понапридумывала, но я тебе не пара и никогда этой парой не стану. Я тебя, можно сказать, вырастил этими вот руками, — толстяк почти ткнул ей в лицо пальцами. — Я с тобой как с дочкой собственной возился, а ты меня теперь так сюрпризишь! Отец в шоке, семья в истерике! Я уж о Терр-Розе не говорю! Да уже к вечеру вся Система затрещит о том, как я направо и налево совращаю молоденьких принцесс! И что Аргон с Олавией пригрели на дворцовой груди толстую ехидную змею! Думаешь, всем станет приятно?
— Мне все равно, что будет, все равно, что станут говорить, — на ее щеках играл румянец, а влажные ресницы слиплись «кустиками». Ластения была так красива, что у Сократа невольно сжалось сердце. «Боже мой, — подумал он, — хорошая моя девочка, как же ты быстро выросла»…
— Мне все равно! — повторила девушка. — Я тебя люблю и хочу за тебя замуж!
Глядя в лицо Ластении, полное немого обожания, он понял, что потребуется какой-то очень веский аргумент.
— У меня есть невеста, Ластения! — осенило толстяка. — Мы с нею помолвлены и скоро поженимся.
— Не может быть… — в ее глазах мелькнула растерянность. — И где же она сейчас, твоя невеста?
— На Сатурне, — ляпнул он, позабыв, что именно на нем он сейчас и находится.
— Где-где?
— На Венере, хотел сказать, я с тобою уже в именах планет путаться начал.
Сократ страдал от жары и молил всех богов, чтобы все это поскорее закончилось.
— Но ведь это же неправда! — губы Ластении снова задрожали. — Ты нарочно так говоришь!
— Чистая, истинная правда, деточка. Мы знакомы уже много лет и вот решили пожениться.
— Она красивая? — тихо спросила девушка.
— Да!
— Очень?
— Да!!
— Красивее меня?
— Вы совершенно разные!
— И ты ее любишь?
— Безумно!! — Сократу казалось, что еще немного, он взорвется и его обломки станут долго падать на раскаленную дорожку, медленно кружась в душном воздухе. — Пойдем куда-нибудь отсюда, а? Я обещал твоему отцу, что мы скоро вернемся, они ждут нас в Деревянной Столовой.
— Я не хочу.
— Они без нас не начнут. Будут там сидеть, страдать от голода…
— А… эта… она тоже там?
— Терра?
— Да.
— Конечно, куда же этой колдовке деться. Наверняка сидит сейчас, злобно потирает ручонки и обдумывает, как бы поудачнее изгадить остатки моей репутации.
— Тогда я не пойду. Мне… мне стыдно…
— Да ладно, брось, глупости все это, потом вместе над всем посмеемся. Надеюсь, к этому разговору мы больше не вернемся, хорошо?
— Хорошо, — Ластения поднялась со скамейки. — Пойдем. Можно я тебя под руку возьму?
— Я потный и вонючий.
— Это не важно…
— Палач, закрой рот, ты глупо выглядишь, — толкнул его Дракула.
— Нет, ты видел? — очнулся молодой человек. — Это что, в самом деле
— Судя по всему, да, — вампир посмотрел на юношу, сидящего за столом рядом с Патрицием.
— А… а… а откуда же он его взял?
— Родил! Только что!
Старый вампир ожидал любых гадостей от судьбы, но только никак не взрослого, реального, кровного наследника и претендента на престол Марса. Все надежды Дракулы касательно владения Империей покрылись туманной дымкой и сделались еле различимыми.
Когда толстяк с Ластенией пришли в Деревянную Столовую, троица за столом что-то оживленно обсуждала.
— Сократ, — махнул рукой Аргон, — иди сюда. Терр-Розе может оказать нам большую услугу!
— Да ну? — голос Сократа был сух, толстяк не собирался сдавать своих позиций. — Значит, вы уже все ей рассказали? Ну, что же, я заранее снимаю с себя ответственность за все многочисленные подлости, которыми ответит эта дама на ваше гостеприимство. Впрочем, давайте, выкладывайте, что вы тут придумали, но в любом случае, я этого не одобряю. Протестую, возражаю, не согласен…
— Сократ, — перебила Олавия, — Терр-Розе может показать нам нашего мальчика, и мы увидим, где он находится. Мы увидим его и услышим!
— Каким образом? — толстяк залпом выпил полный бокал прохладного напитка.
— Минуточку терпения, — улыбнулась Терр-Розе.
— За юного владыку! За молодого повелителя Марса! — неслось со всех сторон.
Сидя за центральным столом, Патриций наблюдал за Нэскеем, как он развлекается, не забывая отдавать должное яствам и винам. Лицо Георга было пустым, застывшим, а в глазах темными серо- стальными потоками текли, переливались чувства и мысли…
Меж ладоней Терры возникло голубоватое сияние. Оно росло, густело, становилось все ярче и ярче, разбрасывая синие и белые искры. Терр-Розе скатывала сияние в шар, словно необыкновенный снег. Шар получился крупным, густо-красным. Держа его обеими руками, Терра легонько дунула, шар вспыхнул ярким алым светом, погас и стал прозрачным.
— Готово, — улыбнулась Терра.
— Ой, всего-то-навсего Шар Лицезрения! — фыркнул толстяк. — А я-то уж думал…
— Это не Шар Лицезрения, Шары синие, они красными не бывают, — с легким презрением произнесла Терр-Розе, — это Тайное Око из Четвертого параллельного мира, его присутствия во Дворце не обнаружит даже Патриций.
Прозрачная сфера зависла над центром стола, в ней хорошо просматривались далекие пейзажи Дворцового Парка. Не прикасаясь к Оку, королева медленно вращала его, и пейзаж послушно менялся: промелькнули фонтаны, показалась центральная подъездная аллея, запруженная роскошным наземным транспортом. Дворец был так щедро иллюминирован, что казалось — у него светятся абсолютно все окна.
— Похоже, там что-то мощно празднуют.
На реплику Сократа никто не обратил внимания, общее внимание было приковано к Тайному Оку. Оно проникло во Дворец и понеслось по ярко освещенным коридорам. Насмотревшись на столь парадную атмосферу, Терра уверенно повела невидимого шпиона к Малахитовой Зале.
Поблизости от юноши постоянно крутились Дракула и Палач, наконец-то пришедшие в себя после такого потрясения. Палач Нэскею пришелся по душе, а Дракула не очень — юноша не раз ловил на себе его колючие взгляды.
Зазвучала плавная, настолько прекрасная музыка, что, несмотря на сильное опьянение и плохо повинующиеся ноги, Нэскей направился к жгучей брюнетке, издали пожиравшей его огромными черными глазами. В солнечно-оранжевом платье, прекрасно гармонирующим со смоляными волосами, убранными в высокую прическу, с обнаженными плечами и глубоким декольте, — девушка была дивно хороша.
— Ты великолепна, — сказал Нэскей, беря ее за руку, — идем со мной.
