– Да? Ну, спасибо, успокоил! А то я уж так переживала по поводу своей внешности!
Я хотела было навестить других соседей Виктора, но меня смущал этот тип. Он болтался возле моей машины, и я боялась оставлять его рядом с ней. Кто знает, не вздумает ли он залезть в нее? С такого станется…
– А я тут, в деревне, живу, – сказал бойфренд, – у Клавки.
– Могу себе представить…
– Тетке вот этой собаку ищу. Найду – меньше чем за пятихатку не верну! Мне деньги нужны!
– А она даст тебе за дворнягу полтысячи?
– Куда она денется!
– Как тебя зовут?
Бомжеватый оценивающе осмотрел меня еще раз, с головы до ног:
– Познакомиться хочешь?
– Ну, вроде того…
– Смотри, тебе моя Клавка… Она у меня ревнивая!
– Ну, еще бы! Такой мужчина! Так как тебя зовут?
– Альфонс!
– Как?! – Я не удержалась и прыснула.
– Чего ржешь? Эх ты, неуч! Альфонс – это итальянское имя! У меня Клавка-то начитанная! Она в книжке про Альфонса прочитала, ей это имя понравилось, и она стала меня так называть. Здорово, правда?
– Ну, еще бы! А мама с папой тебя называли…
– Генкой. Но это было давно! Теперь я Альфонс, мне так больше нравится.
– Слушай, Ге… Альфонс, ты, случаем, не знаешь, здесь, вот на этой даче, второго августа веселье было, хозяин день рождения отмечал… К нему после обеда кто-нибудь приезжал?
– Ишь ты! Шустрая какая! Чтоб я тебе такие сведения даром!.. Бабки гони, тогда скажу.
Я даже немного опешила:
– Бабки? За что?!
– Как за что? За ценные сведения! – Альфонс шмыгнул носом и подтянул шорты, пытавшиеся сползти с его тощих бедер.
– И сколько ты хочешь?
– Три сотни!
– А не жирно будет? Я лучше пойду к другим соседям, там спрошу…
– Стой, стой! Какая ты! Сразу – к другим! А я, может, видел поболе других…
– Ну?
– Что – «ну»? Две сотни давай!
– Одну!
– Сто пятьдесят, – отрезал он.
– Я пошла. Счастливо.
– Ладно, кудрявая, сотню гони… Какие же вы, бабы, жадные!
Я достала из кошелька сотенную и, держа ее на виду, сказала:
– Говори, кого видел, а то, может, деньги тебе и не за что давать!
– Не за что? Да я видел, как бабка сюда заходила, вот в эту калитку.
– Во сколько?
Альфонс протянул руку. Я отдала ему деньги. Он аккуратно сложил купюру пополам и спрятал в карман.
– Так кто заходил и во сколько? – с нажимом уточнила я.
– Говорю же: тетка пожилая…
– Ты говорил, бабка?
– Ну, бабка, какая разница? В темном платье, то ли синем, то ли коричневом, не помню, но в темном. Как на похороны приехала… Платок тоже темный, синий вроде, в цветочек. Потихоньку зашла, оглядывалась. Я сразу смекнул, что здесь что-то не то!
– Ну, зашла она, а потом? Вышла-то когда?
– Когда – не знаю, я за ней не следил. Но ближе к вечеру я ее возле леса видел…
– Во сколько?
– Да не знаю я! Мои швейцарские в ремонте… Может, в шесть, может, в семь. А может, и позже. Она в лес пошла. А я там на свалке был, там такие вещи выбрасывают, скажу я тебе! Я там один раз нашел такую…
– Слушай, давай про свалку потом… Что тетка эта делала в лесу?
– Ничего, зашла туда, и все. Больше не выходила.
– Так, может, она по грибы пошла?
– Какие грибы?! У нее корзинки не было. Ничего в руках не было, только маленькая сумочка.
– Дамская?
– Ну да… И нормальные люди по вечерам по грибы не ходят.
– И куда же та тетка делась? Не могла ведь она в лесу остаться? – спросила я.
– Не знаю, только ее я больше не видел.
– А кого видел?
– Девчонку видел. В шортах, в майке. С большим пакетом в руках. Она из леса вышла. Только она в другом месте оказалась, ближе к дороге.
– И куда девчонка пошла?
– Должно быть, в деревню… – Он потер нос.
– Понятно. Это все?
– А че, мало тебе? – возмутился мой добровольный осведомитель.
– Альфонс, что-нибудь еще интересное или подозрительное ты в тот день видел?
– Не-а… Ну, все, я пошел. Мне собаку найти надо. Ты, кстати, не видела шавку такую, маленькую, серую, хвост колечком, лапы кривые? Афродитой зовут…
– Видела одну, но она мне не представилась.
Альфонс не оценил моего юмора.
– Что, маленькая, серая? И куда побежала?
– Она мне не доложила. Альфонс, подожди, не уходи. Ты можешь показать то место, где бабка эта, в темном платье, в лес вошла?
Мой новый знакомый почесал затылок:
– Мне с тобой в лес идти нельзя: Клавдия моя увидит – тогда и тебе, и мне достанется. Она у меня ревнивая!
– А если я тебе еще пятьдесят рублей дам?
– Пятьдесят? Маловато для такого дела…
– Какого – такого? Сто метров до леса прогуляться? – тут уже возмутилась я.
– Понимаешь, кудрявая, – и что это он меня кудрявой называет, у него что, со зрением проблемы, – идя с тобой, я, можно сказать, здоровьем рискую! Ну, что я Клавке моей скажу, зачем я с тобой в лес поперся?
– Скажешь, что Афродиту искал, а я там ее видела, тебе место показала.
– Ой, кудрявая, подбиваешь ты меня на рисковое дело…
И Альфонс махнул рукой, мол, была не была! И мы направились к лесу.
– Почему ты меня все кудрявой называешь? – спросила я его.
– Ну, кудрявая, значит, красивая, – объяснил Альфонс. Он впился зубами в очередное яблоко и потопал по дороге, заглядывая через забор то к одним соседям, то к другим.
Мы пересекли весь дачный поселок и дошли до свалки, живописно расположившейся у самого леса. Мой новый знакомый оказался прав: здесь действительно можно было найти много интересного и полезного для такого субъекта, как он: люди выбрасывали старую мебель, бутылки, банки, книги… Даже одно кресло валялось, хотя и ободранное, но для Альфонса, думаю, вполне пригодное. Отдельной кучкой громоздилась посуда: чашки и тарелки, треснутые или с отбитыми краями. Глаза у моего спутника загорелись.
