ответов на бесконечные телефонные звонки.
— Думаешь, здесь можно на что-то рассчитывать? — спросила Эля Каму по дороге к автобусной остановке.
— Не знаю. Надеюсь, — устало отозвалась Кама.
— Мика месяцами ждал от них звонка.
— Мика-программист. Он хотел определенную работу, а не какую-нибудь, как мы. У нас шансов больше.
— Ты права. Может, мы и найдем что-нибудь. Куда ты сейчас пойдешь? — снова спросила Эля.
— К Тоге. — тихо сказала Кама, глядя в сторону.
Эля помолчала, но через минуту все же выпалила, не сдержавшись.
— Ты неисправима!
— Ты меня никогда не поймешь, Эля. — грустно заговорила Кама. — Ты же не любишь Мику.
Эля удивлёно посмотрела на Каму, но промолчала. А Кама, не почувствовав протеста с её стороны, продолжала.
— Ты считаешь его слабее себя. Ведь так? Это не любовь. Он так долго не выдержит. А я с Тогой связана очень крепкими нитями. И связана я на всю жизнь. С самого начала, с самой первой встречи я знала, на что иду. Помнишь, как мы познакомились? С первого дня первого курса я уже знала, что он будет моим парнем. Я не лучше Тоги. Я такая же слабая и ничтожная. Мы одинаковые. Он прячется от своих проблем в наркотиках. Я — в равнодушии, апатии, мужчинах, вечеринках и выпивке. Но мы оба знаем, что неразлучны. Наркоманы и пьяницы крепко держатся друг за друга. Так и мы. Мы можем ссориться, ругаться, злиться друг на друга, но у нас никого больше нет на целом свете. Тога бьет меня не только из ревности, но и из желания привязать к себе страхом. Это сильнее его. Он не может контролировать себя в такие моменты. Я ему это прощаю. Он хороший парень. Помнишь, как хорошо он учился на начальных курсах? Ему всё давалось легко. Я давно не могу с ним разговаривать, просто общаться. Я не бываю с ним близка из-за его состояния, но я ведь тоже хороша! Когда я пью, то флиртую со всеми подряд! И только любовь к нему останавливает меня от развратной жизни. Я должна заботиться о нём. Иначе он пропадет.
— Но он летит в пропасть, становясь всё опаснее и опаснее! — возразила Эля. — И ты хочешь ему в этом помочь?!
— Если так, то я полечу вместе с ним. — решительно ответила Кама.
После каминых слов Эля долго не могла прийти в себя. Кама никогда не говорила серьезнее, чем сейчас. Через несколько минут они попрощались и сели в разные автобусы. Кама спешила к Тоге. Каждый раз перед встречей с ним она чувствовала тревогу. Ей все время казалось, что до её прихода с ним может что-то случиться. Эля ехала в больницу к Мике и думала о том, что, наверное, Мика, как Тога для Камы, её судьба. Сейчас она по-настоящему ощутила, свой эгоизм и превосходство Камы над собой. Кама столько терпит от Тоги только потому, что считает себя недостойной лучшего. Невероятно! А почему она, Эля, никогда не думала об этом?! Никогда не задумывалась над тем, чего достойна она? Заслуживает ли она полного счастья? Имеет ли право судить Мику? Или Тогу с Камой? В больницу она пришла с твердым решением посвятить себя Мике и его лечению.
Навстречу Эле в белом, унылом, как всегда, коридоре вышел врач, лечивший Мику. Эле всегда казалось, что он её ждет, что ему как-то не безразлична судьба Мики. Увидев Элю, он оторвался от чтения бумаг, снял очки и, наверное, впервые за эти два месяца, улыбнулся. Он начал без всяких вступлений:
— Завтра вы сможете его забрать.
Эля была рада, но одновременно растеряна.
— Он поправился?
— Не до конца, конечно же. Двух месяцев для полного выздоровления не достаточно. Но из больницы он может выйти. Только его надо будет приводить сюда на курс лечения еще полгода и следить за регулярным приёмом лекарств. Можете пройти к нему. Он собирается.
Когда Эля вошла в палату, Мика действительно собирался. Заметив её, он присел на кровати и устало улыбнулся.
— Привет. — сказал он, а потом добавил — Я выписывалось.
— Я знаю. — ответила она. — Я принесла твои любимые бананы.
— Здорово. Большое спасибо.
Они снова замолчали и сидели так несколько минут, опустив головы. Слова не приходили им на помощь. По большому счету, им даже нечего было сказать друг другу. В глубине души они винили друг друга за развал своих отношений. Эле, которую совсем недавно так страшила мысль оставить Мику, казалось, что он остыл к ней. Она больше не чувствовала, что он цепляется за неё и во что бы то ни стало старается её удержать. Он всё время избегал её взгляда. Его холодность успокаивала и пугала Элю, которая всё ещё питала к Мике еле заметное, слабое чувство скорее привычки, чем любви. Мика снова заговорил, вертя в руках банан.
— Вчера пришло письмо от Заура. Он держится молодцом. Его, правда, пули немного пугают, но и к ним он понемногу привыкает. Говорит, раньше, когда слышал свист пуль, зажмуривался, а теперь даже кишки солдатам обратно в живот пихать приходится. — Мика замолчал и схватился за голову. — Мне так за него страшно!
Эля подсела к нему на кровать и обняла за плечи, пытаясь успокоить. Словами здесь всё равно не помочь. Ей очень хотелось заплакать, громко, от всей души, но расстроить Мику сейчас она не могла. Они ещё немного поговорили о Зауре, о Тоге, о Кямране, с которыми он тоже дружил, и о других старых друзьях. Постепенно Мика успокоился и даже повеселел, рассказывая о своих планах и новой жизни. Эля слушала его и верила в то, что так оно и будет. Она обещала помогать ему во всем и быть всегда рядом. Постепенно Эля уже начала привыкать к мысли о том, что Мика — ее судьба.
На следующий день Мика выписался из больницы и жизнь Эли потекла спокойной струей без всяких приключений. Она навещала его дома, они долго беседовали. Жизнь Камы тоже постепенно налаживалась. Кама устроилась на работу в ночной клуб официанткой, а днём работала преподавательницей истории в школе на полставки. Она очень уставала с этим напряженным режимом, но ей нужны были деньги на наркотики для Тогрула.
Через месяц Эля тоже получила работу в турецкой рекламной компании. Зарплата её устраивала, и теперь она могла позволить себе пожить хоть немного самостоятельно. На работе Эля произвела хорошее впечатление. С поручениями она справлялась легко и быстро. Теперь основное время Эли занимали телефонные звонки, составление писем, рекламы, переводы документации, и разного рода техническая работа. Работа ей не очень-то нравилась. Ей казалось, что она не использует весь свой мозг, но финансовая независимость хоть в какой-то мере привлекала больше, чем мысли о творчестве. Так началась другая сторона её жизни — взрослая, скучная, бездуховная. Эле хотелось спрятаться от всех, ни с кем не разговаривать, не видеть и не слышать людей. Ей с трудом давались не только звонки Мике, но и Каме. Кама настолько уставала, что и двух слов не могла сказать, да и весь разговор сводился только к Тоге, который так и сидел дома в ожидании следующей дозы. Иногда они с Кямраном неделями сидели в квартире и никого не пускали. Кямран, как и Тога не работал. Да и как наркоман может работать? Но с Кямраном ещё можно было разговаривать. А с Тогой — уже нет. Он все время размахивал пистолетом при виде Камы и успокаивался только тогда, когда она приносила деньги. Кама с трудом отбирала у него пистолет и прятала его, но после его побоев и истерик приходилось его возвращать.
Мика стал совсем тихим, и в присутствии Эли больше молчал и курил, изредка кидая на неё потерянный взгляд. Он ходил на лечение с Элей, а иногда с сестрой, и почти выздоравливал. Однажды вечером он позвонил Эле сам.
— Привет, Эля. — сказа он быстро будто куда-то торопился.
— Привет. — ответила Эля, немного удивившись. В последнее время он вообще ей не звонил.
— Мне очень нужно с тобой поговорить. — осторожно начал Мика. — Можешь прийти ко мне?
Эля взглянула на часы. Было восемь. Она рисковала рассердить мать, но все же сказала:
— Хорошо. Через полчаса буду у тебя.
Эля сказала матери, что ей нужно купить кое-что на завтра для работы, и быстро выбежала из дома, пообещав не задерживаться. Эля думала, что начнется обычная канитель его бурных признаний в любви и прочих обещаний светлого будущего, рассказ о планах, но всё же была готова на всё, потому как считала
