ловкость.
Убрав телефон, Букер еще раз обошел бетонное строение. Десятифутовый цементный квадрат был почти незаметен в лесу среди деревьев и кустов. Дверь, скошенный верх. Расположен посреди лужайки.
Вероятно, внизу довольно большое помещение.
Заросли кустов подходили почти вплотную, так что двигаться вокруг бетонной стены приходилось с опаской.
Букер покачал головой, подумав, что вполне мог бы пройти мимо, ничего не заметив. Неплохо придумано. Посторонний ни за что не догадается. Вот и полицейские проморгали. Но для чего все это?
Букер уже слышал шаги Тесс. У нее под ногами шуршали листья и иголки, но, глядя на толстую стену и стальную дверь, Букер подумал, что вряд ли их слышно внутри. Он обернулся к Тесс.
— Ну, что думаешь?
Она встала рядом, хмурая, поглощенная теми же мыслями, что и он. Но ничего не сказала и лишь покачала головой. Потом обошла бункер кругом, то и дело останавливаясь и наклоняясь.
— Не вижу никаких сюрпризов, — нарочито равнодушно проговорила она.
Потом стала осматривать и ощупывать дверь — дюйм за дюймом. Закончив, она опустилась на колени.
— Не понимаю. Зачем это тут?
— Не знаю. — Букер подошел к Тесс и опустился рядом с ней на корточки. Однако, если судить по тому, что ты рассказывала мне о Гари Гаролдсе, удивляться в общем-то нечему.
— Наверное, ты прав, — откликнулась Тесс и провела рукой по металлической петле на двери. — И все-таки. Знаю, он был мерзавцем, но мне не приходит в голову ни одно разумное объяснение. Зачем ему понадобилось это убежище. Ни охоту, ни наркотики он не признавал. Почему такой человек строит убежище. От кого? Или для кого? Для чего? Причем незадолго до собственного исчезновения.
— Поскольку Гаролдс умер, мы, наверное, никогда этого не узнаем, — сказал Букер и повернулся к Тесс. — Думаешь, можно открыть дверь?
Тесс смело встретила его взгляд. Недоумение, потом гордость появились на ее лице, прежде чем она улыбнулась.
— Если я открою, ты съешь меня в качестве стейка?
— Ты только открой, а уж там разберемся. — Он подмигнул Тесс и рассмеялся.
Тесс вынула из кармана что-то, похожее на кожаный бумажник, но это был не бумажник, а футляр с отмычками, которыми она принялась довольно ловко крутить в замке.
Прошло всего несколько мгновений, и до слуха Букера долетел едва слышный щелчок. Тесс довольно хмыкнула и повернула к нему улыбающееся счастливое лицо.
— Сезам, откройся!
Порыв ветра поднял листья и осыпал ими голову Тесс.
— Идет гроза, — сказал Букер. — Нам надо поторопиться, не то промокнем до нитки.
Тесс открыла дверь.
Он достал фонарик, включил его, осветил дыру и сказал:
— Похоже, он не ждал гостей. Ты как думаешь?
Подземная комната была довольно просторной. У одной стены стояло узкое ложе, у другой — большой металлический сундук, поверх которого лежали тонкие матрасы и грубые армейские одеяла. Третья стена была вся в деревянных полках, уставленных бутылками с водой и консервными банками.
Букер взял одну — с бобами на этикетке — и протянул ее Тесс.
— По-моему, ты проголодалась?
— Нет, спасибо. У меня совсем пропал аппетит.
— У меня тоже.
Букер принялся с помощью фонарика осматривать комнату. Стол, три стула. Керосиновая лампа. Пара металлических банок, верно с керосином.
Он нахмурился, когда луч фонарика упал на фотографию, сделанную «поляроидом». Молча подошел к столу и взял ее, помня о возможных отпечатках пальцев. И гневно поджал губы.
— Тесс, — тихо позвал он, ничем не выразив своих чувств.
Букер не видел ее, но слышал, как она подошла и встала рядом. Еще он слышал, как она судорожно проглотила застрявший в горле комок, а потом увидел дрожащие пальцы, когда она потянулась за фотографией.
Это опять была Джанет, привязанная к стулу, очевидно к одному из трех, что стояли в этом подземном убежище. На глазах у нее была повязка. На лице упрямое и сердитое выражение. Рядом на столе часы. Большие электронные часы. Они показывали час дня. Букер взглянул на свои часы. Около пяти.
— У них было достаточно времени, чтобы перевести ее в другое место.
Тесс молчала. Неожиданно она подалась вперед и стала вглядываться в нечто маленькое и непонятное, лежавшее на столе рядом с фотографией.
— Что это? — с нарочитым спокойствием спросила она, показывая пальцем на предмет.
Букер даже не заметил его, настолько был поглощен фотографией. А это были песочные часы высотой примерно в семь дюймов. Отличная работа по дереву с золотыми сверкающими украшениями. Наверняка дорогая штука, более подходящая для роскошного кабинета, чем для лесного убежища, устроенного со спартанской простотой.
Тесс чертыхнулась, глядя, как падают вниз последние песчинки. Они оба не могли отвести глаз от часов. Букер стиснул зубы и сжал пальцы в кулаки. Злость и отчаяние переполняли его.
Вот так они стояли и смотрели, как падают последние песчинки. Последняя… Внизу кучка песка. Все. Время вышло.
Джанет продолжала делать вид, будто спит, и уронила голову на грудь. Волосы упали ей на лицо, и она воспользовалась этим, чтобы рассмотреть новое помещение, в которое ее привезли.
Черт! А еще говорят, что ей повезло с густыми волосами! Повезло-то повезло, а как быть с ними в такой ситуации? Ничего не видно.
Вскоре после того как Негодяй удалился, ее сторожа вновь сфотографировали ее и вывели наружу, предварительно связав сзади руки и надев повязку на глаза.
Ужасно! Идти по лесной тропинке с завязанными глазами было мукой мученической. Джанет все время спотыкалась и в конце концов упала. Собственно, она не могла не упасть и не могла защитить себя от царапин и ушибов. Вот и щеку поцарапала до крови.
Тот обезьяноподобный, которого Негодяй злобно выругал за приставание к ней, вдруг пожалел Джанет и взвалил себе на плечо.
Джанет скрипнула зубами от отвращения. Голова у нее моталась из стороны в сторону в такт его шагам. Но так как руки были связаны сзади, то у нее не было никакой возможности что-то сделать.
Жаль, ее не тошнит от качки, подумала Джанет. А то…
Мужчина был сильный, мускулистый. Это Джанет поняла сразу, едва прикоснулась к нему ногами и животом. И все же он время от времени кряхтел под ее тяжестью, когда надо было обходить камни или перепрыгивать через них. В первый раз в жизни Джанет обрадовалась, что набрала лишние пять фунтов. Пусть немного, но приятно.
Джанет хихикнула.
— Эй, Джо, она смеется, — пожаловался ее носильщик шедшему впереди парню.
— Ну и что? — с издевкой переспросил тот. — У нас еще пока нет закона против смеха.
— Пусть так, — обиженно проговорил носильщик. — Но она смеется надо мной. Правда. Я знаю.
— Заткнись, Барни.[1] Нам далеко идти, и я не желаю все время слушать твое нытье. И без тебя тошно, — отрезал Джо.
— Барни?
Джанет не удержалась и громко произнесла его имя. Вот уж нарочно не придумаешь! Ей стало еще смешнее. Но чем упорнее она старалась не смеяться, тем меньше ей это удавалось. Поначалу был еще и страх. Кто знает, что может прийти в голову обезьяноподобному великану? Но вскоре и страх не смог
