег, увязая в нем, перекатилась, вскочила, выставив руку с револьвером вперед, но поняла, что все уже кончено. Колдунья темной массой лежала немного впереди у открытой калитки. Тем временем прочь от дома на приличной скорости уходила машина. Разглядеть ее я не смогла, а преследовать не решилась. В моем состоянии погоня могла окончиться плачевно. Вместо этого, подбежав к Веретей, я проверила пульс на шее и, убедившись, что она жива, перевернула на спину. Снег под ней покраснел от крови.
Мое зрение восстановилось только к приезду пожарных. Тогда я смогла определить, что в колдунью стреляли предположительно из пистолета с близкого расстояния. Причем пистолет был снабжен глушителем. Пулевое отверстие слева над глазом ровное, четкий поясок обжигания от пули коричнево- серого цвета, в то время как от пуль обычного стрелкового оружия остаются ярко-черные следы сжигания смазки и копоти при вхождении в тело.
Вопреки тяжелейшему ранению Клара Филипповна продолжала жить. После пожарных подъехала милиция во главе со следователем Земляным. Чуть позже примчалась «Скорая».
– Что, Евгения Максимовна, доигрались? – поинтересовался следователь, наблюдая, как врачи перекладывают раненую на носилки. – Пристрелили ни в чем не повинную бабульку. Чем она вам помешала?
– Эта бабулька – опасная рецидивистка, бежавшая, кстати, из колонии, – раздраженно ответила я и, наклонившись, задрала у колдуньи рукав, демонстрируя наколку, – знакомая картинка? – Одним движением я содрала с лица раненной накладку из силикона, имитирующую ожог кислотой. Под накладкой была нетронутая чистая кожа. – Как вам это? И стреляла в нее не я, невооруженным же взглядом видно, что стреляли из пистолета с глушителем. Убийца или убийцы уехали от дома на машине. Я как раз выскочила из окна. – Я кивнула головой на пожарище. – Машину не рассмотрела, извините.
– Лицензия на оружие у вас с собой? – хитро прищурился Земляной.
– Конечно, я же законопослушный человек, – ответила я.
– Дайте сюда ваш револьвер, – потребовал Земляной.
Я послушно передала ему свое оружие, а следователь, понюхав ствол, передал помощнику, коротко распорядившись: – Сергей, оформи изъятие и на экспертизу. – Затем спросил: – Так вы утверждаете, что не стреляли из своего револьвера?
– Я не утверждала этого, – возразила я, понимая, куда он клонит. – Я стреляла в доме, защищаясь, когда Веретей напала на меня вон с тем обрезом, что упаковывают ваши парни. Я, между прочим, целилась только в ноги, и из дома старуха вышла без единой царапины. Вы что, думаете, я полоумная, оставаться на месте преступления с орудием преступления на руках, да еще пытаться спасти жизнь того, кого недавно хотела убить? Зачем мне так делать? Не проще было бы добить и смотаться.
– Вы испугались, запаниковали, не знали, что делать, – с улыбкой сказал Земляной. – Как вам такая версия?
– Никудышная, – буркнула я. – Что, по мне видать испуг или панику? Я выгляжу паникующей?
– Нет. Поэтому я и не стану вас арестовывать. – Земляной перестал улыбаться. – Черканите-ка под подпиской о невыезде. – Он взял у коллеги подготовленный бланк и протянул мне. – Где галочка.
Я расписалась, радуясь своему счастью. Ведь если бы я сбежала с места преступления, то стала бы основной подозреваемой, а так меня отпускают. Конечно, это благодаря тому, что Земляной знает меня не первый день.
– Значит, мне можно идти? – спросила я, оглядываясь на чадящие руины, оставшиеся от дома семьи Веретей. Пожарные струями воды сбивали последние языки пламени, появляющиеся то тут, то там.
– Конечно, можете, идите, – сказал Земляной и, вспомнив, спросил: – Есть предположения, кто ее хотел убить?
– Пока нет, – вздохнула я, подумав, что происшествие совсем не похоже на разборки конкурентов. Веретей легко и просто чуть не отправили на тот свет. Парни знали, что делают. Мошенница, ранее служившая им, с моим появлением стала опасным свидетелем, и они решили перестраховаться.
– Вот, значит, вы нам под елку какие подарки подсовываете? – с печальным видом Земляной посмотрел на кровавое пятно на снегу, которое фотографировал эксперт. – Эх, Евгения Максимовна, сообщи вы о своих подозрениях нам, ничего бы не случилось. Лезете везде, лезете...
– Извините, конечно, но что сделано, то сделано, – ответила я. – У меня и в мыслях не было, что Клара здесь. Думала, поговорю с ее сестрой, а когда поняла, что это она сама и есть, то уже стало поздно куда- либо звонить. Бабулька напала на меня, так что я еле выжила. Словно дикий зверь.
– Да, та еще штука, – кивнул Земляной. – Мне давно рассказывали о ее деле. Веретей с подельниками грабили квартиры состоятельных горожан. Под видом цыганки она подходила на улице к жертве, заговаривала, гадала, а потом у человека пропадали ключи от квартиры. Сами того не помня, жертвы выкладывали ей все о себе – когда дома никого нет и что где лежит. После она с подельниками без особых проблем очищала квартиру. Если кто оказывался дома, Клара при помощи гипноза и химикатов стирала память у жертвы, а дальше все шло по отработанной схеме. Один раз у банды случилась промашка. Они грабили дачу любовницы крутого областного чиновника, а тут он сам нагрянул вместе с охраной. Телохранители заметили странных уголовных личностей на территории дачи, смекнули, что к чему, завязалась перестрелка. Чиновник позвонил в соответствующие органы. Короче, живой с дачи вышла только Веретей. Ее четверых подельников застрелили при штурме. Любовнице тоже не повезло. Шальная пуля попала в сердце. Веретей за все делишки впаяли на полную катушку... Так вот в тюрьме все боялись подходить к ее камере. Держали в одиночке – потому что заключенные шарахались от нее, как от чумы. Надзиратели тоже боялись лишний раз заглянуть в глазок, говорили, что она их гипнотизирует. Пара охранников заявили, что она наслала на них проклятие, а у одного из следователей после разговора с ней случился нервный срыв. Бедняга несколько дней лежал в психушке...
В этот момент я вспомнила шофера Светланы, Мартова, спятившего недавно. Случаи идентичные.
– И что было дальше? – спросила я, заинтересованная рассказом.
– Дальше ничего, – пожал плечами Земляной, вытаскивая из пачки сигарету. – Неизвестно, как это случилось, но однажды, заглянув в камеру, охрана не обнаружила Веретей. Колдунья как в воду канула. Расследование не дало никаких результатов. Отдельные горячие головы осмелились утверждать, что Веретей обладает даром телепортации. Официальная же версия состояла в том, что она воспользовалась гипнозом и охранник сам вывел ее наружу.
– Вы охрану перед ее палатой выставите? – спросила я, пытаясь определить возможные варианты дальнейшего развития событий.
– Естественно, – кивнул Земляной, прикурил от зажигалки, выпустил облачко сигаретного дыма и сказал: – Если вы не убийца, то настоящий убийца попытается закончить начатое.
– Я не убийца, – заверила я.
Когда я вернулась в квартиру клиентов, то оказалось, что Геннадий Петрович все-таки пошел на работу. Если клиент упрется, то ничего не попишешь. Светлана была поражена случившимся в доме Веретей. По приезде я сразу же доложила ей, как обстоят дела.
– Что же, если колдунья в больнице, то нам бояться больше нечего, и я могу позвонить брату, чтобы сына отправили домой? – спросила она. – Пусть ребенок встретит Новый год дома по-человечески.
