забегаловку одну неплохую. Если бы наперед все предвидеть. На беду там как раз матросики пировали. Слово за слово. Короче, славно ногами, руками помахали. Все честь по чести. Ни ножей, ни кастетов. Только кулаки и столы — стулья. Там мне и досталось. Тоже долго потом котелок трещал…
— На мне как на собаке.
— Хочется верить.
— Кстати, Санти, а что теперь с восточной башней будет?
— Ничего не будет. Как стояла, так и будет стоять. Нас с тобой точно переживет. Командир цел. Лосось и Оле поправятся. Еще пару тройку ветеранов с других мест переведут. Остальное молодыми дополнят.
Они миновали пологий спуск и густые заросли орешника. Впереди показалась темная гладь воды.
— Эх, хорошо-то как, — Ильм невольно сбавил шаг, — сколько на эти озера ни прихожу, не устаю дивиться первозданной красоте этого места. Сегодня вообще что-то особенное. Смотри, вода совершенно неподвижная. И цвет всегда такой странный, почти черный…
— Цвет-это от торфа, — с видом знатока изрек Санти, пробуя на зуб поднятый с земли орех, — а вон там, чуть левее от камышей, чей-то труп плавает.
Ильм посмотрел в указанном направлении. Точно, в прибрежной воде, шагах в сорока от того места, где они стояли, что-то подозрительно темнело.
— По-моему, это древесный ствол.
— Мне, если честно, все равно. Пусть будет дерево.
— Пойду, посмотрю.
— Ильм, ты хоть раз в жизни спокойно мимо мертвеца пройти способен? Нам с тобой в другую сторону.
Не обращая внимания на негодование товарища, некромант направился к камышам. Влекло его не любопытство. Нет. Влекло недоброе предчувствие…
— Скажи, у вас у всех такая тяга к мертвечине, или ты такой один? — Санти не удержался и увязался следом, — у тебя в жизни еще гора покойников будет. Ну почему сейчас нельзя наплевать на этот мешок с костями?
В воде действительно плавал труп. Точнее не плавал, а лежал у самого берега. Глубина здесь была от силы в ладонь. Темная, изорванная в клочья одежда, разбитое в кровавый блин лицо, спутанные, как пучок пакли, длинные волосы стального цвета…
Цвет этот смутил Ильма больше всего. Он присел и потянулся к воде рукой.
— Охота тебе в грязи плескаться, — Санти брезгливо поморщился.
— Да погоди ты, — Ильм наконец справился с волосами и обнажил аккуратное остроконечное ухо.
— Эльф, болотного дятла мне в задницу, — подскочил на месте сержант.
Некромант приподнял разорванный на груди камзол.
— Эльфийка.
— Дай я тоже посмотрю, — Санти чуть дрожащей рукой приподнял край одежды, — в жизни остроухих дам в этом месте не видел…
— Будет тебе…
— Я ж чуть-чуть…
Ильм приложил пальцы к шее. На артерии едва ощутимо определялся пульс.
— Она жива.
— Единый, ну за что нам все это? — тихонько простонал Санти, — что ты с ней будешь делать? Зачем она тебе?
— Не знаю.
— Слушай, давай уйдем отсюда. Пусть себе лежит. Все равно околеет скоро.
— Спасибо, что добить не предложил.
— Ты, брат, совсем спятил, как я посмотрю, — сержант нервно заходил по берегу, — куда ее девать? В город нести? Так по мирному договору у нас в Турове разрешается проживать эльфийскому представительству ровно в двадцать персон. И ни одной персоной больше.
— Я знаю…
— Что ты знаешь? Допустим, мы ее притащим туда. Думаешь, нам спасибо скажут? Держи карман шире. Длинноухие нас на порог с таким подарком не пустят. Они циркулярий соблюдают почище людей. Зачем им такая морока? До смерти забитая эльфийка. Дело вмиг до графа дойдет. И начнутся вопросы. Кто забил и зачем… У нас же мир теперь на века… До следующей войны. А может мы с тобой и избили? А что? Некромант и сержант стражи. Один почти чернокнижник, вечно одной ногой на костре, другой известный буян, бабник и к тому же прошел всю прошлую военную компанию от начала до конца… А зачем вы вообще из города вышли? А зачем вы именно к озерам пошли? А может вы нашли ее совсем не случайно… А может это заговор… А может это провокация… Попытка столкнуть лбами два крайне миролюбивых народа. Еще не хватало, чтобы ее родичи нас кровниками своими посчитали. В общем дерьмо…
Ильм, слушая в пол уха разглагольствования Санти, тем временем расстегнул свой плащ и аккуратно расстелил на земле меховой подкладкой наружу.
— Ты чего вздумал?
— Сейчас лягу и буду твоим речам внимать.
— Ильм…
— Лучше помоги.
Некромант подхватил эльфийку под руку и потащил к себе. Санти почесал затылок, и принялся помогать, не забыв еще раз упомянуть болотного дятла и упрямцев, роющих себе могилу собственными руками.
— Куда ее, на плащ?
— Пока нет, — Ильм принялся стаскивать с несчастной сапоги.
— Ты что творишь, убогий?
— Раздеть хочу.
Сержант горестно схватился за голову.
— Все, ты точно труп. И я за компанию. Кто ж эльфийку без ее согласия раздевает. Это оскорбление, за которое нас с тобой ее собратья на ремни порежут.
— Она без сознания.
— Это ты так думаешь. Она, небось, все слышит и запоминает… а-а, — Сержант выхватил меч из ножен, — давай я ее прирежу и весь разговор…
— Успокойся и не мешай.
— Да как я могу успокоиться! Я этих лесных тварей как облупленных знаю. Обычаи их и нравы. Все. Один удар и все. Я знаю, как их добивать, чтоб наверняка.
— Санти, — Ильм поднялся с колен, так и не закончив процесс раздевания, — шел бы ты погулял немного. Смотри, рябина гроздьями висит. Иди, займись сбором. Самогон будешь настаивать.
— Ты мне зубы не заговаривай. Я жить хочу. Спокойно. И по улицам родным ходить, не опасаясь, что откуда-нибудь с крыши мне влепят меж лопаток отравленную стрелу. А самогон на рябине жуткая отрава.
— Я тебя прошу.
— Даже не проси.
— Санти… У меня тоже есть меч.
— Ты опух? Ты на что намекаешь? Мы что здесь еще и драться будем из-за этой падали?
— Санти…
— Да тьфу на тебя, — сержант с лязгом загнал клинок обратно в ножны, демонстративно постучал себя кулаком по лбу, — я ушел. За пригорок. Смотри, аккуратно с ней, а то потом жениться придется…
— Иди, иди…
Сержант развернулся и медленно, вразвалочку отбыл.
Ильм повозился немного с мудреными застежками и наконец освободил эльфийку от одежды. От
