(О боже, что за роль ты мне отводишь? Просто стальная разведчица из гангстерского фильма!)
– Женя... – после долгого молчания начала Оля-Поля. – Женя, мы вам все расскажем, но очень просим, чтобы все это осталось между нами... Если кто-нибудь узнает, что я... что она... что обе мы того-этого... То с нами все будет кончено!
– Что случилось?!
Воображение услужливо подсунуло колоритнейшую картинку: похожие друг на друга, как две таблетки аспирина, Оля и Поля в плену у браконьеров, от которых по неизвестной пока мне причине они могут откупиться только шкурой Альбертика!
– Говорите же! Обещаю, что если смогу помочь – помогу!
– Правда поможете?
– Клянусь!
– Дело в том, что... Что я и Поля... Что мы...
– Ну?!
– ...беременны...
– Что, обе?
– Да. Мы всегда все делаем вместе.
Ффу-уууу! Огромный, как воз кирпичей, груз свалился с моих плеч. Оля и Поля беременны! Судя по тому, что этот факт не заставлял их прыгать от радости, поздравлять сестренок было не с чем. Но все-таки это было лучше, чем то, что мне представилось с самого начала! Беременность со временем проходит, а вот оторванную голову назад не пристрочить.
– Что ж, материнство – это самый важный и значительный этап в жизни каждой женщины, – сказала я дежурную фразу. А что, интересно, я могла еще сказать? То, что любовь проходит, а дети и воспоминания остаются?
Но Оля-Поля будто одновременно куснули спелого лимона – так скривились их хорошенькие мордашки, и слезы, одновременно выступившие из глаз, потекли по щекам, как хрустальные бусинки.
– Не надо плакать, – немного растерялась я. – Зачем же – плакать?
Я спохватилась, что все мы стоим на пороге, и с некоторым опозданием пригласила девушек пройти в комнату. Подняла с пола брошенную Лолой бутылку с минеральной водой, открыла ее и плеснула в стакан. Поля-Оля протянули руки.
– Это такое несчастье, такое несчастье! – запричитали они после того, как напились и вытерли слезы. – Ну вы представляете – ребенок! Зачем он нам сейчас нужен? Именно сейчас, когда все так прекрасно устраивается! Мы получили работу, нас заметили, пригласили в Москву, здесь столько возможностей, у нас были такие планы! И теперь придется все бросить! На самом интересном месте! И все из-за одного подонка!
– И скотины!
– Неврастеника!
– Урода!
– Подлеца!
– Стоп! – рявкнула я. – Кто все эти люди?
– Какие люди? – растерялись девочки.
– Ну вот эти пять человек – подонок, скотина, неврастеник, урод и подлец?
– Это все он, он! Один и тот же! Альбертик!
– А раз «это все о нем», тогда и будем называть вашего любовника по имени, договорились? Чтобы не путаться.
– Он говорил, что будет осторожен! – всхлипывали модельки. – И что никогда не допустит, чтобы мы «залетели»... И вот, когда это случилось... Причем в один день... Он сразу в кусты! Сказал, что знать ничего не знает и никогда не был в нашей постели!
Обе они бухнулись на мою кровать, обнялись и уже заревели как следует.
Я выждала несколько минут, чтобы дать им успокоиться. А потом спросила, присаживаясь рядом:
– Простите, если буду неделикатной, но зачем, какая у вас была необходимость заводить с ним роман? Сразу обеим? Какое удовольствие делить на двоих одного мужчину, я не понимаю? Неужели у современных моделей так плохо с кавалерами?
– Кавалеров пруд пруди, – вздохнула Оля. – Только они мелкие. Без связей, в лучшем случае – с одними деньгами. А мы девушки умные, у нас не только фигура, но и мозги.
Последнее утверждение было по меньшей мере самонадеянным, но я промолчала.
– Таким, как мы, надо делать карьеру! Альберт сам нас привел в «Кассиопею», убедил Ирину Михайловну, что мы перспективные... Мы так радовались, что стали настоящими моделями! Чуть не задушили Альберта от радости, он как раз между нами лежал... А через месяц – вот! Беременны! Мы к нему – а он от нас... Один раз поймали его, к стенке прижали, а он такой говорит – милые мои, я хочу сделать вам предложение! Мы думали – хотя бы замуж позовет, спрашиваем – какое предложение? А он отвечает: «Отвяжитесь от меня, а?» Ну, не сволочь?!
Олю и Полю сотрясла новая порция рыданий.
Мне же (не очень кстати) пришла на память одна история.
Одна из подружек моей общительной тети Милы, очень милая врач-гинеколог Аглая Борисовна, несколько месяцев подряд принимала у себя в кабинете молодых беременных женщин, которые приходили к ней за направлением на аборт. Девушки были как на подбор – молодые, красивые, кровь с молоком, совершенно не похожие одна на другую – блондинка, брюнетка, рыжая, пухленькая, худенькая, полногрудая и с мальчиковой фигурой, совсем молоденькая девочка и представительная дама сорока двух лет...
Но удивительно было, конечно, не это, а то, что каждый раз новую беременную даму сопровождал один и тот же человек – дико красивый грузин лет тридцати пяти, всегда очень аккуратно, даже щегольски одетый – замшевая куртка, отутюженные брюки, лакированные ботинки с такими длинными носами, что они походили на клювы диковинной птицы.
Ухажер – Аглая Борисовна очень скоро узнала, что его зовут Гоги, – всегда был неизменно внимателен не только по отношению к своим любовницам, но и к персоналу поликлиники. После того как он уводил от нее своих женщин, врач неизменно находила у себя на столе коньяк, конфеты и некоторую сумму денег в конверте. Грузин был не скуп...
К Гоги в поликлинике скоро привыкли. Орлиный профиль, белозубая улыбка, влекущие глаза и лакированные туфли стали сниться по ночам медицинским сестричкам и двум одиноким заведующим отделениями. В скором времени две из них тоже пришли к Аглае Борисовне за направлением...
Подруга тети Милы, конечно, удивлялась про себя такому любвеобилию гордого сына Кавказа, но, как оказалось, ее удивление было ничто в сравнении с тем изумлением, которое она испытала полгода спустя.
В этот день Гоги привел к ней новую девушку – кареглазую черноволосую грузинку Софико. Стыдливо кутаясь в черную шаль, она присела у стола, пряча румяное от смущения личико, и отвечала на вопросы тихим, робким голосом.
– Направление на аборт хотите? – привычно спросила Аглая Борисовна, после того как заполнила все необходимые в карте пациентки данные.
– Нэт! – гордо ответил Гоги, который вопреки обыкновению в этот раз из кабинета не вышел.
Аглая Борисовна подняла голову от бумаг:
– Вот как? Тогда на что же вы жалуетесь, моя милая?
– Ребенка мы хатим, дарагая! – торжественно ответил за женщину Гоги. – Сына! Мине, женатому человеку, сын вот так нужен! Памаги! Ты мине знаешь – я не жадный, э! Любые денги даю!
– Софико – ваша жена? – догадалась моя знакомая.
– Канешно, жена! Пять лет уже как жена! Всем хорошая жена, слушай. Только родить не может. Памаги!
На этих словах Софико чуть приоткрыла лицо, выставив из-под платка горящие мукой глаза. В них была мольба.
– Что ж, это меняет дело. Я выпишу вам направление на обследование. Когда сдадите все необходимые анализы и пройдете узи, будет ясно, в чем причина бесплодия, тогда и начнем лечить. И ни в коем случае не
