Скорчив презрительную гримасу, Юля продемонстрировала всем нам абсолютно целые вены на обеих руках.
– Она не в руку, она в ногу их колет, – сказала из своего угла Аня. – И не в вену, а просто... в эту, ну, в мышцу, прямо в бедро...
Тем временем к Юле начало возвращаться былое спокойствие. Она выпрямилась, царственным движением отбросила за спину волосы, высоко задрала точеный подбородок и посмотрела на всех сквозь презрительный прищур.
– Наркотики обычно не колют в мышцу, – пробормотал Игорь, не спуская глаз с раскрытой на столе коробочки. – Хотя, может быть, Юленька просто не хотела портить руки? Ничего не понимаю! Рассказывай, Аня.
И Аня рассказала следующее.
Когда после всех приключений в Гостином Дворе мы приехали в гостиницу и отправили Анюту умываться, отдыхать и обдумать свое поведение на будущее, девочка долго не могла уснуть. Ей было стыдно, ей было страшно, и она умирала от желания как-то загладить свою вину. Но как это сделать? Какие найти слова, чтоб убедить хозяйку «Кассиопеи» в том, что она «больше так не будет»?
Раздумывая над этим, Мохова решила пойти за советом к признанной королеве агентства Юле, к которой, как было известно, хозяйка особенно благоволит. Конечно, риск был велик. Юля, которая считалась с Аней ничуть не больше, чем другие девушки агентства, могла фыркнуть Ане в лицо, могла просто выставить ее за дверь, могла, наконец, поднять на смех и потребовать удалить «эту дуру» из их компании. Но она не сделала ни того, ни другого, ни третьего.
Юля вообще не заметила, что в ее номер вошел кто-то посторонний, потому что в эту минуту она находилась в ванной и, поставив ногу на край унитаза, закусив губу, медленно вводила себе в бедро какой- то раствор. Аня увидела это сквозь щель приоткрытой двери. Ее как обожгло: «Наркотики!» Она была современная девушка и прекрасно знала, что под глянцевой обложкой гламурной жизни нередко кроются грязные, перепачканные кровью, наркотиками и алкоголем страницы.
И, конечно, мама на кухне и учительница в школе часто рассказывали ей, чем это все заканчивается. Начав принимать наркотики, модель из «девушки, у которой все впереди» за считаные месяцы, а то и недели превращается в опустившуюся «женщину со следами былой красоты».
Но главное – Юля была «лицом» Дома моды «Кассиопея»! А Анечка сегодня уже получила первый урок насчет того, как легко можно подставить Ирину Акулову и ее Дом моды. Стоит только кому-нибудь узнать, что первая модель «Кассиопеи» – наркоманка! Стоит только запродать эту информацию желтой прессе – и крупный скандал обеспечен!
И тогда Аня...
– И тогда я решила спасти всех нас! Понимаете? Решила выкрасть у Юльки шприц и эти ампулы! И выкинуть их! И все сразу станет шито-крыто! Я подглядела, что она ставит их в шкафчик над умывальником. И еще поняла, что дверь в номер она не закрывает – наверное, забывает просто, или оттого, что все время под кайфом! В общем, я повернулась и так тихо-тихо, на цыпочках, вышла. Подождала у себя часа три, чтобы совсем ночь наступила... Переоделась, тапочки бесшумные надела, как в шпионских фильмах показывали, и шмыг к Юльке! Она и вправду не запиралась. Темно так было у нее, тихо. Прислушалась – вроде спит! Прокралась в ванную, только стала шкафчик открывать, а она как сзади набросится! Как маньячка какая-то! Ух и сильная она – ну точно мужик! Душить меня начала, стерва такая, я еле вырвалась! Выскочила в коридор, а Юлька за мной! Дальше вы знаете! И вот что она со мной сделала!
И Аня продемонстрировала нам пересекавшую ее предплечье красную полосу.
– Ногтями оцарапала! Сволочь! А у меня послезавтра показ!
– У всех послезавтра показ, – сказал Воронов и решительным жестом накрыл коробочку со шприцем своей широкой ладонью. – Ладно, Анюта, ты иди. В любом случае спасибо за информацию. Иди и немедленно ложись спать, чтобы никаких мне больше хождений! А с тобой, Юленька, мы еще побеседуем.
Аня встала с явной неохотой. Сделала несколько шагов и обернулась, тряхнув платиновыми локонами:
– Я забыла сказать! У нее, у Юльки, в кармане что-то есть. Скажите ей, пусть покажет, может, это пистолет? Она еще в ванной на меня с этой штукой набросилась, я еле увернулась! А в коридоре она стрелять побоялась, наверное...
– Хорошо, Аня. Иди. Мы во всем разберемся.
Мохова вздохнула и вышла, осторожно прикрыв за собою дверь. Игорь повернулся к Юле:
– Так, дорогая моя. Все, что имеешь в карманах, – сюда, на стол!
– Вы не имеете права... – агрессивно начала Юля.
– Юленька, девочка моя, времени нет с тобой препираться. Женя!
Придержав строптивую манекенщицу за руки, я дала возможность Игорю залезть к ней в оба кармана на пижамной куртке и вынуть из одного – небольшой продолговатый предмет, отдаленно напоминающий карманный фонарик, а из другого – крохотный дамский пистолет с перламутровой ручкой. Размером эта «игрушка» была всего с пол-ладони, но тем не менее это был самый настоящий пистолет, с разящей убойной силой. Американский NAA двадцать второго калибра, с емкостью барабана в пять патронов. Я знала эту модель – у самой когда-то было нечто подобное.
Невольно я посмотрела на Юлю с уважением. Красавица явно понимала толк в оружии. Ведь расхожее убеждение, что дамский пистолет должен помещаться в сумочку, в корне неверно. Потому что сумочку-то обычно у дам первым делом и выхватывают! Оружие надо носить в буквальном смысле слова на себе – в кармане одежды, за поясом, да хоть за резинкой чулка. А значит, дамский пистолет должен ненамного превосходить по размеру сложенный носовой платок.
Этот – был именно такой...
– Та-ак... – протянул Игорь. – Откуда у тебя огнестрельное оружие?
– В наследство досталось, – огрызнулась Юля. – От деда, ветерана Отечественной войны. Устраивает вас такой ответ?
– Нет, не устраивает. Это пистолет новейшей марки и недавнего года выпуска.
– Ну, значит, на улице нашла. Эй, осторожно! Он заряжен! – подалась Юля вперед, увидев, как Игорь вертит в руках смертоносную игрушку. – Почти как вы! Я его из-под подушки выдернула, когда почувствовала, что в номере кто-то есть, а под подушкой он у меня лежит заряженный!
– Не учи меня обращаться с оружием, детка, – я «калашников» с закрытыми глазами собирать учился, когда ты еще на горшке по полу детского сада елозила. Повторяю вопрос: откуда он у тебя?
– Знакомый подарил.
– Зачем?
– Мля, чтобы в рукоятку смотреться и губы красить! – взорвалась Юля. – Что за дурацкий вопрос?! Красивую девушку на каждом углу подстерегают всяческие неприятности! Если бы вы знали, как часто приходиться бить козлов по рукам – так и норовят ущипнуть или потискать! Так и хочется им всем яйца поотстреливать!
– Ясно. Ну а если не справишься? Тебя хоть стрелять из него учили, из такого пистолета? Это же, – выбросив вперед руку, Игорь прицелился в часы, висевшие у нас над головами, – это ударно-спусковой механизм куркового типа, одиночного действия, когда курок взводится вручную перед каждым выстрелом. Довольно сложная система, если не иметь сноровки. А если у тебя замкнет?
– У меня – не замкнет! А даже если и замкнет, так на этот случай есть вон, – и Юля кивнула на продолговатую штучку. – Этот не подведет.
– Ах да! Шокер! – отложив пистолет, Илья взял в руки то, что я сначала приняла за карманный фонарик. – Тоже хорошая штука. Но тоже ненадежная. А вдруг в нем аккер сядет? Как тогда?
– На этот случай у меня в сумочке еще есть газовый баллончик.
– Да? Еще лучше. Но а вдруг и в баллончике газ закончится? А мужик продолжает приставать... Тогда как? – продолжал настаивать Илья.
– Ну, – Юленька томно вздохнула и, потупив взгляд в пол, тихо призналась: – Ну, на этот случай, я – транссексуал...
– Что-о-о-о???
