– И ты те деньги, конечно же, взял? – Корф свирепо посмотрел на управляющего.
– Если бы я деньги взял, стал бы я сейчас Анну искать!
– Так ты тоже за ней сюда пришел?
– Вот, дорога привела. Видать неслучайно, раз и вы здесь…
– Значит, правильно привела, – кивнул Корф и снова обернулся к Репнину. – Говори, где она?
– Да я о ней и думать забыл. Купить хотел, не отрицаю. Может, мне приятно видеть, как она в моем доме на кухне картошку чистит да полы моет. А тебе-то она зачем, ты ведь не хозяин ей уже?
– Так я тебе и поверил!
– Не столь уж и важно, веришь ты мне или нет. С цыганками мое сердце успокоилось. Они песни поют страстные, объятия их – жаркие, поцелуи – сладкие. Мне до вашей Анны дела нет. Нужна она вам – так ищите, а меня не трогайте. Понятно?
– Как не понять! – Карл Модестович подмигнул появившейся на словах Репнина Раде. – Из-за такой красавицы можно забыть все на свете! Однако я все же проверю, не здесь ли предмет вашего спора.
– Я только что все проверил, Карл Модестович. Нет ее здесь, – Корф с безнадежностью махнул рукой. – Поеду дальше искать.
Что ж, если Корф отчаялся, значит, и впрямь чисто здесь, – рассудил управляющий.
– Я, пожалуй, тоже пойду. А ты, красавица, всем скажи – ищут, мол, беглую крепостную, что выдает себя за барышню. Деньги за нее обещаны хорошие. Ваш вожак знает, где меня найти.
Друзья собрались вместе не сразу.
– Однако, Михаил Александрович, вы были весьма убедительны, когда говорили с Карлом Модестовичем, – обиженно заметила Анна.
– Сказал первое, что в голову пришло. Простите, моя царица!.
– А мне показалось, вы были довольно искренни. Я даже поверила, что вы хотели сделать меня своей рабыней.
– Разве только в страшном сне, Анна! – принялся оправдываться Михаил.
– Все, друзья мои, довольно разговоров – нам пора действовать. Модестович в любой момент может вернуться. Кто знает, действительно ли он поверил нам, – остановил милую перебранку Корф. – Я сделал вид, что ушел, и обернулся вокруг табора. Надеюсь, мне удалось запутать управляющего хотя бы на время.
– Пора – значит, пора, – улыбнулся Репнин. – Мы ведь теперь в расчете?
– Что? Ах, да, в расчете, – кивнул Корф. – Думаю, твоя боль скоро пройдет. Моя успокоилась к вечеру.
– Что такое, господа? – с недоумением поинтересовалась Анна. – Вы что-то скрываете от меня?
– Так, былое! – отмахнулся Репнин. – Не стоит и разговора. Спасибо тебе, Рада, за Анну.
– Зачем цыганке слова? Сердцем благодари, любовью своей, – прошептала Рада, с грустью смотревшая на них. – Только вот сердце твое занято, а любовь слепа.
– Прости меня, – тихо сказал Репнин. – Видишь ли, Анна…
– Опять, Анна! – воскликнула Рада и пошла прочь от костра.
Репнин смутился, поймав на себе взгляда Корфа и Анны, и махнул – не стоит переживать, не о чем…
Когда они подошли к дому Забалуева – Репнин узнал у цыган кратчайшую дорогу к имению – уже смеркалось. Охранники, по-видимому, разделились и дневалили по одному на посту у небольшого костра возле крыльца. Собаки далеко не отбегали, видать, тоже мерзнуть не хотели. Первый снег, не растаявший днем, напоминал о конце осени, вечерами было уже по-зимнему зябко.
– Голову на отсечение, это тот самый мужик, с которым я давеча сцепился! – признал его Корф, выглядывая из-за угла дома.
– Побереги голову и лучше подумай, как заставить его открыть двери, – посоветовал Репнин.
– Надо подумать…
– Пока мужчины думают, женщины обычно действуют, – сказала Анна и с криком «Помогите! Помогите!» открыто побежала к дому.
– Анна! Куда вы?! Подождите! Что она задумала? – Корф растерянно смотрел на Михаила. Репнин только пожал плечами – кто их поймет, этих женщин!
– Помогите! – Анна с рыданием бросилась к сторожу. – Умоляю! Карета разбита, мой муж – ему плохо! Цыгане напали!
– Цыгане? Чур меня, чур! – принялся креститься сторож. – Эй, Матюха, Митька, сюда!
– Что за крик? – выскочил на крыльцо второй сторож.
– Умоляю вас, – застонала Анна. – Нога… Мы были на свадьбе в соседнем поместье. Ехали домой, лошадь понесла. Карета перевернулась. Господи, нога, так болит нога! Мне плохо…
– Чего это вы, барышня, на меня падаете. Я мужик, я не барин какой-нибудь, – перепугался сторож.
– Зато ты у нас самый молодой, – подбодрил его товарищ. – Помоги-ка барышне в дом подняться.
