— Исмаил, конечно, обречен, — продолжил Олег Владимирович. — Муса теперь — тоже. После того как вы в своем открытом сообщении рассекретили пути и способы провоза партии, она исчезла. Вся. Муса попытался отыскать хоть какие-то следы и не смог. Кроме разгромленного вами склада с двадцатью тоннами, от партии не осталось ничего. Ни в сводках, ни в оперативных данных силовых структур такие объемы героина также не проходят.
— И вы знаете, кто это сделал?
— Судя по тому, что нам известно, партию похитил кое-кто из российской разведки.
— Камышин?! — выдохнула я.
— Почему вы так думаете? — ровно спросил Олег Владимирович, но я уже видела, что попала в точку. Он не был готов к тому, что я могу назвать эту фамилию. На его месте следовало наморщить лоб, вспоминая, а кто, собственно, такой этот Камышин.
— Я слышала эту фамилию от Хафиза, — призналась я. — Как видите, я от вас ничего не скрываю и рассчитываю получить такой же честный ответ. Это — Камышин?
— С высокой степенью вероятности он, — признал Олег Владимирович.
«Умничка, Юленька!» — похвалила я себя. Теперь я знала главное: Камышин — центральный персонаж. Я вскрыла упаковку с паштетом и принялась сосредоточенно его уничтожать.
— Мы проанализировали ситуацию, включая последние кадровые перемещения, и пришли к выводу, что вся партия находится в руках у полковника ФСБ Камышина.
Я открыла бутылку колы.
— Нас это особенно встревожило, потому что Камышина я знаю еще с той поры, когда он был старшим лейтенантом внешней разведки КГБ и способствовал переброске кокаина из Латинской Америки в Европу. Это действительно грамотный офицер и талантливый «сценарист».
— Зачем вы мне все это рассказываете? — спросила я и сделала глоток из бутылки. Больше всего Олег Владимирович напоминал мне дьявола-искусителя, опытного, умного, расчетливого «охотника за душами». Не пройдет и часа, и я, как и все остальные души, уже побывавшие в этих мягких мохнатых лапках, узнаю истинную цену «сделки». А цена эта — всегда твоя душа. Да и договор наверняка подписывают кровью.
— Я хотел бы, чтобы вы поняли, какого уровня проблема — эта партия героина.
— Это я давно поняла. Ближе к делу — что вам надо?
— Вот и хорошо, — спокойно сказал Олег Владимирович. — Я буду краток и постараюсь сформулировать вопрос корректно: наш интерес — знать все, что вы увидели и услышали с того момента, как получили задание, и до того момента, как за него отчитались.
— Вы же знаете, как это называется, — недобро усмехнулась я.
— Сотрудничество. К вашему сведению, около четырнадцати процентов профессиональных разведчиков работают на два и более государств. Девять десятых из них — элита. — Олег Владимирович улыбнулся. — Я бы сказал, предмет хронической гордости стран-работодателей…
— А если я откажусь?
— Какой смысл?
— Пачкаться не захочу.
— От вас не требуется подписывать контрактов. Просто отдайте нам ту информацию, которая вам все равно не нужна. А насчет «пачкаться»… вы и так, извините меня, по уши…
— Ну а если нет?
— Хорошо. Есть и другой интерес, и это — интерес самого Камышина. Вы ведь понимаете, что вас ждет, если он узнает, кто именно располагает всей информацией?
Я вздохнула. Я действительно понимала, что меня ждет…
— Позвольте, я вам объясню, — сосредоточился Олег Владимирович. — Они вас выпотрошат, как рыбу. Вывернут наизнанку и вытащат даже то, с кем вы переспали в первый раз. А потом кремируют.
— Как они на меня выйдут? Вы же сами сказали, что уничтожили все следы.
— Да, мы их припрятали. Сейчас даже администратор гостиницы не сможет вас вспомнить. Просто не сможет. Но если вы скажете «нет», я вас отдам. Лично я.
Меня обложили со всех сторон. «Вот оно, твое истинное нутро! — мысленно усмехнулась я. — Вот она, цена сделки!»
— А если я просто жертва обстоятельств?
— Знаете что, Камышину ведь плевать, кто вы: жертва, не жертва, фээсбэшница или агент ГРУ… просто плевать.
— А почему бы вам не расспросить самого Хафиза? Что знаю я, то знает и он, — осенило меня.
— К сожалению, Хафиз мертв.
— А дочери?! — Я почувствовала, как холодеет у меня все внутри.
— Семью он отправить успел… по нашим данным.
Мы замолчали. Я смотрела на волжскую воду и всей кожей, каждым волоском чувствовала, как прекрасна эта жизнь…
— Что именно вас интересует? — спросила я.
— В первую очередь кассеты, — сразу ответил Олег Владимирович. — Судя по переданной записи, вы нарезали ее из кусков — минимум из восьми других кассет.
— Так и есть, — подтвердила я. — Их действительно было восемь. Что еще?
— Документы. У Хафиза были карты и документы. Вы их взяли.
— Что еще?
— Все самые незначительные на первый взгляд детали. Так вы согласны?
— Почему вы не попробовали иначе? — ушла от ответа я.
— Что, ввести вам скополамин и узнать все быстро и без хлопот?
— Ну, хотя бы…
— Есть и такой вариант. Но знаете, Юлия Сергеевна, как это ни парадоксально может прозвучать, ваше сознательное, пусть даже с долей лжи, сотрудничество намного ценнее просто объективной информации, которую я могу получить таким способом.
— Почему?
— Потому что человек ограничен. Я могу даже не догадаться задать вопрос, на который у вас есть целая серия ответов. Убедительно? Есть вопросы?
— Есть.
Олег Владимирович удивленно приподнял брови.
— Слушаю.
— Зачем вам это надо?
— То есть? — не понял Олег Владимирович.
— Я так понимаю, что контрразведка Таджикистана не совсем автономна от российских спецслужб…
— Давайте оставим домыслы газетчикам…
— Давайте! — засмеялась я. — Пусть я вляпалась в эту историю по глупости. А ваш какой интерес?
— Я понял, — усмехнулся Олег Владимирович. — Вы боитесь, не будут ли использованы эти документы против государства Российского… извините за патетику… Не хочет ли сама контрразведка Таджикистана в моем лице нагреть руки на героине… Так?
— Ну, хотя бы, — сказала я.
— Я думаю, вы меня поймете, — начал Олег Владимирович. — Я — профессионал. И я понимаю, что Камышины приходят и уходят, а Россия и Таджикистан остаются…
— Не факт, — возразила я. — Россия, конечно, останется, а вот…
— Подождите, — перебил меня Олег Владимирович. — Все сложнее. Таджикистан важен в качестве буферного государства и для всей Средней Азии, и для России. И поэтому он будет существовать, кто бы ни пытался это изменить.
— Вы придаете такое значение буферным образованиям? — усмехнулась я.
— Вы можете себе представить, как изменилась бы история Европы без Швейцарии?
