и намекнуть, что ей будет очень интересно узнать, что ее приятель поддерживает связь с Ингер.
Как ловко у него получается ездить туда-сюда, от одной к другой!
Я вынул мобильный телефон и позвонил Ингер. Внимательно наблюдая за его машиной, я слушал далекий гудок в трубке. Они все еще сидели и говорили, как будто им нужно было выяснить бесконечно многое, прежде чем отправиться в путь.
Я боялся нажать на кнопку звонка и поэтому делал вид, что ищу фамилию жильца. Я прочитал сверху вниз весь столбик с именами и кнопками звонков. Ее имя оказалось небрежно написанным шариковой ручкой на обрывке бумаги, подсунутой под кусочек грязного пластика, что было совершенно не похоже на искусно сделанную табличку на ее же почтовом ящике внутри подъезда. Кроме этого, было написано только ее имя, а имени Марии не было. Почему? Наконец я нажал пальцем на звонок. Вокруг кнопки был какой-то орнамент.
Послышался щелчок замка, потрескивание домофона, как в испорченном радиоприемнике, дверь приоткрылась, и мгновение спустя я уже бежал по лестнице с такой скоростью, что, если бы вниз шли люди, они могли бы вообще не заметить, как кто-то промчался им навстречу.
Подбежав к ее квартире, я негромко постучал, решив, что открыть дверь на стук ей будет легче, чем на звонок.
Я постучал еще несколько раз, но никто не подошел к двери.
А потом словно волна усталости нахлынула на меня, сжала виски и разошлась по всему телу. Я прислонился к стене и медленно пополз вниз, пока не оказался на холодном как лед полу.
Не знаю, сколько времени я просидел так, пока не услышал, что внизу хлопнула дверь, кто-то погремел у почтовых ящиков, зазвучали шаги. Я хотел встать, но сил не было.
Уже по шагам я понял, что это не она.
Прошла женщина с большим пакетом в каждой руке. Посмотрела мимо, притворилась, что не видит меня.
Не успела она исчезнуть на лестнице, поднявшись выше этажом, как входная дверь снова открылась, и вскоре между прутьями я увидел голову Ингер. Я поспешил встать. Она меня увидела, но остановилась только у своей двери. Поставила на пол сумку.
— Привет, — сказала она настолько безразлично, что затаившееся в моей груди отчаяние поползло к горлу.
— Привет, — ответил я.
Она вынула ключ и отперла дверь. Вошла, а я остался стоять на лестнице. Она не пригласила меня пройти в дом, но и не прогнала.
Дверь продолжала стоять открытой. Я услышал, как она раздевается, и вошел.
— Может, закроешь дверь? — сказала она.
Это было сказано совершенно тусклым голосом, без выражения, без эмоций. Она взяла сумку и исчезла.
Снимать обувь? Вешать куртку на вешалку? Ждать ее возвращения в прихожую и попробовать начать разговор о том, что нас ждет дальше? Были у меня какие-то права на присутствие в ее квартире или я стал посторонним, чужим для нее человеком?
Я услышал, как она включила кран на кухне, но, войдя, увидел, что она просто стоит перед мойкой. Я обнял ее за плечи и спрятал лицо в ее волосах. Она не шевелилась. Я крепко прижимал ее к себе, но она не реагировала.
Тогда я отпустил ее. Она повернулась. Мне хотелось, чтобы она что-нибудь сказала, но понял, что она этого не сделает. Во всяком случае, первым нарушить молчание должен был я.
— Что происходит, Ингер? — спросил я. — Что с нами происходит?
Я не узнал своего голоса.
Она погладила меня по щеке.
— Не знаю, — тихо сказала она. — Не знаю.
— Я не могу… — начал я, но запнулся.
Она обняла меня. Наконец-то я почувствовал ее тело. Оно было рядом и не сопротивлялось. Я нашел ее лицо, прижал свои губы к ее губам. Я знал, что она должна стать моей. Хочет она или не хочет, она должна стать моей. Она открыла губы, но только слегка, без страсти, и то потому лишь, что я принуждал ее. Больше похоже на легкий укус, чем на поцелуй.
Она опять напряглась.
Я выпустил ее.
— Я не знаю, Кристиан, — сказала она. — Все так запуталось. Я ничего толком не знаю, ничего не понимаю.
— А что тебе нужно понимать? — сказал я.
— Дай мне время. Сейчас я не мену ничего решить.
— Я подожду, — сказал я. — Я буду ждать, сколько тебе потребуется.
Она улыбнулась.
— Ты такой хороший, — сказала она.
Увидев ее улыбку, я почувствовал себя так, как будто кто-то ударил меня в грудь.
Я не хотел спрашивать, но остановиться было уже невозможно, и у меня выскочило:
— А как у тебя с Халвардом?
— В каком смысле?
— Как у тебя с Халвардом? С ним ты тоже не можешь разобраться?
— Кристиан, о чем ты говоришь?
— Ты с ним тоже не можешь разобраться? Он же был у тебя только что, разве не так?
По ее лицу пробежала тень досады.
Мы долго стояли молча.
— А теперь уходи, — сказала она наконец.
Казалось, что в тот момент, когда она это говорила, она стояла очень далеко от меня.
— Уходи. Понятно?
Она подняла руку.
— Ты должен уйти. Тебе нельзя тут оставаться. Ты что, сам не видишь этого?
Портье вздрогнул, увидев меня, быстро спрятал что-то под газеты, лежавшие перед ним на стойке, и изобразил на лице вежливое участие.
— Кто в двести четырнадцатом? — спросил я.
— Вы ищете Риту?
— Я ищу Риту, — сказал я. — Она еще там?
— Да. — Он посмотрел на часы. — Но она сейчас занята. Она не одна.
На лестнице я оглянулся, успел увидеть, что портье продолжает что-то говорить, но уже не слышал, что именно. Дверь была заперта. Я подергал за ручку, громко постучал и крикнул, чтобы немедленно открыли. В номере началась возня, шум, потом дверь открылась. На Рите был халатик, ее волосы торчали в разные стороны, и — что, возможно, объяснялось светом, падавшим из коридора, — теперь она казалась старше, с квадратным подбородком и синевой под глазами.
Сначала она изобразила на лице оскорбленную невинность. Я распахнул дверь. Около кровати стоял мужчина средних лет с каплями пота на лбу, он застегивал рубашку, а увидев меня, издал приглушенный стон.
Рита спросила, какого черта я ворвался к ней таким образом? Я пропустил ее вопрос мимо ушей, подошел к ее клиенту и предъявил ему удостоверение. Он засопел, вспотел и начал сбивчиво объяснять, как он здесь оказался. Слушать я его не стал, а просто отправил домой к жене и детям.
Когда он убегал, у него был вид человека, только что чудом избежавшего смертного приговора.
Рита смотрела на меня, грозно сдвинув брови. Я повернулся к ней.
— Какого черта ты это устроил? Кто мне заплатит? — мрачно сказала она. — Ты, что ли?
Потом она немного успокоилась.
