мужик носил на себе кучу самой разнообразной одежды, очевидно по принципу «все свое ношу с собой».
Бомж, проводивший меня до шалаша Борисенко, тут же исчез, а я стала осторожно спускаться по склону оврага к жилищу Степана. Сам хозяин наконец-то выбрался из лачуги и с трудом поднялся на ноги.
Тут он увидел меня, и глаза его удивленно округлились.
— Тебе чего? — буркнул он.
— Ты Степан Борисенко? — спросила я вместо ответа.
— Ну, я… — недоверчиво проворчал он. — А чего надо-то?
— Поговорить надо, — сказала я и полезла в карман за деньгами. С такой публикой лучше всего разговаривать за деньги, это я уже поняла. Достав сотенную купюру, я показала ее Степану, и тот сразу же отреагировал.
— Ну, пойдем, поговорим, — смягчился он, — раз надо… А если еще и сигареткой угостишь…
— Угощу, Степан, — пообещала я, следуя за ним.
Мы прошли за его хибарку. Оказалось, что там, на заднем дворе, даже имеется кое-какая мебель. Я увидела старый полуразвалившийся диван с выскочившими кое-где пружинами и грубо сколоченный из подручных средств стол.
— Садись. Давай потолкуем, — проговорил Степан и уселся на диван.
Я предпочла остаться стоять, достала из сумки пачку сигарет, одну взяла себе, а другую протянула Борисенко.
— Ух, какие… — довольно причмокнув, произнес Степан. — Давненько таких не курил.
Он прикурил от предложенной мной зажигалки и со вкусом затянулся. Выпустив клуб дыма, Степан посмотрел на меня.
— Тебя как величать-то?
— Татьяна, — представилась я. — Мне нужно поговорить с тобой по поводу твоей квартиры. Той, что ты не так давно продал агентству «Рубин».
Степан поднял на меня изумленные и даже, как мне показалось, испуганные глаза и спросил:
— А чего тут разговаривать-то? Продал и продал.
— Тебя ведь обманули с квартирой. Пообещали денег и другую квартиру, а обещание не выполнили. Денег дали мало, а квартиру ты вообще не получил.
— А ты кто? — насупившись, спросил Степан. — Из милиции, что ли?
— Нет. Я не из милиции. Я частный детектив и занимаюсь совсем другим делом. Мне нужно найти доказательства виновности некоего Остапчука Виталия Владимировича. Знаешь такого?
В глазах Степана промелькнул страх, но он тут же отвел взгляд и равнодушно проговорил:
— Ну, знаю. Он в том агентстве работает. Он сделку и оформлял.
— Послушай, Степан, — начала я. — Если ты поможешь мне, то я тебе хорошо заплачу. И это еще не все. Я попробую помочь тебе вернуть твою квартиру, ведь тебя выселили незаконно.
— А чего незаконно? — пробурчал Борисенко. — Я все сам подписал.
— Но ведь они специально напоили тебя, — настаивала я. — Адвокат сможет доказать, что сделка является недействительной.
— Адвокат! — насмешливо присвистнул Степан. — Откуда у меня деньги-то на адвоката? Мне столько за всю жизнь не заработать.
— Я же говорю, что помогу тебе. Ты не один такой. Остапчук выселил подобным образом много людей. Некоторые из них даже умерли, когда оказались на улице.
Я кратко изложила Степану историю с Васильевым, который скончался, оказавшись в таком же положении, что и Борисенко. Степан внимательно выслушал меня, потом покачал лохматой головой и проговорил:
— А чего делать-то надо?
— Мне нужно, чтобы ты дал показания в суде против Остапчука. Чтобы рассказал все, как было на самом деле.
— Тю! — презрительно скривил губы Степан. — У них деньги. А у кого деньги, у того и власть. На их стороне и правда будет.
— Я же сказала, что постараюсь помочь тебе. У меня тоже есть деньги, есть связи. Так что еще неизвестно, на чьей стороне окажется правда. Мне нужно доказать, что Остапчук и его подельники мошенничают, и тогда им не помогут никакие деньги. Но я ничего не могу сделать одна. Мне нужны свидетели. Я, конечно, поговорю и с остальными выселенными на незаконных основаниях, но они в большинстве своем очень пожилые люди. И возможно, уже не все могут давать свидетельские показания в суде.
— Из ума, что ль, выжили? — уточнил Степан.
— Ну, вроде того. Просто суд может не признать их показания. А ты — нормальный взрослый и не старый еще человек, с ума не съехал. Отмыть тебя, и будешь выглядеть очень убедительно.
Степан задумался. Попросив у меня еще одну сигарету, он закурил и молча затягивался. Это длилось несколько минут, и я не выдержала.
— Что тут раздумывать? Терять тебе все равно уже больше нечего. Так что соглашайся. Тебе вернут квартиру. А я тебе еще и заплачу.
Мои слова о деньгах напомнили Степану об обещанной сотне. Он покосился на меня и сказал:
— Деньги-то отдашь?
— Держи, — я протянула ему купюру. — Будет еще, если ты мне поможешь.
— Остапчук тоже обещал, — проворчал Степан.
— Черт возьми! — не выдержала я. — Остапчук у тебя квартиру отнял. А мне что с тебя взять? Чего ты раздумываешь-то?
— Боязно, — поежился Борисенко. — Я уж так привык… — он обвел взглядом свой «участок» с хибарой.
— Господи! Ну, хуже уж точно не будет!
Борисенко вздохнул и выбросил окурок. Потом поднял на меня усталый взгляд и кивнул:
— Ладно, Татьяна батьковна! Помогу. Только ты мне все как следует растолкуй, чего мне надо делать, где чего говорить.
Я выдохнула с облегчением и опустилась на грязный диван рядом со Степаном.
Сразу после разговора с Борисенко я отправилась к Кире, чтобы рассказать ему о том, что у меня есть свидетель, готовый дать показания против Остапчука.
— Вот, значит, как… — протянул Кирьянов, выслушав меня. — А ты уверена, что его показаний будет достаточно, чтобы предъявить обвинение в незаконных сделках с недвижимостью?
— У меня есть координаты еще нескольких человек, которых тоже можно было бы привлечь к этому делу, но боюсь, что они старики, уже наполовину выжившие из ума. Суд может просто не принять их показания.
— Да. Возможно и такое, — согласился со мной Киря. — И что ты думаешь делать дальше?
— Думаю предъявить Остапчуку свидетеля и посмотреть, как он начнет метаться, будто помойный кот.
— Танюха, ты рискуешь, — недовольно покачал головой Кирьянов. — Если этот тип не остановился перед убийством своей начальницы, он может и…
— Я знаю, о чем ты думаешь, — остановила я Володьку. — Я буду начеку. Ты же меня знаешь. Я себя в обиду не дам.
— Кстати, а это у тебя откуда? — Киря указал на синяк у меня под глазом, который он увидел, как только я сняла солнцезащитные очки, и на разбитую губу.
— А, это… — беспечно махнула я рукой. — Бандитская пуля. Ничего, до свадьбы заживет.
— Что, заступилась за обиженную девушку? — пошутил Кирьянов.
— Вроде того, — уклонилась я от ответа, не желая обсуждать эту тему.
— Послушай, а может, лучше оформим все официально? — неуверенно проговорил Володька, зная,
