целого дня — в самолетах и аэропортах, — была не особенно вкусной. Поэтому молодые люди отдали должное домашней стряпне хозяйки, которая все это время, безмолвно покачиваясь в гамаке, подвешенном у входа, делала вид, что дремлет, но держала их под прицелом своего недремлющего ока. От ее неусыпного взгляда они избавились, только сев в машину, чтобы ехать на раскоп.
Но вот наконец их цель и, возможно — последняя надежда.
— Если эта гробница двадцать семь все еще закрыта… — Джоа прикусила нижнюю губу.
— Знаешь, что меня беспокоит?
— Что?
— То, что судьи не дают о себе знать. Они вовсе не из тех, кто сдается и отступает.
— А меня не оставляет все то же ощущение.
— Что за тобой следят?
— Да.
— Вчера в самолетах, начиная с Медельина, я внимательно рассматривал пассажиров. Ни одного повторяющегося лица. Никого, кто висел бы у нас на хвосте…
Они очень быстро проехали семь с небольшим километров, отделявших городок от развалин древнего Паленке, и запарковали машину у входа. Как и в прошлый раз, Джоа предъявила пропуск, теперь еще и распространив его действие на Давида, которого держала за руку. Отчетливые оттиски печатей компетентного министерства без лишних разговоров распахнули перед ними двери на территорию археологического памятника. Фотографию отца, показывая документ, она прикрыла на всякий случай большим пальцем. Шествуя по направлению к гробнице двадцать семь, девушка не переставала смотреть по сторонам, разыскивая глазами Бенито Хуареса — своего говорливого провожатого в первое посещение комплекса.
Номер двадцать седьмой был закрыт, и Джоа овладело беспокойство.
Они пошли к двум другим гробницам. Когда приблизились, из одной из них навстречу им торопливо выбрался археолог. Информация об исчезновении Хулиана Мира к тому времени уже стала достоянием гласности.
Она об этом не подумала.
— Джорджина! — выпалил Бенито Хуарес с широко раскрытыми глазами. — Девочка моя! Куда ты подевалась? Сначала ты пропадаешь, потом мы узнаем, что и твой отец… Я боялся худшего!
— Я как раз его и искала, — Джоа попыталась предотвратить необходимость пускаться в излишне подробные объяснения. — Я не могла вам ничего сказать, потому что шло следствие и… меня просили сохранять конфиденциальность.
— Я понимаю, все прекрасно понимаю! Что-то удалось выяснить?
— Пока нет.
— Клянусь всеми святыми! У меня в голове не укладывается, как может бесследно исчезнуть такой человек, как Хулиан Мир? Полный абсурд! — Тут он впервые взглянул на Давида, словно только сейчас заметил его присутствие.
— Давид Эскудэ, — представила его Джоа. — Помогает мне в поисках. А это — Бенито Хуарес.
Мужчины пожали друг другу руку. Археолог выглядел точно так же, как и когда Джоа познакомилась с ним, — весь перепачкан землей, вспотевший от трудов праведных, с блестящей лысиной и в круглых очках, оседлавших хребет его выдающегося носа.
— И ты вернулась в Паленке, чтобы?.. — Он понимал, что ее возвращение связано чем-то конкретным.
— Мне нужно осмотреть двадцать седьмую гробницу.
— Вчера мы расчистили завал… — Он нахмурил брови. — Зачем тебе эта гробница?
— Отец что-то усмотрел в ней, перед самым исчезновением.
— В двадцать седьмой? — Археолог не верил своим ушам. — Мне он ничего не сказал.
— Возможно, он пришел к такому выводу уже вечером, у себя в гостинице.
Бенито Хуарес почесал лысину.
— Эх, Хулиан, Хулиан… — вздохнул он. — Самый скрытный на всем белом свете человек. И самый непроницаемый.
— Так мы сможем спуститься в эту гробницу, сеньор Бенито?
Голос у Джоа был просительный.
— Там еще не вполне безопасно…
— Ну, пожалуйста.
— Думаю, что это возможно, если вы обязуетесь быть осторожными.
— Ну конечно!
— Хорошо, пошли, — и первым направился к двадцать седьмой.
В тот момент два других археолога появились на свет божий из недр номера двадцать пять, продолжая спор, начатый еще внизу.
— Вечно они сцепятся, — пробурчал себе под нос Бенито Хуарес. — Когда один утверждает, что найденная надпись гласит то-то и то-то, другой настаивает, что ее значение совершенно иное. Чудеса, да и только. Если бы знаки, символы и иероглифы можно было расшифровывать так просто, как получается у этих ребят! Но ничего, они молодые, у них все еще впереди, научатся. Археология — это наука времени. Мы раскапываем историю на миллионы лет назад и пытаемся раскрыть все ее секреты за какие-то жалкие месяцы, пусть даже годы нашего эфемерного настоящего.
Он безостановочно продолжал вещать о непреходящем значении своей профессии все то время, которое им потребовалось, чтобы дойти до места назначения. Джоа с чувством сжала руку Давида, и он ответил ей тем же — внешне незаметный, но важный для обоих жест. Спускаться по ступенькам к гробнице двадцать семь пришлось поодиночке. Возглавил цепочку Бенито Хуарес. Он открыл замок, призванный держать запертой полуразвалившуюся деревянную дверку, и все вошли внутрь.
И тут же ощутили сырость, холод и причастность к истории — именно в указанном порядке.
Запах влажной земли и прошлого.
Археолог щелкнул выключателем, и путь им осветила гирлянда лампочек. Они прошли по горизонтальному коридору длиной метров десять, с укрепленными по обеим сторонам стенками, и оказались перед узенькой лестницей, спускавшейся вниз.
— Осторожно, тут очень скользко! — предупредил провожатый.
— Эти надписи и стелы в коридоре… — начала зондировать Джоа.
— Рассказ об одной битве, — на сей раз коротко ответил Бенито Хуарес.
— Когда я была здесь первый раз, вы мне сказали что-то о будущем, что гробницы таят в себе множество предсказаний и календарных дат.
— Конечно, здесь немало разных дат и прорицаний. Ты побывала уже в номерах 25 и 26, где мы обнаружили упоминание о приходе испанцев, записанное задолго до того, как оно стало фактом, и я говорил, что нам потребуется немало времени, чтобы более точно все это расшифровать.
Тогда Джоа предположила, что в 27-й гробнице будет примерно то же самое.
Она ошиблась?
Лестница из тринадцати довольно высоких ступенек оканчивалась у входа в помещение с настолько низким потолком, что кое-где они касались его головой. Это было преддверие усыпальной камеры.
— Тут мы нашли две мумии. Двух слуг, — прокомментировал археолог.
— Эта находка из разряда важных?
— Все находки важные. Не такие выдающиеся, ясное дело, как гробница Пакаля. Но мы ведь еще не закончили копать и исследовать. Хотя, с научной точки зрения, обнаруженный саркофаг, по всем признакам, не из самых ценных. Пошли дальше, там есть еще подземный зал, побольше.
Прямо перед ними находилась дверь, ведущая в усыпальницу, но чтобы попасть туда, надо было миновать еще один проход, не очень длинный — около трех метров.
— Это как раз тот коридор, который дал частичную просадку, и обрушение лишило нас нескольких настенных надписей, — пояснил археолог. — Здесь будьте особо осторожны, ничего не касайтесь. Ни стен, ни потолка.
Проскользнув по этому коридору, они очутились в погребальной камере. В глаза бросился саркофаг —
