— Точно так.
— Какая нужда привела вас, товарищ Кошкин, в штаб?
— Корабль наш стоит на Франко-Русском заводе, на ремонте…
— Хотите, чтобы штаб помог с ремонтом? — улыбнулся я.
— Да нет, — матрос, похоже, не понял, что я пошутил, — ремонт уже почти закончен. У нас другая беда. Командир наш капитан 1-ого ранга Никольский совсем озверел. Держит нас, как в клетке. Берег почти для всех матросов отменил…
— А ты, тогда, как здесь оказался? — перебил я Кошкина.
— Так я ж говорю: почти для всех. А теперь вообще крейсер в плавучую тюрьму превратить удумал.
— Это как?
— Приходили к нам агитаторы, хотели на борт попасть. Так он их велел арестовать и посадить под замок. А тут мне увольнительная, значит, выпала. Братишки меня и попросили на берегу на нашего змея управу поискать.
— Понятно. Входит, Никольский плохой офицер?
— Почему плохой? Офицер хороший, вот только человек поганый. Так вы нам поможете? А то я, куда в другое место пойду. Говорят, в Таврическом дворце новая власть заседает.
— Верно. Только пока она заседает, помощи вам от нее не будет. А мы вам поможем. Терентий! — крикнул я громко. В комнату заглянул помощник. — Ты не видел, Ежов вернулся?
— Вот только очередную партию арестованных доставил.
— Перехвати его пока не уехал, пусть зайдет.
— Все, Дед Мазай, — сказал я вошедшему Ершу, — завязывай на сегодня с благотворительностью. Остальных 'зайцев' от революционного половодья будем спасать без тебя. А ты вот познакомься. Товарищ Кошкин с крейсера 'Аврора'. У него, понимаешь, к нам дело…
НИКОЛАЙ
В нашем времени мне доводилось бывать на 'Авроре'. Сейчас крейсер выглядел менее опрятным. Вахтенный у трапа был один, из-за Кошкина подпустил близко, потому был снят без шума и какого-либо членовредительства. Ставлю у трапа своего человека, с остальными и Кошкиным поднимаюсь на борт. На шкафуте творится неладное. По направлению к трапу конвоируют нескольких гражданских. Чуть дальше волнуется толпа матросов. Между ними и конвоем спиной к нам два офицера с револьверами в руках, отгоняют толпу. У одного револьверов в руках аж два и он, как мне показалось, уже готов начать стрелять. Пришлось офицеров скоренько вырубать — со спины это сделать совсем не трудно. Тут же пришлось палить в воздух из трофейных револьверов, чтобы отогнать бросившихся к поверженным офицерам матросов, поскольку я усомнился в их добрых намерениях. Мои бойцы тем временем разоружили конвой. Обрадованные агитаторы тут же захотели исполнить свой революционный долг. Пришлось мне им коротко объяснить, что мы и без них управимся. После чего мои ребята вежливо, но настойчиво стали оттеснять их к трапу, а я повернулся к матросам.
— Товарищи! Я представитель объединенного штаба рабочих дружин партии большевиков, боевых групп партии эсеров и Красной Гвардии Николай Ежов. Пятый день в Петрограде бастуют рабочие, на площадях и улицах идут митинги и собрания, на которых звучат призывы свергнуть царя. Сегодня выступление народа переросло в вооруженное восстание! Солдаты Петроградского гарнизона целыми полками переходят на нашу сторону. В наших руках артиллерийские склады и Арсенал, мосты, вокзалы, телефон и телеграф! Царские министры арестованы. Последние очаги сопротивления блокированы революционными войсками и вот-вот падут! В эти часы в Таврическом дворце решается вопрос к кому перейдет власть. Дума колеблется. Поэтому решено провести заседание представителей от рабочих, революционных солдат и матросов и на нем избрать Петроградский Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов. Если Дума не решит вопрос с властью, то это сделает Совет! Вы тоже можете послать в Таврический дворец по одному представителю от каждой роты.
Из каюты командира крейсера я связался со штабом.
— Глеб, 'Аврора', считай, наша! Командира крейсера и старшего офицера я арестовал, остальные офицеры блокированы в кают-компании. На корабле сыгран 'Большой сбор'. Сейчас морячки горлопанят, выбирают судовой комитет и делегатов на заседание по выборам Петросовета.
— А ты чего не с ними? — спросил Глеб.
— Да ну! У меня от их криков уши закладывает. Выберут комитетчиков — с ними и погутарю.
— В это время в дверь осторожно постучали.
— Все, Глеб, потом договорим, ко мне пришли.
— К тебе или за тобой? — уточнил Васич.
— Типун тебе на язык! — Я положил трубку и громко сказал: — Войдите!
Вошел Кошкин. Матрос в командирской каюте чувствовал себя неловко.
— Тут… это… комитетчики пришли. Желают с вами поговорить.
— Так пусть заходят. Проходите, товарищи, рассаживайтесь!
Комитетчики осторожно пристраивались на непривычной матросскому заду 'командирской' коже. Я смотрел на их немного смущенные лица и думал: 'Робеют ребята. А как пообвыкнут, да будет их воля, обдерут кожу с дивана, ей-ей обдерут!'
— Так о чем вы хотели поговорить со мной, товарищи? — прервал я затянувшуюся паузу.
Взгляды комитетчиков потянулись в сторону не самого приметного среди них матроса. Тот, ободренный доверием товарищей, кашлянул в кулак и произнес:
— У нас, товарищ Ежов, стало быть, вот какой вопрос. Как вы нам и присоветовали, выбрали мы делегатов в Таврический дворец. Так им уже идти надо или как?
Я посмотрел на часы.
— Вряд ли заседание начнется вовремя, но лучше, если ваши делегаты прибудут во дворец до его начала.
— Слышали? — обратился матрос к товарищам. — Делегаты, давай на выход!
Кошкин и еще несколько человек поднялись с мест.
— Погодите, товарищи, — попридержал я их. — У вас что, все делегаты одновременно и члены судового комитета?
— А что, так нельзя? — забеспокоился матрос.
— Почему нельзя? Можно. Просто я хотел побеседовать с судовым комитетом в полном составе.
— И как теперь быть? — озадаченно спросил матрос.
— Как ваша фамилия, товарищ?
— Матрос 1-ой статьи Звягинцев.
— Я так понимаю, товарищ Звягинцев, вы являетесь председателем судового комитета?
— Братва так решила, — смущенно улыбнулся матрос.
— А давайте, товарищи революционные моряки, поступим следующим образом. Сначала мы все вместе побеседуем, а потом я довезу ваших делегатов до Таврического дворца на машине. Подходит вам такой вариант, товарищ Звягинцев?
— Подходит, товарищ Ежов, — кивнул Звягинцев.
— Ну, тогда, товарищи, возвращайтесь на свои места и будем разговаривать? Сначала я вам расскажу про то, что творится за бортом 'Авроры', а потом вы мне поведаете, что да как у вас на борту. Лады? А за бортом, дорогие товарищи, революция! И на этот раз Николашке на троне не усидеть. Этот вопрос, можно сказать, решенный! Тут важно другое: куда плыть теперь России, к какому берегу ей пристать?
Я осмотрел моряков, как бы приглашая их ответить на вопрос. Чей-то неуверенный голос произнес:
— Так на то у нас Дума есть. Пусть она и решает.
На него зашикали, но я заступился за моряка.
— А что вы так всполошились? Дело товарищ говорит! Раз царских министров арестовали и у самого царя корону с башки, считай, сбили, то кому как не Думе назначить новую власть? То, что она пока колеблется — то не беда. Дума, как девка. Прежде чем согласиться, ей поломаться надо!
