ГЛАВА 8
Дача Брехманов оказалась двухэтажным строением солидных размеров, возвышавшимся на окраине дачного массива, одной своей стороной выходившего к Волге. Я видела справа от себя ее похожую на жидкую смолу воду, которая тускло переливалась при свете звезд.
Я вышла из машины и огляделась. Отошла от забора и стала обозревать верхний этаж дачи. Света в окнах не было. Я снова приблизилась к забору и, подтянувшись на руках, влезла на него. О чудо! Все во мне напряглось и засияло. Окна первого этажа были освещены. Я спрыгнула во двор и неслышно подбежала к стене дома. До меня донеслись обрывки фраз, произнесенных Брехманом.
— Ты полный идиот, если рассчи… Я не намерен нести ответственность за…
К моему полному удивлению, Брехман находился в мужской компании, а не в обществе красивых и глуповатых девиц, как рисовало мне воображение. Я заметила открытое окно, соседнее с тем, из которого неслись голоса, и влезла в него. Комната выходила в коридор. За стеной шла оживленная беседа. Интуиция подсказывала мне, что разговор, происходящий в соседней комнате, имеет касательство к смерти Спиридонова. Я вышла на цыпочках в коридор и приблизилась к заветной двери. Она была приоткрыта, и мне удалось различить несколько фраз, из коих я поняла, что Брехману кто-то угрожает. Брехман, судя по голосу, не до конца утратил присутствие духа. Он даже иронизировал над обидчиком. Я хотела заглянуть в узкий проем, но боялась оказаться замеченной.
— Это все, что у меня есть, — пренебрежительным тоном произнес Брехман, — знаешь, сколько это в пересчете? Почти девять тысяч рублей…
— Пиши расписку на оставшуюся сумму, — холодно сказал угрожавший.
— Давай договоримся по-хорошему, — Брехман старался говорить спокойно, — эта расписка…
— Пиши! — крикнул мужчина, и вслед за этим раздался звук битого стекла — точно кто-то запустил в стену вазой или еще каким-нибудь хрупким предметом. — Мне не надо указывать. Я тебя грохну и даже не перекрещусь.
— Послушай… — не отступал камикадзе-Брехман, — эта расписка… А-а, ладно.
— Вот так-то оно лучше, — удовлетворенно процедил «собеседник» Брехмана, — вы у меня знаете где сидите!
— Не пойму, — почти невозмутимо произнес Брехман, — почему лично я должен все расхлебывать?
— Потому что, — раздался оскорбительный смешок, — твой шеф уже не может мне помочь. Он бесполезнее прошлогоднего снега. Есть все-таки на свете бог. А вот ты жив и поэтому должен восстановить баланс.
— Считаешь себя десницей карающей? — нервно рассмеялся Брехман.
— Ничего я не считаю. Вы меня кинули… — возмущенно кричал незнакомец, — кинули и хотите, чтобы я молчал, чтобы к вам не приставал. А вы будете на «мерсах» разъезжать! В то время как у меня брат под следствием. Я, дурак, поверил тебе, друг все-таки…
— Да какой ты мне друг, — неприязненно усмехнулся Брехман.
— Теперь-то конечно, — с нотой сожаления и горечи в голосе ответил мужчина, — сейчас я тебе не нужен. Более того, ты от меня избавиться хочешь.
— Ты освободишь Клару? — спросил Брехман.
— Пусть еще немного подождет. Ты думаешь, я тебя вот так отпущу? — противно хихикнул мужчина.
— Если ты в меня выстрелишь, — дрогнул голос Михаила, — то тебя посадят. Ты будешь первый, если не единственный подозреваемый.
— Ну это мы еще посмотрим! — запальчиво крикнул мужчина.
— Деньги ты свои получишь, — принялся его убеждать Брехман, — а убивать-то зачем? — Послышался натянутый смех. — Не глупи, лучше проваливай. Все останется между нами, я обещаю.
— Ты мне уже обещал, что поможешь, а сам наколол! — обиженно и раздраженно возразил брехмановский «гость». — И потом — подумай, кто меня станет искать? Я сюда на своих двоих приканал, не пожалел трудов. И времени тоже не пожалел. Никто не узнает, что я здесь был. А ты и твоя шлюха будете раков кормить.
— Она-то тут при чем? — горячо воскликнул Брехман.
— Ей не повезло, скажем так… — скрипуче рассмеялся мужчина, — я не позволю себя пинать, понятно?
В его голосе была такая сумасшедшая ненависть, что я не могла просто так оставаться на месте. Я поняла, что еще мгновение — и Брехман распрощается с жизнью. Я ринулась в комнату, с силой толкнув ногой дверь, и налетела на мужчину в сером плаще. Он успел выстрелить в Михаила и отпрянул к стене. Потом метнулся к окну и с ловкостью пантеры выпрыгнул во двор. Я даже не успела увидеть его лица. Михаил издал протяжный стон и, зажимая плечо, повалился на пол.
— Миша! — я кинулась к нему, по дороге сшибая бутылки со спиртным и фото в рамках, расставленные на небольшом столике.
Брехман был бледен и полуодет. Очевидно, гость застал его в наиболее приятный момент. Он лежал с перекошенным от боли лицом, беззвучно шевеля губами. Я склонилась над ним, убрала его руку и осмотрела рану. Потом рванула тюль, замотала ему плечо и, обнаружив на диване его заблокированный сотовый, набрала «03».
Потом влезла на окно, спрыгнула вниз и обежала двор. Рискованное предприятие, если учесть, что посетитель Брехмана мог спрятаться в любом темном углу и спокойненько уложить меня из своего «ПМ». Но, видно, он не ожидал такого энергичного вмешательства с моей стороны и решил быстренько ретироваться. Бегать за ним по лесу и берегу реки было бы занятием неблагодарным, тем более что Брехман мог снабдить меня необходимой информацией. Я вернулась к Михаилу и помогла ему устроиться в кресле.
— Дай мне чего-нибудь выпить, — попросил он, — и там наверху…
— Клара? — догадалась я.
— Да, — слабо произнес он, — связанная…
Он снова застонал, глухо и как-то покорно. Я подняла с ковра бутылку виски и плеснула в стакан граммов пятьдесят. Поднесла стакан к сухим горячим губам Михаила. Я почему-то решила, что они горячие…
Он с трудом сделал несколько глотков и кивнул. Я подложила ему под голову диванную подушку и пошла наверх. На втором этаже располагалась спальня. Я зажгла свет. На огромной кровати, в окружении пышных подушек лежала нагая, связанная по рукам и ногам девушка. Рот ее был заклеен скотчем. «Милая картина, — усмехнулась я, — этакая плененная одалиска в ожидании своей участи». Столик на колесиках был уставлен разнообразной снедью и выпивкой. Два фужера — один на треть, другой наполовину — были наполнены розовым вином.
Девушка была очень даже недурна — вкус у Михаила был. Рыжеволосая, белотелая, с широко распахнутыми зелеными глазами. Худенькая и испуганная. Мое сердце едва не истекло кровью при виде этой симпатичной особы, подвергнувшейся акту вандализма. Не хуже доброй самаритянки я отодрала скотч и принялась развязывать ее. Едва пластырь был снят, рыжеволосая принялась жадно глотать воздух.
— Этот псих ворвался, — волнение мешало ей говорить, — с пистолетом… Заставил Мишу связать меня и повел его вниз… Я чуть с ума от страха не сошла!
— Ты его знаешь? — по-сестрински нежно посмотрела я на девушку.
— Нет, — мотнула она головой, — понятия не имею, кто он. Клара, — робко представилась она, кое- как сев на кровати и потирая затекшие руки.
— Очень приятно, — улыбнулась я, — Татьяна. Ты давно знакома с Михаилом?
— Недавно.
— Я так и предполагала, — усмехнулась я.
— Что ты имеешь в виду? — встрепенулась девушка.
— Ничего особенного. Просто сочувствую тебе, он разобьет твое сердце, — вылепила я фразу, по своей банальности не уступающую лучшим образцам дешевого любовного чтива.
Я аж сама поморщилась, услышав от себя такое затасканное речение. Клара непонимающе заморгала
